Импульс двигателей космолета вдавил нас в кресла. Туманная сфера, заслонившая «Геру», двинулась навстречу, начала расти с удвоенной быстротой.
– Объект меняет нашу траекторию, – считывая показания навигатора, заметил Бахрамов. – Сильно меняет. Мы в его гравитационном поле.
– У него большая масса? – тихо спросила Шадрина.
– Боже! Она огромная! – Руслан уже не успевал отслеживать невероятные метаморфозы объекта и показания бортовых компьютеров.
– Ручное управление! – распорядился командир космолета.
– Это планета! – пилот рванул рычаг блокировки автоматики.
– Это Земля! – через мгновенье отозвался Осипов. – Планетарные на полную! Форсаж!
Мощный импульс впечатал нас в кресла. Огромный дымчато-голубой шар приближался со смертельной быстротой. Он занимал большую часть пространства, видимого в иллюминатор справа.
– Мы не успеем набрать орбитальную скорость! Не успеем, Юр! – сквозь зубы произнес Бахрамов. Его рука с дрожью сжимала рычаг маневровой тяги.
– Топлива не хватит, – Осипов торопливо вычислял оптимальный угол входа. Аэродинамика «Витязя» позволяла использовать атмосферу как пружину – оттолкнуться от нее и уйти на виток по вытянутой орбите.
Через полминуты вспыхнул индикатор температурного датчика. Корпус космолета жестоко завибрировал. Шадрина с испугом посмотрела на меня, ее лицо стало пунцовым от волнения и нарастающей перегрузки.
– Это нормально, – промычал я тяжелыми губами.
Будто в опровержение моих слов, нас затрясло так, что заскрипели панели внутренней обшивки. Со стены сорвало приборы биоконтроля и блок с кристаллами памяти. За толстыми стеклами кабины бились алые сполохи – струи разогретого газа. Вдруг навстречу нам метнулась какая-то тень, и космолет сотрясся от удара.
– Твою мать!.. – не сдержался Левицкий. Из его носа потекла кровь.
– Все! Выходим, – хрипло сообщил Осипов.
Облачный слой начал проваливаться вниз. Мучительная тяжесть скоро отпустила – планета разжала объятья. Впереди был виток по очень вытянутой орбите, и было время, чтобы обсудить положение, немного разобраться в случившейся безумной карусели.
– У нас разгерметизация, – Бахрамов указал на строку индикатора давления. – Уже потеряли три и шесть десятых.
– Какой прогноз? – спросил Осипов и сам рассчитал, повернувшись к терминалу компьютера. – Вот так… С учетом резервных баллонов воздуха на сто двенадцать часов.
Пять суток, – прикинул я, представляя, что помощи нам ждать неоткуда, а обратный полет к Земле займет более трех месяцев. Хотя, вопрос – к какой Земле? Это недавнее туманное образование, эта невозможная фата-моргана тоже со слов Осипова называлась «Землей».
– Отчего может быть разгерметизация? – спросил я.
– Удар был. Мы столкнулись с чем-то. С птицей, если таковые летают за границей стратосферы, – Лакшин скривился не то с усмешкой, не то со злостью. – Мы столкнулись с чем-то, – твердо повторил он. – Я видел тень. Крылатую, кстати.
– Я тоже видела нечто вроде птицы. Может даже не глазами, – вмешалась Шадрина. – Юрий Петрович, а дай-ка повтор первой камеры.
Командир тронул сенсоры на панели и отмотал запись назад. Сначала на мониторе был виден только нос космолета, окруженный сиянием раскаленного воздуха, потом далеко впереди возникла какая-то точка.
– Медленнее, – вглядываясь в детали размытого изображения, попросил я.
При покадровом просмотре точка приближалась резкими рывками. Она становилась все более похожей на огромную серебристо-серую птицу или на ангела, какими мы их привыкли воображать. Мы так и не смогли разглядеть ее яснее даже на последнем, наиболее детальном фрагменте, но стало очевидным, что посторонний объект все-таки был. Это казалось так же невероятно, как случившееся недавно явление планеты из пустоты.
– Какая глупость! – Осипов несколько мгновений лежал, откинувшись в кресле и прикрыв отяжелевшие веки. – Самая последняя глупость. Если бы этот летун действительно существовал, и если бы мы с ним столкнулись, нас бы разнесло на куски.
– Значит, он задел корпус слегка. Перышками проехал, – усмехнулся Сергей Лакшин. – Ладно, – он покосился на экран радара. – Вот метка «Геры». Что делать будем?
– Она выше пятьдесят три тысячи метров. Пока выше, – поправился Бахрамов, сверяясь с данными компьютера и одновременно настраивая бортовую оптику. – Идет без ускорения. Орбита с большим эксцентриситетом. Наклонение тридцать три градуса. Через витков двадцать черпнут атмосферу.
– Засадить бы по ним! Уроды! – Левицкий прихлопнул ладонью по лазерной консоли.
– Похоже, там нет никого, – Бахрамов вывел изображение реципиента на главный монитор и дал максимальное увеличение.
– Почему ты так думаешь? – натянув крепежные ремни, я разглядывал станцию.
– Видите, – пилот ткнул пальцем между сфер жилого модуля, – здесь находилась спасательная капсула – ее нет. Они эвакуировались. В корпусе заметны трещины, согнута ферма двигательной установки.
– Да, их крепко потрепало, – признал Осипов.
– Юр, попробуйте выйти с ними на связь. На нашей миссии ставим крест по причине ее бессмысленности. Нужно думать о спасении людей с «Геры», да и собственных шкур, – сказал я. – Кстати, у них может остаться топливо?
– Может, – командир космолета нажал сенсор передатчика, индикаторы высветили параметры радиообмена. – Только их топливо для наших планетарных негодно.
– Молчат. Нет на «Гере» никого. По крайней мере, никого живых, – Бахрамов еще с минуту слушал пустой эфир.
– Нам остается только садиться. Лучше на следующем же витке, – заключил Осипов.
– Садиться? А позвольте спросить куда, ком? – Левицкий дернул ворот комбинезона и, поймав мой взгляд, кивнул в сторону планеты, проплывавшей за иллюминатором. – Это не наша Земля. Неужели вы не видите?! Обе Америки приплюснуты, как пирожки катком. Нет Антарктиды и многих островов в Тихом. Сахара, Гималаи, Урал скрыты какими-то туманными образованиями, но это однозначно не облака. Ольга Николаевна, вы-то можете хоть что-нибудь объяснить? ИЭС штучки – ваша специальность.
– Не могу, – смахнув волосы с потного лица, Шадрина отвернулась, оглядывая чужую Землю. – У нас как-то был случай спонтанной материализации. Но это целая планета! Я не знаю, не знаю, как такое может быть!
– И что нас ждет, тоже не знаете? Есть ли там люди? А может, там живут разумные динозавры? Или там обычное воплощение Ада? – пытливо продолжал Левицкий.
– Хватит, Борис! – оборвал я его. – Будем садиться. У нас нет другого выхода. Юр, постарайтесь засечь место посадки капсулы с «Геры». Если возможно, тяните к ней.
