Было бы идеально, если бы вернулись Вера и Йорис, а Питер где-нибудь сгинул: на порогах, что ли, или на озере — там водяной слон очень даже не прочь перевернуть лодку и позабавиться с гребцами, а озера Питеру никак не избежать… Нехорошо так думать, не надо бы этого. Нет, он вернется, конечно. Всегда возвращался. Десятки дальних экспедиций, сотни небольших вылазок — и ведь все, кроме одной, удачные! Вот в чем штука: неудачных он себе позволить не может. Рискует, очень рискует. Разбил три лодки, доламывает четвертую, а у самого за сорок лет ни одной серьезной раны, ни одного паршивенького перелома! Отчаянная, но светлая голова этот Питер, что есть, то есть, вот к нему и тянутся аутсайдеры вроде Йориса или Уве. О Ронде Соман и говорить нечего: влюблена в Питера до фетишизма, или как это называется, молится на него, вешает на себя всякую дрянь, которую он ей привозит и дарит: блестящие камешки, ракушки какие-то… прикажи он ей броситься с верхней площадки — ведь послушается и еще с радостью. Но дурочка она только с Питером, а было бы хорошо, если бы не только… Ладно, она-то не аутсайдер, она — исключение из правила. Будем так считать. А кто тогда Людвиг? Тоже исключение? Да. И Дэйв… Что-то много исключений. Обоим чуть-чуть не хватило до лидерства, Людвигу — оптимизма и смекалки, Дэйву — выдержки и возраста. Дикий он какой-то. Опасный звереныш. Хорошо уже то, что он одинаково ненавидит и Питера, и меня, вообще всякое начальство, что существующее, что потенциальное. Зря его Питер приручал, таскал по экспедициям — как не было между ними ничего общего, так и нет…
Гнутые корабельные коридоры были пусты и пыльны. «Велеть прибраться», — мелькнула мысль. Аварийное освещение отбрасывало причудливые тени. Недавно вывешенный рукописный лозунг: «Равные права — равный кусок» был изъеден кислотой и плохо читался. «Выяснить, кто и где раздобыл кислоту», — отметил Стефан. Где-то наверху, на продуваемой насквозь площадке стучал зубами замерзший Киро Васев, а внизу, куда ушел Уве, копилась привычная ледяная злоба, и протяжно, и безнадежно, как всегда перед восходом солнца, кричала запертая в изоляторе медотсека сумасшедшая Абигайль. За ближайшим углом кто-то прятался. Стефан не увидел и не услышал его, он не смог бы объяснить, как почувствовал человека за поворотом коридора и почему замедлил шаги. Кто-то невидимый стоял там. Ждал. Он был один, и Стефан с облегчением перевел дух. Рука, потянувшаяся к кобуре, опустилась. Перед одним противником — если это противник — нельзя спасовать, Стефан знал это очень хорошо. Угрозы бластером — всегда проявление слабости, тем не менее к ним приходится прибегать все чаще и чаще…
За углом была Маргарет.
— Ты чего прячешься? — спросил он.
— Так… — Маргарет пожала плечами. — Несла Абби успокоительное, а то так и будет кричать до утра, ты же знаешь. Слышу — кто-то идет. Не хотелось встречаться. Чувствовалось что-то такое… в общем, со мною вчера почти никто не разговаривал. Хотела предупредить.
— У меня уже были, — мрачно сказал Стефан. — Как они догадались про инфракрасную завесу, хотел бы я знать. Может, кто-то предупредил?
— Не знаю, — сказала Маргарет. — А кто приходил?
— Уве.
— Уве?
— Вот именно.
— От него я не ожидала, — заявила Маргарет. — Надо же — теперь и Уве…
— И не то еще бывает, — сказал Стефан.
— Например? — с интересом спросила Маргарет.
— Например, мы с тобой. И все вокруг. Мальчики и девочки по пятьдесят лет. Эта планета. Это солнце, от которого взрослые умирают, а дети живут очень долго, чтобы со временем стать маленькими старичками, — это разве возможно? Кто-нибудь о таком слышал? Думал о таком?
— Ну, ты-то еще не старик, — улыбнулась Маргарет. — Да и я не совсем старушка. Погляди, у меня даже морщин почти нет.
— Я не об этом…
— А о чем? Мы стареем, это надо принять и успокоиться. Похоже на то, что мы стареем медленнее, чем нормальные люди, но все-таки мы стареем. И когда-нибудь нам придется умереть.
— Ты боишься?
— Я? Пожалуй, да. Немножко. Но ведь есть и такие, для кого это было бы большим облегчением. Они вспоминают Иветт. Помнишь, как она умирала?
— Помню. Она за месяц выросла во взрослую, и у нее разыгрался зверский аппетит. Но тогда с едой было проще. Никто не понимал, что с ней происходит. Иветт и сама не знала. Ты мне потом сказала, что ее организм просто не выдержал.
— Может быть, теперь я смогла бы ей помочь. Но все равно она умерла бы через две-три недели. Как все взрослые. Будь она постарше, она погибла бы одновременно со всеми. Ей ведь было только двенадцать — совсем еще девочка.
— Мне тринадцать с половиной…
— Глупый, — сказала Маргарет. — Девочки же раньше развиваются, ты что, этого не знаешь?
— Тебе тоже двенадцать, — сказал Стефан.
— Даже двенадцать и четыре месяца. Мне просто повезло: видишь ли, начало перестройки организма зависит прежде всего от самого организма. Тут уж у кого как. Ронде вот тоже повезло. И тебе.
— И Питеру.
— И Питеру, — согласилась Маргарет. — Кстати, о нем. Ты не думаешь, что за нами сейчас наблюдают?
«Вряд ли, — подумал Стефан. — Позже — да. С этим всегда приходится считаться. Но сейчас все они внизу и им не до того: Уве объясняет, почему у него сорвалось с «махером», остальные изощряются в унылом остроумии в его адрес, Дэйв бесится, а неторопливый умный Людвиг, мозговой центр этой шайки, молчит и мысленно раскладывает все по полочкам. В следующий раз они изберут иную тактику, чтобы рано или поздно добраться до цели».
— Мне бы этого не хотелось, — сказал он вслух.
— Мне бы тоже, — отозвалась Маргарет. — Между прочим, нас могут не только слышать, но и видеть. Вчера Донна искала в кладовке запасной «глаз» и, кажется, нашла. А она хороший инженер.
— А ты хороший врач, — улыбнулся Стефан. — Правда, я не шучу, ты очень хороший врач. И хороший товарищ.
— Спасибо… — сказала Маргарет. Ей было приятно, и она не пыталась это скрыть.
— Донна не станет им помогать, — сказал Стефан. — Кто угодно, только не Донна.
— Почему? Кажется, она тебя не слишком любит.
— Питера тоже. Точнее, она боится прихода его власти. Ей будет трудно выжить, она слабенькая.
— А Уве?
— Уве — другое дело. В прошлом году Питер брал его к восточным болотам. Но до сегодняшнего дня я считал его нейтральным. А он, оказывается, ждал момента… — Стефан с усилием сглотнул и облизнул пересохшие губы. — Понимаешь, Анджей отказался идти, а Уве пошел. Да еще, наверно, с радостью.
— Я тебя предупреждала, — сказала Маргарет. — Давно надо было прикрыть эти экспедиции: Питер всякий раз имеет полную возможность обрабатывать людей поодиночке. Ты заметил, кого он тащит с собой? Сторонников? Как бы не так. Колеблющихся!
