— Все кончено. - сказала она, потрясенная холодностью своего тона. Странное оцепенение распространилось по всему ее телу, как будто отключая ее чувства, защищая ее от горя, оно, несомненно, уничтожило бы ее. - Неужели ты думал, что это будет продолжаться вечно?
— Глэсс. - голос Люка был низким и напряженным. - Я не очень понимаю, о чем ты говоришь, но может быть мы продолжим этот разговор в моей комнате? - он потянулся, чтобы взять ее за руку, но она отпрянула от его прикосновения.
— Нет. - она притворно содрогнулась от ужаса, глядя в сторону, чтобы он не смог увидеть слезы в ее глазах. - Я не могу поверить, что позволила тебе сделать это со мной..
Люк молчал, и Глэсс не могла оглянуться, чтобы поддержать его. Он смотрел на нее, его глаза были полны боли. Он всегда беспокоился, что был недостаточно хорош для Глэсс, что он удерживал ее от лучшей жизни на Фениксе. И вот сейчас она использует те же его страхи, которые уже использовала однажды, чтобы настроить Люка против нее.
— Неужели это именно то, что ты чувствуешь? - наконец-то спросил он. - Я думал, что мы...Глэсс, я люблю тебя. - беспомощно произнес он.
— Я никогда тебя не любила. - она заставила слова вылететь из ее рта с такой интенсивностью, что они, казалось, вырвали ее душу. - Разве ты не видишь? Все это было лишь игрой для меня, я хотела увидеть, насколько далеко смогу зайти. Но сейчас мне достаточно. Мне скучно.
Люк поднял руку, взяв ее за подбородок и поворачивая ее лицо так, чтобы они встретились взглядом. Она чувствовала, что он ищет какой-то знак, что настоящая Глэсс где-то глубоко внутри.
— Ты ведь не это имела в виду. - его голос дрогнул. - Я не знаю, что происходит, но это не ты. Глэсс, поговори со мной. Пожалуйста.
На короткий момент Глэсс заколебалась. Она могла бы сказать ему правду. Разумеется, он бы понял; он бы простил ее за все те ужасные вещи, которые она сказала. Она положила бы голову ему на плечо и притворилась, что все будет хорошо. Они могли бы справиться с этим вместе.
Но тогда она подумала о том, что Люка могут казнить... смертельная инъекция, которую ему введут остановит работу его тела, прежде чем его выкинут в холодную пустоту космоса.
Единственный способ спасти сердце Люка - это разбить его.
— Ты даже не знаешь меня. - сказала она, дергаясь от его прикосновения, боль от горя прожигала ее грудь изнутри. - Держи. - закончила она, сморгнув слезы, когда потянулась к шее, чтобы снять медальон. - Мне это больше не нужно.
Пока она отдавала его Люку, он смотрел на нее, не говоря ни слова, шок и боль были видны в резких чертах его лица.
Она лишь смутно помнила о том, как выбежала из двери и громко ее захлопнула, потом она мчалась по коридору, концентрируясь на стуке ее шагов по СкайБридж. Левой, правой, левой, правой. Нужно было только добраться до дома, говорила себе Глэсс. Только доберись до дома, а потом можешь плакать.
Но в тот момент она повернула за угол, пошатнулась и сползла на пол, обеими руками схватившись за живот.
— Прости. - мягко прошептала Глэсс, не зная, говорит она это ребенку, или Люку, или ее собственному, в синяках и повреждениях, сердцу.
Напряженность в палатке-лазарете была настолько сильной, что Кларк практически могла чувствовать, как она давит на ее грудь.
Она молча сидела около Талии, тщетно пытаясь бороться с инфекцией, которая уже поразила ее почки и, казалось, хотела, чтобы печень была следующей, она кипела от злости из-за эгоизма Октавии. Как она могла сидеть там, наблюдая за тем, как Талия теряет сознание, и не хотеть вернуть похищенные лекарства?
Но потом она взглянула в угол, где лежала Октавия, свернувшись калачиком. Круглые щеки и густые ресницы придавали ей очень молодой вид, теперь гнев Кларк был разбавлен сомнением и чувством вины. Может быть, Октавия не делала этого. Но если не она, то кто?
Ее глаза опустились на браслет, в который было заключено ее запястье. Если бы Талия смогла продержаться до того, как прибудет новая порция колонистов, то с ней все будет в порядке. Но никто не знал, когда это может случиться. Совет будет ждать пока они не будут уверены об отрицательных данных радиации, независимо от того, что происходит на Земле.
Смерть Талии, она знала, будет для них так же неважна, какой была для них смерть Лилли. Сироты и преступники не в счет.
Пока она смотрела на затрудненное дыхание Талии, Кларк почувствовала прилив дикой ярости. Она отказывалась сидеть здесь и просто позволять своей подруге умирать. Разве люди не вылечивали болезни на протяжении тысячелетий до открытия пенициллина? В лесу должно было быть что-то, борющееся с инфекцией. Она постаралась вспомнить то немногое, что знала о растениях и биологии Земли. Кто знал, есть ли те растения до сих пор... все развивалось странно после Катаклизма. Но она должна была хотя бы попытаться.
— Я вернусь. - прошептала она своей спящей подруге. Не говоря ни слова стоящему на страже парню из Аркадии, Кларк поспешила выйти из лазарета и начала подходить к деревьям, не утруждая себя захватить что-нибудь из продовольственной палатки, чтобы не привлекать лишнего внимания. Однако ей не удалось пройти больше десяти метров, знакомый голос заскрипел в ее барабанных перепонках.
— Куда собираешься? - спросил Уэллс, останавливаясь в шаге от нее.
— Ищу лекарственные растения. - она слишком устала для того, чтобы лгать Уэллсу, это не имело значения так или иначе; он всегда мог определить, когда она врет. Почему-то уверенность в собственной правоте, которая толкала его на раскрытие вопиющих истин, не мешала ему читать секреты в ее глазах.
— Я пойду с тобой.
— Я и сама отлично справлюсь, спасибо. - сказала Кларк, увеличивая темп, как будто это могло удержать парня, который путешествовал через Солнечную систему, чтобы быть с ней. - Ты лучше останься тут, вдруг им понадобится кто-то, кто может возглавить разъяренную толпу.
— Ты права. Все немного вышло из-под контроля прошлой ночью. - сказал он, нахмурившись. - Я не хотел, чтобы что-то плохое случилось с Октавией. Я просто хотел помочь. Я знаю, что тебе нужны те лекарства для Талии.
— Ты просто хотел помочь. Я уже слышала это однажды. - Кларк повернулась к Уэллсу лицом. У нее не было ни времени, ни сил, чтобы бороться с его приглашением сейчас. - Знаешь что, Уэллс? Кое-кто закончил заключением в этот раз тоже.
Уэллс остановился как вкопанный, и Кларк отвернулась в сторону, не в силах смотреть на боль в его глазах. Но она отказалась позволить ему заставить почувствовать вину. Ничто, что она могла сказать, не смогло бы приблизить его к той боли, которую она испытывала.
