Фантастов давно уже увлекают гипотетические возможности консервации сознания, пересадка личности из человека в машину и обратно. Психологические и социальные последствия таких воображаемых опытов служат предметом анализа, который с большим или меньшим успехом проводят писатели-фантасты разных стран. У Шалимова в «Неудачном эксперименте» мы находим свежий и довольно оригинальный поворот этой темы: консервация сознания приводит к возникновению «электронного идола», мнения и решения которого принимаются за абсолютную истину, несмотря на то, что законсервированная личность ученого совершает «десант» из машины в тело другого человека, имеющего к науке лишь косвенное отношение. Тем не менее псевдоученый оракул никем не обвинен в невежестве, а профессор в новой телесной оболочке переживает множество злоключений.
Важнейшую проблему ответственности ученого за судьбу своего открытия Александр Шалимов поднимает в рассказе «Кто нажмет на «стоп-кран»?» Роковая ошибка гениального Норта оказалась возможной лишь потому, что в экспериментах с «направленной энергией» заинтересованы представители военного ведомства, мечтающие создать новые образцы мощного оружия. Военных, в свою очередь, поддерживают всесильные капиталистические монополии. «Военно-промышленный комплекс» оказывает влияние на политику буржуазного государства, и таким образом создается круговая порука.
Когда речь идет об ответственности ученого, неизбежно возникают вопросы: кто его финансирует? кому он служит? кто и как собирается использовать научное открытие? И тогда в произведения научной фантастики вторгается госпожа Политика. Это видно также из рассказа Аскольда Шейкина «Зеленый остров» и повести Александра Щербакова «Змий».
Трансплантация человеческих органов — реальное завоевание медицины, сулящее большие возможности, как один из способов продления жизни. Но тут же возникает масса проблем — социальных, моральных, юридических. Имеет ли право живой человек продать свое здоровое сердце? Имеет ли право нуждающийся в здоровом желудке подыскать себе «донора» и сговориться с ним о цене? Легко вообразить ситуацию, когда органы тела будут заранее оплачиваться и по мере надобности изыматься у здоровых людей, подписавших «контракт с дьяволом».
События, изображенные в рассказе Шейкина, очень правдоподобны. Какая-нибудь гангстерская шайка не постесняется заняться похищением «доноров». Какие-нибудь богатые мерзавцы вполне могут устроить склад живых «запасных частей». Пока что нужно только усовершенствовать методы трансплантации. Но за этим дело не станет. Все еще впереди. Идейную направленность рассказа автор углубляет второй сюжетной линией, мотивирующей появление советского моряка на уединенном острове, где обреченные люди дожидаются своего часа: в это время советские ученые проводят грандиозный эксперимент по переброске влаги из одного района земного шара в другой, чтобы впоследствии уничтожить засуху.
Как известно из библейской легенды, дьявол в образе змия искусил прародительницу Еву, и та поддалась соблазну отведать запретного плода с древа познания. С этого якобы начался тернистый путь человечества, приведший к тому, что величайшие завоевания труда и мысли стали служить и добру и злу. Искушенный в политических махинациях сенатор Тинноузер приглашен на сугубо секретное совещание представителей военных и деловых кругов, государственных чиновников первого ранга и руководителей научной фирмы, связанной с министерством обороны. Демонстрируются удивительные свойства «пэйперола», нового материала, который заменит дефицитную бумагу. Однако пэйперол, метко названный его изобретателем «умничкой», в действительности — сложнейшее биокристаллическое соединение. Он меняет структуру, реагируя на электромагнитное облучение, и при этом сам излучает сигналы, способные воздействовать на психику и даже оказывать внушения, когда его будут настраивать из какого-то центра. Вполне понятно, почему пэйперолом так заинтересовались лица, стоящие у кормила власти.
Таковы исходные предпосылки повести «Змий». Но, вопреки ожиданиям, автор сосредоточивает внимание не на судьбе открытия, а на внутренней борьбе пожилого сенатора, прожженого политика, перед которым, может быть впервые в жизни, встала моральная проблема ответственности за свои действия. В сенаторе заговорила совесть, призывающая его сделать все возможное, чтобы оградить сограждан от применения пэйперола. Таким образом, в центре повествования судьба человека, его сомнения, его решения. Душевная борьба сенатора раскрывается так правдиво, что кажется, будто автор читает его затаенные мысли. Эта умная, серьезная повесть убедительно показывает, как усложнился наш мир, как все в нем оказалось взаимосвязанным и с какой суровой настойчивостью он требует от каждого человека честного ответа на вопрос: «С кем ты и куда идешь?»
Приблизительно за пятнадцать лет во всем мире удваивается число ученых. Армия научных работников превратилась в непосредственную производительную силу любого развитого общества. Однако ни для кого не секрет, что в науке подвизаются и случайные люди.
Александр Житинский в повести «Эффект Брумма» раскрывает повседневную жизнь исследовательского института, где наряду с учеными из призванию работают и те, кто состоят при науке и в лучшем случае не мешают. К таковым относится и сам рассказчик, человек с высшим образованием и — ни в коей мере не ученый. Он просто рядовой служащий — приносит посильную пользу, отрабатывая свою зарплату. И вот судьбе сталкивает его с талантливым самоучкой, человеком, одержимым жаждой познания. Доморощенный колхозный изобретатель все свои досуги посвящает любительским опытам и, конечно, не может привнести в науку ничего нового, хотя убежден, что делает и будет делать открытия. Сложись его жизнь иначе, миру явился бы гениальный ученый, новый Ломоносов или новый Эйнштейн. И этот чудак-самоучка вносит переворот в сознание рассказчика, заражая его бескорыстной любознательностью. Петр Верлухин, рядовой прислужник науки, превращается в ее служителя и творца.
Житинский показывает в своей повести, что же такое наука и что такое ученый. Об очень сложных вещах он пишет без всякой назидательности, ясно, непринужденно, весело, с улыбкой и юмором, с отличным знанием жизни. У Житинского точный и верный глаз, он хорошо видит детали, умело раскрывает характеры. Юмор его, преимущественно добрый, становится ядовитым и даже переходит в сарказм, когда в действие вводятся околонаучные прихлебатели.
«Эффект Брумма» по жанровым признакам скорее всего — повесть юмористическая. Рядом с ней читатель найдет рассказы, близкие к фантастической юмористике, «Невероятный выдумщик» Александра Хлебникова настолько прозрачен, что не требует пояснений. Что касается рассказе Игоря Росоховатского «Рассеянность Алика Семина», то мы встречаем в нем материализовавшихся героев, любимых книг, которые чувствуют себя как дома не искусственном спутнике Марса, в окружении чудес техники. Тем самым писатель хочет сказать, что лучшие книги проходят через века, обретая бессмертие.
