Небо в огне, Джокарт! Они используют орбитальные бомбы. И их очень, очень много! Если к моменту, как ты придёшь в себя, мы не очистим это небо . Во внутреннем дворе Штаба есть подземные ангары Это так — на всякий случай.
Все, Джокарт. Штурмовая пехота приняла бой с десантом. Мне пора».
Ниже этих строк была нарисована стрелка, указывающая на край листа. Джокарт перевернул бумагу и на обратной стороне прочёл короткую приписку.
«Поздравляю с „чайкой". С тебя — тоник, когда встретимся Всё, что должно прилагаться к лычкам, я передаю санитарам, и оно будет ждать тебя где-то рядом с этой запиской. Всё».
Спенсер писал «когда встретимся», но между строк (кажется, он научился это делать) Джокарт прочел «Прощай!»
Небо в огне! Великий космос, что же это такое?!
Джокарт представил, как неожиданная россыпь точек появляется на экранах грависканеров станций обнаружения И станции тут же становятся бесполезной кучей хлама. Истребители бессмертных вгрызаются в орбитальную оборону Земли, сжигая спутники ПКО, очищая окна, в которые чуть позже ринутся десантные транспорты… Крейсера ведут дуэль с наземными средствами обороны, а выплывающие последними из приливной точки линкоры мечут, словно икру, орбитальные бомбы, несущие ужас и смерть ни в чём не повинному населению. Бомбометание заканчивается тогда, когда первый транспорт отработал посадочными движками и уже готов облегчить нутро, исторгнув на поверхность полусотню червей-штурмовиков.
Это же катастрофа! — изумился он простоте, с которой всё произошло — Пока мы дрались с бессмертными где-то далеко, за сотни светолет отсюда, меняли корабль на корабль, эскадру на эскадру Пока десятки новых курсантов, ошалевших от иезуитских шахмат и маджонга только-только готовились к защите Солнечной на дальних её рубежах, они готовились к другому. Целых три года с момента нападения на Плутон! А мы ничего не поняли…
Тут же Джокарт увидел и другую картину.
Сразу после получения сигнала опасности население Земли — тысячи, сотни и тысячи тысяч направляются в убежища. Когда становится ясно, что на этот раз уже не выстоять, часть этих людей, под огненными метеорами спускающихся бомб, едва ли не штурмом берут звездолеты-транспортники.. Те, кто успел. Те, кому повезло оказаться рядом с космопортами. И уж вне всякого сомнения — хаймены, для которых схема спасения должна сработать без сбоя, даже если бы под ногами разверзлась Чёрная дыра. А ведь только хайменов — триста тысяч плюс обслуживающий персонал, даже из числа самых приближенных, — уже пара миллионов. А космопортов на поверхности, в которых разрешена посадка и взлёт грузового транспорта — всего три. Хотя в распоряжении хайменов и скоростные яхты, и корпоративный транспорт… Им, может быть, повезёт. Не всем, хотя бы четверти из них Для остальных — сотни грузовозов открывают грузовые порты. И судьба этих звездолётов не будет отличаться от судьбы «Хванга»!
Теперь Джокарт словно наяву видел сотни транспортников, сжигаемых ещё на стартовых площадках истребителями и крейсерами, раскатанных в блины гравитационными залпами линкоров. После враг перехватит все стабильные приливные точки в окрестностях Солнечной… И нам останется вести прозябающее существование в Крепостях и тех немногих фортах помельче, что ещё остались у Солнечной Без поддержки Земли. Без пополнения запасов гравиквазеров с Юпитера и Меркурия. Без надежды на будущее человечества. А потом бессмертные расправятся и с Крепостями.
Джокарт, чья воля на секунду оказалась парализованной картиной, нарисованной воображением, прошелся от терминала к капсуле, расположенной в центре помещения, а потом обратно.
— Подземные ангары внутренней площади Штаба! — ох, не зря упомянул про них Спенсер. — Но как к ним добраться?
Он понимал, что его место сейчас — в истребителе. А там — получится, не получится… И уже неважно, что показал медицинский тест и насколько его, Джокарта, рефлексы оказались близки эталонным. Теперь вместо учебных вылетов и Первого Боевого будет один. Первый. Боевой И «чайка» под воротником отразилась в угасающих экранах мониторов.
Всё, что прилагается к лычкам… Что же это может быть? Рядом с запиской… Может быть — оружие? Табельный «Клинч» с обоймой на пять реактивных разрывных пуль и небольшим энергетическим излучателем? Им, пожалуй, можно вскрыть проклятую дверь.
Джокарт буквально смёл со стола уже отключившийся терминал и мониторы, потому что время, гарантированное корпорацией «Элм» истекало, и свет над капсулой начал тускнеть. Скоро здесь всё погрузится во тьму, торопил он себя, переворачивая компактные ящички стола и высыпая их содержимое на пол.
В них были какие-то бланки. Формуляры медицинских свидетельств, даже чья-то кредитная карта. И больше ничего. Блок энергопитания издал противный прерывистый писк. Джокарт метнулся к капсуле, и там, у её основания, — как он мог не заметить? Сначала записку, потом вот это? — лежал небольшой пакет.
Первой он достал пластиковую кобуру для пистолета, но ожидания его не сбылись, сменившись разочарованием — она была пуста, только в маленьком кармашке оставалась одна запасная обойма, абсолютно сейчас ненужная. Зато под бесполезной амуницией он нащупал офицерский Индап. Хоть что-то!
Пистолет, скорее всего, забрали санитары, поняв, что дело зашло слишком далеко. Хорошо, что они не позарились на аптечку! Обученные руки Джокарта сами, без участия сознания, набирали на крохотной панельке Индапа «Тревожную» комбинацию. В отличие от курсантских аптечек, выполняющих свои функции автоматически, офицерский Индап имел возможность настройки режима. От беспробудного сна до…
— «Адреналиновый всплеск»! Активация всех процессов, установленных модификаторами! Работа в авральном режиме, — износ одной пятой всех ресурсов организма, — плевать! Активация памяти: генной, наведённой, всей, — ещё одна пятая! — Он не знал, что именно может понадобиться, поэтому запускал всё подряд. И, будто рядом инструктор: — Быстрее! Быстрее! Быстрее!
Погас свет? Чёрт с ним! Индап съест половину жизни? Тем же концом по тому же месту! Без Индапа он и так её потеряет. Потому что подача воздуха в помещение — принудительная, а нагнетатель наверняка был переподключен к автономному питанию, а корпорация «Элм» подсунула старьё на сто шестьдесят часов!
— Готов? — спросил он себя и одел на шею аптечку
Потом мир взорвался Пол ушёл из-под ног, а из глаз, как из крана, хлынули слёзы. Сердце забилось словно в судорогах, и его стук разогнал тишину, отразившись эхом от голых стен.
Вслед за миром рухнула дверь, выбитая локтём. Боли не было, она придёт потом… Лишь протестующее вякнула переломанная защёлка. Теперь нужно найти выход во внутренний двор.
