- И ни в одну из квартир на этаже Оуэна не было посетителей?
- Нет, сэр, не было.
- Возможно... Ваши постояльцы, выходит, сплошные отшельники.
- Так оно и есть.
- Я полагаю, кто здесь жилец, а кто нет, решает компьютер в подвале.
- Разумеется.
- Значит, в течение шести недель Оуэн Джеймисон сидел в своей квартире один. И все это время на него никто не обращал внимания.
Управляющий пытался придать своему голосу спокойствие, но не мог скрыть, что сильно нервничает.
- Мы стараемся обеспечить своим жильцам покой. Пожелай мистер Джеймисон чего-нибудь, ему было достаточно снять телефонную трубку. Он мог позвонить мне, или в аптеку, или в супермаркет.
- Хорошо. Благодарю вас, господин управляющий. Это все, что я хотел узнать. А хотел я узнать, как мог Оуэн Джеймисон шесть недель дожидаться смерти, чтобы никто на это не обратил внимания.
Управляющий поперхнулся.
- Он все это время умирал?
- Да.
- У нас не было никакой возможности узнать об этом. Как, каким образом; не понимаю, почему вы нас в этом упрекаете?
- И я вот не понимаю, - сказал я и пошел от него прочь. Управляющий стоял ко мне достаточно близко и я его задел. Теперь мне стало за себя стыдно. Он был совершенно прав. Оуэн мог получить помощь, стоило ему только этого захотеть.
Выйдя на улицу, я тотчас поймал первое проплывшее мимо воздушное такси.
Я вернулся в контору РУК. Не для того, чтобы работать - делать что-либо после всего этого я был не в состоянии - а чтобы поговорить с Джули.
Джули. Высокая, зеленоглазая девушка старше тридцати, с длинными волосами, попеременно красящимися в золотистый и коричневый цвета. И с двумя крупными коричневыми шрамами повыше правого колена. Но сейчас их не было видно. Я заглянул в ее кабинет, в дверь которого вставлено поляризованное стекло, и стал смотреть, как она работает.
Она восседала на диване и курила. Глаза ее были закрыты. Время от времени она морщила брови, как бы сосредотачиваясь, мельком поглядывала на часы, а потом снова закрывала глаза.
Я не мешал, понимая важность того, что она делала.
Джули. Она не была красавицей. Глаза у нее были расставлены слишком широко, подбородок чересчур квадратен, рот - излишне широк. Но это не имело никакого значения. Потому что Джули могла читать мысли.
Она была идеальным товарищем, была всем, что нужно мужчине. Год назад, на следующий день после того вечера, когда я впервые убил человека, у меня было ужасно скверное настроение. Каким-то образом мне удалось преобразить его в настроение веселого умопомешательства. Мы бегом обошли весь внешне беспорядочный, на самом же деле хорошо организованный увеселительный парк, получив в конце огромный счет. Мы прошагали пять миль куда глаза глядят. В конце концов мы безумно устали, устали настолько, что не могли думать... Но две недели были как одна сердечная, полная ласки и объятий ночь. Двое людей, дарящих друг другу счастье. И не более того. Джули была как раз то, что требовалось, всегда и везде.
Ее гарем мужчин был, должно быть, самым большим в истории. Чтобы читать мысли мужчины - сотрудника РУКа, Джули нужно было стать его любовницей. К счастью, в ее сердце хватало места для достаточно большого количества возлюбленных. Она не требовала от нас верности. Добрая половина из нас женаты. Но она должна была любить каждого из своих мужчин, в противном случае Джули не могла бы нас защитить.
Этим она сейчас и занималась - охраняла нас. Каждые пятнадцать минут Джули входила в контакт с одним из агентов РУК. Паранормальные способности пользуются дурной славой непостоянных и неустойчивых, но Джули была исключением. Если мы попадали в беду, Джули оказывалась тут как тут и спасала нас... при условии, что никакой идиот не мешал ей в ее работе.
Поэтому я стоял снаружи и ждал, держа в воображаемой руке сигарету. Сигарета нужна была, чтобы практиковаться, иными словами - для разминки мысленных мускулов. Моя рука по-своему была не столь надежна, как мыслеконтакт Джули - возможно, как раз из-за ограниченности ее возможностей. Удваивая паранормальное свойство, рискуешь вообще его потерять. Хорошо управляемая третья рука куда приемлемей, чем способность как по волшебству двигать предметы усилием воли. Я знаю, какие ощущения дает мне рука и на что она способна.
Почему я провожу столько времени, поднимая сигареты? Это самый большой вес, который я в состоянии поднять без напряжения. Есть и еще одна причина... Кое-что, чему научил меня Оуэн.
Минут через десять-пятнадцать Джули открыла глаза, скатилась с дивана и подошла к двери.
- Привет, Джил, - сонно произнесла она. - Неприятности?
- Да. Только что умер один мой приятель. Думаю, лучше, если ты будешь знать об этом.
Я протянул ей чашку кофе.
Она кивнула. На сегодняшний вечер у нас было назначено свидание, и это меняет его характер. Понимая это, она меня чуть прощупала.
- Господи! - ахнула она, отшатнувшись. - КАк... как ужасно! Мне очень жаль, Джил. Свидание отменяется, так?
- Если только ты не захочешь присоединиться ко мне в поминании.
Она энергично затрясла головой.
- Я ведь с ним не знакома. Это было бы неуместно. К тому же ты будешь барахтаться в своих личных воспоминаниях, Джил. И многие из них будут глубоко личными. Я тебя буду стеснять, ты ведь будешь чувствовать, что я читаю твои мысли. Вот если бы Хомер Чандрасекар был здесь, тогда другое дело.
- Жаль, что его здесь нет. Но он закатил бы свои собственные поминки. Может быть, с некоторыми из подруг Оуэна, окажись они здесь.
- Ты знаешь, что я чувствую? - спросила она.
- То же, что и я.
- Я хотела бы тебе помочь.
- Ты мне всегда помогаешь. - Я поглядел на часы. - Твой перерыв на кофе почти кончился.
Она ущипнула меня за ухо и вернулась в свою звуконепроницаемую комнату.
Она всегда помогает. Ей даже не нужно ничего говорить. Достаточно знать, что Джули читает мои мысли, что кто-то понимает... Этого достаточно.
Я начал свои торжественные поминки в одиночку в три часа дня.
Торжественные поминки - недавний обычай, не скованный формальностями. Длительность попойки может быть какая угодно. Не провозглашается никаких особых тостов. Принимающие участие в тризне должны быть близкими друзьями покойного, но число участников не устанавливается.
Начал я в "Луане", где журчит вода и все залито холодным голубым светом. Снаружи было 15.30, внутри же - вечер на гавайских островах столетней давности. Я занял столик в углу и заказал фирменного грога. Пивная уже почти заполнилась. Грог был холодный, темный, с высокой градусностью. Торчала соломинка, воткнутая в конический кусочек льда.
На поминках по Кубсу Форсайту четыре года тому назад, темной церерской ночью, нас было трое. Замечательная компания: Оуэн, я и вдова нашего третьего члена экипажа. Гвен Форсайт упрекала нас в гибели своего мужа. Я только что вышел из больницы, моя правая рука заканчивалась сразу у плеча и я обвинял в этом и Кубса, и Оуэна, и самого себя. Вряд ли можно было подобрать худшую троицу и вечер лучше, чем тот.
