Я возвращаюсь! Ты папа и мама мне, мальчик! Ты — нерв и допинг Вселенной, но не знаешь об этом. Ты сам не догадываешься, какой ты талантливый и ко многому в жизни способный. Ты — нужен. Твой талант и фантазии могут спасти мир… Талант — это бомба в ромашковом поле! Не рви себя, мальчик… Не раскачивай маятник.
Фантазии с бабушкой
Индустрий всхрапнул.
Ему снится детство, мелькание красок, спицы велосипеда дробят солнце — солнце сверкает на дороге, в лужицах после дождя. Мальчик бежит по солнечным лужам, как фантастический гигант по морям и заливам, перепрыгивая через горы и пустыни азартного воображения. Взрывается тысячью брызг отраженное в лужах небо, топотом резиновых детских сапожек, собственным смехом и лаем щенка по имени… — «Ко мне, Гуливер!» — Споткнулся и упал прямо под красно-зеленую скумпию у дороги. Обнимает подбежавшего и мохнатого: «Гуливерчик мой, мы — шагающие по морям», — шепчет мальчик и плачет от счастья. Солнце над его головой поймалось в мягкие лапы скумпии. Мальчик по имени Индустрий смеётся солнцу, освобождает его от листьев и тянется к нему щекой: «Погладь меня, солнце! — Скумпия покраснела от жарких объятий. Небо стало высоким и светлым. — Листья скумпии пахнут солнцем». — Гуливерчик визжит и зовёт дальше — высунул огромный язык, сморит преданно. Гав!
Мальчик бежит вперегонки с весёлым маленьким воробьём, летящим низко и почти рядом, быстрее кузнечика, прыгнувшего из травы и зашелестевшего крылышками куда-то в сторону… Другой кузнечик ударил мальчика в грудь, как пуля, и оба упали в траву — от испуга, игры, радости? Ветка шиповника качается совсем близко, хвастаясь единственным нежным цветком и покалывая воздух мягкими, маленькими ещё шипами. Учится уколоть больно…
Мальчик смотрит в трубу детского калейдоскопа и не может наглядеться. Разноцветные стеклышки, крылышки, лучики кувыркаются как акробатики и выстраиваются снова — в рисунки, цветы и орнаменты. Как цветные картинки на страницах волшебных сказок — кто мог их придумать и нарисовать? Неужели бывают такие художники, которые видят деревья живыми, как дети?.. День тянется бесконечно и светло. «Индустрий! — кричит ему старший из мальчиков. — Ты не беги за нами! Сиди на дереве и придумывай, что мы воины Большой звезды. Мы должны победить и стать Главными победителями всех больших звёзд. Мы будем разрезать небо на кусочки и продавать, как мороженое! Можешь придумать это? — Разве можно ножом резать небо? — Сиди и придумывай. А потом нам расскажешь…». Индустрий трогает кожу дерева, она теплая и в морщинках, как руки бабушки, спокойной и немного насмешливой. Лицо бабушки спряталось высоко в листьях серебристого тополя, даже выше — в белом летящем облаке. Бабушка дует на облако, и оно летит. Бабушка дует на листья, и они шевелятся. Бабушка шепчет слова, и воздух наполняется тёплыми запахами — от бабушки всегда пахнет чем-нибудь тёплым: блинчиками или вареньем. — «Дусёнок мой! Слышишь меня? Зачем тебе бить палкой по цветам, ведь им больно. Зачем прицеливаться игрушечным пистолетиком в девочку — она может испугаться. Звёзды — не продаются. Звёзды украшают ночь и рассказывают детям красивые сны». — Чтобы я не боялся темноты, бабушка? — «Чтобы не стрелял в небо из рогатки, как другие сорванцы». — Бабушка, мальчики знают сами во что нужно стрелять! — «А ты им придумай что-нибудь интересное, внучек… Цветных перелётных птиц, кружащихся над горами… Лошадь-облако фыркает белыми ноздрями… Придумай, чтобы шёл дождь, когда станет жарко. Придумай, что цветёт подсолнух на берегу, а рыба прыгает над водой от радости. Можешь?» — Могу, — отвечает мальчик и закрывает глаза, улыбаясь. — Мальчик знает, что бабушка давно умерла и улетела к солнцу. Там ей тепло, а солнечным деткам — приятно, потому что и там она что-то рассказывает. Бабушка-облако улыбается в небе. Дождь сыплется серебряными каплями на листья и ствол дерева. Радуга над рекой отразилась в воде праздничным колесом.
Весёлые рыбки высунули беззубые ротики и пьют серебристые капли дождя, совсем как мальчики и девочки, которые бегают босиком под серебристыми каплями и поют: «Дождик, дождик, припусти, дай гороху подрасти…».
Индустрию кажется, что это он придумал и нарисовал, нарисовал и выпустил в небо, как кузнечика из детского кулачка — солнце, солнечный дождик, моря замечательных лужиц, лай восторженного Гуливера: «Смотри! — лает радостно верный пёс, — это ты всё придумал!» — Да! Это я их придумал, Гуль! Всё можно придумать — и всё это будет на самом деле, — отвечает мальчик и утирает слёзы. — Меня бабушка научила! Красная скумпия пахнет горячим солнцем! Стрекозы шуршат в синем воздухе длинными крыльями… Бабочки танцуют цветными лентами над колючим кустом шиповника. Цветы распускают бутоны, машут крыльями розовых лепестков, и летят вместе с бабочками… Это я всё придумал! След летящего светлячка под вечерними тенями тянется зеленоватым фонариком, шатается в воздухе, вдыхая лимонник, кружась над фиалкой… Бабушка! Тебе это видно?! Бабушка, помнишь, ты всегда собирала лепестки, когда они осыпаются — я насобирал тебе полную коробочку из-под печенья! Ты сможешь заварить себе чай из них, как ты говорила — «…из ветра летящих роз…». Будешь пить этот чай, нагибаясь над блюдцем. Бабушка! Я тебе всё придумаю! Только ты возвращайся! Я узнаю, что ты пришла! Ты мне скрипнешь калиткой: скрип-скрип. Ты научишь меня петь вечернюю музыку, как сверчки и лягушки, и птицы ночные: Кра-кру-уу… Ти-тиу-пи-а… А я? А я? — Ля-ля… Кра-кру-уу… Я не умею петь, бабушка!
— Не каждый умеет петь, внучек, но от каждого отражается эхо.
— Эхо?
— Это твоё дыхание. Ты дышишь, а эхо как песня, только слов ещё нет…
— Почему нет?
— Слова в человеке прорастают всю жизнь, внучек. Иной — не дождётся, другой — не услышит, а третий — сказать не сумеет. Нет смелости. Веру в слова потеряет. Жизнь долгая. Э-ах, эхо в тебе.
— Зачем?
— Эхом дышится легче… Теплом отражается.
— Ээх-ах, бабушка!
— Правильно, внучек. От высокого дерева, от волнистой горы, от луны в омуте — от всего отражается… Всё — радует.
— От меня отражается, бабушка?
— Конечно, ты маленький — тихое эхо…
— Я — твое эхо, бабуля?
— Ты моя скрипочка.
— Я?
— Фырр-фу-урр… — это птица с большими крыльями взлетела над самой водой, и камыш зашуршал: шшш-уш-иишш… Страшно?
— С тобой мне не страшно, бабуля. Я видел муравья, который бежал по тёплому стволу дерева. Я придумал, что он говорит человеческим голосом, и спросил его: ты куда? — Я на верхнюю веточку. — Ты зачем? — Я на белое облачко… — Я его отпустил. Ты, наверное, там увидишь его, бабулечка… Его зовут Финк… Он — хороший. Он тоже, как эхо теперь?
— Выдумщик мой… Э-эхо сладкое… — вздыхает бабушка.
