Иногда Янину казалось, что он уже спит и видит друга во сне. Но мысли и воспоминания были слишком ясными, конкретными и в них не было иррациональности, свойственной снам.
Он вспоминал о том, как десять лет назад он, дипломник Академии Биологии, прилетел на Марс, для выяснения отношений с Олей. Именно тогда он понял, что Оля любит Шарля, который в то время проходил практику на Марсе.
Еще через год Шарль улетел на Геону, где помогал Боргу создавать универсальную иммунную сыворотку. Шарлю в то время было всего тридцать лет, но с его мнением уже считались.
Завидовал ли Андрей Шарлю? Нет, пожалуй… Он знал, что в выбранной им области космоэкологии открытия возможны лишь после многолетней обработки данных и у него еще все впереди.
А потом была интереснейшая работа в системе Эпсилон Эридана и первый опыт изучения инопланетной цивилизации.
После возвращения на Землю Андрей узнал, что Оля погибла во время пылевой бури на Марсе. На Земле, он встретился с Шарлем. Вместе они летали на Марс, в Хриза Планития, где посетили комплекс Реквием, в одной из ниш которого покоился прах Оли.
Именно тогда Шарль принял решение переселиться на Аруану.
В последний раз Янин встретился с Шарлем пять лет назад, когда Леруа привозил на Землю отчет о своих исследованиях на Аруане. Именно тогда впервые выявились разногласия между ними.
… Капли дождя монотонно барабанили по палатке, но сон не шел. Янин вновь и вновь вспоминал события прошедшего вечера и пытался предугадать, что же произойдет завтра. В конце-концов, он вышел из палатки под мелкий моросящий дождь.
Яркий луч света на мгновение ослепил его. Это дозорный робот устанавливал его личность.
— Не спится? — раздался голос Шарля.
Обернувшись, Янин увидел его темный силуэт на фоне подсвеченных кострами осмилоков туч.
— Олю вот вспомнил, — сказал Янин. — Марс, Хриза Планития…
Леруа молчал, но Янин явственно слышал, как участилось его дыхание.
— Надо спать, — сказал, наконец, Шарль. — Завтра будет самый трудный день…
… Проснулся Янин от шума. Некоторое время он прислушивался к далеким, неясным звукам. Он слышал то шум листвы, то завывание ветра, затем — какие-то свисты, крики, стоны и топот тысяч ног. Наконец, он понял, что где-то поблизости настраивается дистанционный приемник звуков.
Выйдя из палатки, инспектор зажмурился от яркого света изумрудного солнца. Небо к утру очистилось от облаков, и погода была просто праздничная.
Недалеко от палатки Санти возился с дистанционным улавливателем звуков, направляя чувствительные микрофоны в сторону одного из племен осмилоков. Лагерь землян был разбит на вершине холма, и окружающая местность просматривалась отсюда отлично.
Рядом с Санти стоял Леруа и наблюдал в бинокль за перемещениями в кочевьях осмилоков.
Гонсалес и Вилли подтаскивали к палатке, неведомо откуда появившийся, большой экран стереовизора.
— Можно его поставить прямо здесь! — сказал вышедший из-за соседней палатки Джонс. — Метеорологи предсказывают хорошую погоду, и наблюдения можно будет вести прямо на открытом воздухе.
В это время к экрану, подошла Юна, ведя за электрические кабели, словно на поводу, двух роботов.
— Готово, — сказала она, протягивая Джонсу толстые многожильные электрические шнуры, тянувшиеся от шей роботов. — Можно подсоединять.
Джонс, не мешкая, воткнул штекеры в клеммы стереовизора и начал настраивать его на прием изображения. Тут только Янин заметил в руках у роботов телескопические объективы большого диаметра, направленные в одну и ту же точку пространства.
— Включаю обзор! — объявил Джонс, и туг же на экране появилась часть окружающего пейзажа, видимая словно в бинокль с большой разрешающей способностью.
— Резкость! — крикнул Джонс роботам. — И пропанорамируйте потихоньку вправо.
Изображение на экране прояснилось, вздрогнуло и поползло влево.
— Стоп! — закричал Джонс, когда в кадре появилась колонна осмилоков, медленно бредущих вперед. — Дать максимальное увеличение!..
Панорамирование закончилось и колонна осмилоков на экране, как бы, приблизилась еще больше. Теперь изображение было зыбким и колеблющимся из-за преломления лучей света в восходящих потоках воздуха, нагревшегося от почвы. При столь большом увеличении это преломление стало довольно ощутимым.
— Да… Это действительно локи, — сказал Леруа, подойдя к стереовизору — Стадные локи пригнанные сюда из Крирских степей…
Все сгрудились у экрана.
— Их здесь десятки тысяч! — воскликнула Юна. — Неужели все они будут уничтожены?!
— Вряд ли… — успокоил ее Леруа и обернувшись к Янину пояснил. — Один стадный лок может служить донором крови для нескольких осмилоков. Поэтому они относятся к ним достаточно бережно… Но, видимо, не менее половины этих… существ во время празднеств все-таки погибнут.
— Человеческие жертвоприношения практиковались в древности и на Земле, — сказал вдруг Гонсалес. — Но тогда убийство рабов на алтарях и в побоищах гладиаторов было совершенно бессмысленным… А здесь локи, погибая, все-таки дарят жизнь своим… старшим собратьям!
— Точнее продлевают ее, — заметил Янин. — И мне кажется, называть их собратьями просто кощунственно. Старшие собратья так не поступают с младшими, если они действительно считают их собратьями…
— Совершенно верно, — миролюбиво согласился Гонсалес. — Но вы постоянно забываете, что локи — вовсе не рабы… Это просто животные, очень похожие на людей!.. Мы до сих пор убиваем животных для насыщения своих желудков и при этом угрызения совести нас нисколько не мучают…
— Когда-то точно так же рассуждали работники концлагей… Они просто не считали своих «подопечных» людьми. Вы действительно уверены, что локи — неразумные животные? — Янин пристально взглянул на Гонсалеса.
— Совершенно, даже абсолютно уверен! — Гонсалеса нисколько не смутил взгляд инспектора. — Мне не раз доводилось наблюдать локов вблизи… Никаких признаков разумности… Даже нормальные животные инстинкты у них как бы заторможены…
Янин заметил, как при этих словах Гонсалеса Леруа метнул в его сторону беспокойный взгляд.
— Да вы сами взгляните на них! — продолжал Гонсалес. — Разве могут разумные существа так вести себя?!
Янин внимательнее всмотрелся в экран стереовизора. Локи шли плотной массой, тупо глядя вперед. Даже стадо коров или овец показалось бы состоящим из более разумных животных, чем эти существа, внешне действительно совершенно не отличающиеся от людей.
