— Спасибо, Вини, — как можно мягче сказал Алан. — Но мне нужно:
И он замялся, пряча за спину пакет и уткнув глаза в пол.
— Ухожу, ухожу. Да не переживай ты так. У всех когда-то был первый полет, — рассмеялась Вайнона и хотела оставить его наедине со злополучным куском пластика и щеками, где едва просохли слезы.
— А разве для тебя это не первый полет? — остановил ее Алан, с удивлением в голосе.
Она резко обернулась и пристально посмотрела на него. Так, что Алан даже испугался — что он сделал не так?
Заметив его искренность, Вайнона опустила глаза. Ее щеки и кончики ушей заметно покраснели.
— Да, я впервые на старменском корабле, но раньше, я летала на транспортниках Корпорации, — глухо проговорила она, не глядя на него, и ушла.
«Наверное, ей совсем не хочется об этом вспоминать», — подумал Алан. — «Может, я ее чем-то обидел? Нужно было извинится...»
Когда перед Вайноной открылась дверь в каюту, он услышал нарочито громкий голос Гориллы:
— А где же наша обблевавшаяся бабочка? Крылышки чистит?
— Раг, ты б заткнулся, а?
— Что такое, Малыш? Понравились заплаканные щечки нашего соплячка?
Дальнейшая перебранка стихла за закрывшейся дверью.
* * *
Несколько дней тому назад, когда транспортно-эскортное судно «Звездная игла» стояло в космопорту Олд-Йорка, с его капитаном Брэном Кили кто-то связался, не раскрывая себя. После запроса и коннекта, экран монитора не показал, как обычно, лицо говорившего, но из динамика донесся голос, назвавшийся генералом сил быстрого реагирования Корпорации. Когда Брэн хотел в свою очередь представится, генерал нетерпеливо прервал его и предложил доставить очень хрупкий и крайне секретный груз на одну из далеких малоизвестных планет Галактики.
— Условия и сумма оплаты? — сухо поинтересовался капитан.
После продолжительной паузы, видимо, на той стороне советовались, уже совершенно другой голос продолжил:
— Через час ваш корабль будут ждать в закрытом старпорту, в море на восток от Олд-Йорка. Вас проведут до него радиомаяком. Не спешите, чтобы вас успели опознать, думаю, понятно почему. Там вам заполнят грузовой отсек и опечатают до прибытия. Тогда же уточнят место назначения и количество иквивов, которые вы получите, если выполните все как следует.
— Что значит заполнят? Я хочу, хотя бы приблизительно, знать, что у меня на борту. Я не смертник и не дурак, в конце концов.
На том конце терпеливо выждали, пока он не успокоился.
— Вы не дослушали, капитан Кили, — холодно проговорил неизвестный, сменивший генерала. — Если груз будет доставлен целым до поверхности планеты, ни вам, ни вашей команде ничего не угрожает, а вознаграждения хватит, чтобы безбедно прожить пару десятков лет. В случае же намеренного или случайного проникновения в опечатанный отсек раньше, чем это станет необходимым, я не могу ручаться за вашу безопасность. Лучшим выходом будет немедленно связаться с нами, а затем — покинуть корабль. Вам все ясно? Вы принимаете наши условия?
Брэн дважды произнес «да», и связь прервалась. Говорить о том, что на «Звездной Игле» нет спасательного челнока, было бесполезно заказчика это не интересовало, а такое выгодное дело могло сорваться. Джен бы ему этого не простила.
Наконец-то. Проплетшись одиннадцать дней, «Звездная Игла» покинула Солнечную систему, где скорость космических судов была ограничена Корпорацией, а пространственных коридоров в пределах тяготения Солнца, по крайней мере, в галактических лоциях, не было. Вскоре корабль нырнул в отверстие «дыры». Теперь до звезды NSC EA-363-812-509 — цели их полета — оставалось еще около месяца, если верить расчетам капитана. Расстояние было огромным. Проще говоря, им предстояло пересечь Галактику из конца в конец.
Но за этой красивой фразой капитана — в чем Алан очень быстро убедился — не было ничего романтического, только сплошные серые будни в тесных помещениях маленького кораблика. Не было прекрасных космических пейзажей — все иллюминаторы были плотно задраены специальными щитами, из-за чего складывалось впечатление, что они шестеро сумасшедших, закрывшихся в доме и мнящих себя астронавтами. Иногда замкнутое пространство, одни и те же лица и никаких видимых доказательств движения доводили его до самой грани безумия — хотелось с истошными воплями запрыгать по каюте и биться головой о теплую поверхность бортов.
Более того, Алан отчетливо уяснил, что значит одиночество среди таких же, как ты. Пятеро людей находились с ним на одном и том же судне, он видел их всех по несколько раз каждые полчаса, они настолько примелькались, что временами их облик стал сливаться с темно-серым цветом внутренней обшивки, но Алан оставался таким же одиноким, как если бы никого не было.
Он стал сравнивать других членов экипажа с обитателями одного из старинных зоопарков — где звери держались в специальных металлических клетках, которые назывались вольеры. Каждый на корабле жил одним собой, не замечая окружающих, близоруко считая, что прутья огораживают их, а не его, не понимая, что если весь мир отгорожен клетками, то нет особой разницы — внутри ты или снаружи.
Все были заняты собой и своими интересами. Горилла ничего толкового не делал, даже становилось непонятным — зачем он вообще нужен капитану. Основными его занятиями было слоняться между кухней и каютой и отжиматься от пола, чтобы не утратить форму. От нечего делать, Рагнар развлекался, приставая к новичкам, так как лезть к капитану и его жене было небезопасно, а к Рэю — бесполезно. Механик был абсолютно непроницаем. Он выполнял свою работу от и до — неусыпно следил за исправностью оборудования, а все остальное время дремал на койке. Иногда, во время завтрака или обеда, он мог пошутить за столом, но плоскость его юмора, как считал Алан, вовсе не пересекалась с трехмерностью человека. Реакция на эти шутки всегда была одинаковой: Брэн улыбался, но глаза его оставались такими же колючими, Рагнар хохотал, иногда даже хлопал себя по ляжкам или Рэя — по плечу или спине; механик вторил Горилле, Джен лишь презрительно сдвигала бровью, коротко хмыкнув, Вайнона, распахнув блестящие глаза, смотрела на шутника, а Алан угрюмо молчал.
Когда же шутил кто-либо еще, то механик обычно оставался равнодушным или — такое случалось, как правило, на кухне — смеялся, но не раньше, чем начинал хохотать кто-то другой.
Капитан вместе с первым помощником устроили себе из рубки нечто наподобие семейного гнездышка. Там они проводили большую часть времени, там же и спали — штурманское кресло легко превращалось в кровать. Брэн был необщителен, он редко с кем-то разговаривал просто так, в основном — отдавал приказы и указания. Наверное, думал, что таким образом поддерживает свой авторитет. Только жена была исключением из правила. Брэн считал их союз счастливым и поэтому старался всеми силами, чтобы он оставался таким и дальше. Это делало его очень зависимым от своей «половинки».
