Сняв с Майи очки, Габриель отложил их в сторону, посмотрел девушке прямо в глаза. Арлекин будто осталась совсем безоружной, беззащитной и голой.
— Не смотри на меня, Габриель. Мне неловко.
— Но мы же нравимся друг другу. Мы друзья, разве нет?
— Нет, между нами не может быть дружбы. Я защищаю тебя и, если понадобится, отдам за тебя жизнь.
Габриель посмотрел на океан.
— Я не хочу, чтобы за меня умирали.
— Мы все знаем, на что идем.
— Пусть, но за случившееся отвечать мне. Когда в Лос-Анджелесе ты сказала, что я могу оказаться Странником, я представления не имел, чем все обернется. Теперь у меня к отцу столько вопросов… — Габриель покачал головой. — Знаешь, я ведь не верил, что отец погиб. Бывало, в детстве перед сном я лежал на кровати и мысленно разговаривал с ним. Потом это вроде прошло… А сейчас… сейчас это чувство усилилось.
— Габриель, твоего отца на том острове может и не быть.
— Тогда буду искать дальше.
— Если Табула узнает, что мы ищем Мэтью, они этим воспользуются. Будут оставлять мнимые следы и подсказки, чтобы заманить нас в ловушку.
— Мне выпал шанс, и я им воспользуюсь. Тебе со мной идти не обязательно. Если с тобой что-то случится, я этого не переживу.
Майе вдруг показалось, что за спиной встал Торн и шепчет: «Не доверяй никому. Не влюбляйся». Сильный, уверенный в себе, отец был самым важным человеком в ее жизни.
«Черт, будь он проклят, — вдруг подумала Майя. — Украл мой голос. Не дает говорить за себя».
— Габриель, — прошептала Майя. — Габриель…
Голос прозвучал мягко, будто у потерявшегося ребенка, который уже не верит, что его когда-то найдут.
— Все хорошо. — Габриель взял ее за руку. Солнце совсем уже село, осталась лишь тонкая полоска света на горизонте. Рука Странника была теплая. Майя ощутила, как охладевает — будто истинный Арлекин — ко всему, что есть в жизни, кроме Габриеля.
— Я всегда буду рядом, что бы ни случилось, — пообещала она. — Клянусь.
Габриель поцеловал ее. А когда Майя обернулась, то увидела приближающиеся темные силуэты.
— Майя! — позвала Вики. — Элис тревожится. Хочет, чтобы вы оба пришли…
Ночью шел дождь, а утром на море лег плотный туман, подступающий к границам бухты. Майя надела кое-что из вещей, прикупленных в Лондоне: шерстяные штаны, зеленый кашемировый свитер и кожаный плащ на зимней подкладке.
Позавтракав, все вышли из паба и направились к пристани. Фоули грузил в лодку мешки с торфом и коробы с продуктами и чистой одеждой. Торфом, пояснил капитан, монахини топят печь. Еще моряк сказал, что единственный источник воды на острове — дождь. Вода стекает по скалам в специальные водосборы; хватает ее только для питья, но не для стирки.
У лодки имелась открытая часть, куда вытаскивали сеть с уловом; ближе к носу — капитанская рубка, в которой можно было спрятаться от ветра. Оказавшись на лодке, Элис пришла в восторг и, едва отчалили, поспешила ее исследовать.
Закурив трубку и выдохнув в сторону пассажиров несколько облачков дыма, Фоули произнес:
— Посмотрите на обычный мир. — Он ткнул большим пальцем в сторону зеленых холмов. — И туда… — Капитан указал на запад.
— Край света? — спросил Габриель.
— Вот именно, малыш. Святой Колумба и его монахи искали самое отдаленное место на западе Европы, следуя по карте того времени. Конечную остановку, скажем так.
Лодка вошла в туман, будто вплыла в середину огромного облака. Доски блестели от влаги, на стальных тросах, державших антенну, повисли капли воды. Лодка поднималась и опускалась, взрезая носом белые шапки волн. Элис, до того спокойно стоявшая на корме, вдруг подбежала к Майе. Девочка возбужденно указывала на тюленя. Тот плыл рядом с лодкой, провожая путников, будто пес — чужаков, замеченных на заднем дворе.
Постепенно туман стал рассеиваться, показались кусочки неба над головой. Повсюду кружили птицы: буревестники, пеликаны и белые олуши с черными кончиками крыльев. С отплытия прошел час, лодка проходила мимо острова Литтл-Скеллиг, служившего гнездовьем олушам. Тысячи птиц летали вокруг голой белой скалы.
Прошел еще час, прежде чем показался Скеллиг-Колумба. Выглядел он в точности как на фотографии в Тайбернском монастыре: два зазубренных пика погруженного в воду горного хребта. Остров был покрыт кустарником и вереском. Ни монастыря, ни других построек Майя не видела.
— Где вы нас высадите? — спросила Майя.
— Терпение, мисс. Сейчас мы заходим с запада, но с южной стороны есть небольшая бухточка.
Держась подальше от скал, Фоули подвел лодку к двадцатифутовому пирсу на стальных сваях, за которым начиналась бетонная площадка, окруженная забором из проволочной сетки. Заметный издалека знак с красно-черной надписью сообщал: остров — охраняемая экологическая территория, вход куда запрещен для всех, кто не получил письменного разрешения епархии графства Керри. На краю площадки темнели запертые ворота, а за ними каменная лестница уходила вверх по склону горы.
Капитан Фоули выключил двигатель, и волны сами поднесли лодку к пристани. Там Фоули забросил петлю на выступающую часть одной из свай. Майя, Вики и Элис сразу же выбрались на бетонную поверхность пирса, Габриель остался помочь капитану выгружать ящики и мешки с торфом. Подойдя к воротам, Вики коснулась медного замка.
— Что дальше? — спросила девушка.
— Здесь никого, — ответила Майя. — Думаю, надо подняться на гору к монастырю.
— Капитану Фоули идея не понравится.
— Я заплатила ему только половину. К тому же Габриель не покинет остров, пока не выяснит хоть что-нибудь об отце.
Подбежав к краю платформы, Элис указала наверх — к пристани спускались четыре монахини: черные платья, белые апостольники и воротнички (подпоясывались монахини узловатыми веревками, как и монахи францисканского ордена — от него орден бедных кларисс и произошел); ветер трепал края черных шерстяных покровов, в которые кутались монахини. Увидев чужаков, первые три из них остановились, сгрудившись на лестнице. Четвертая, шедшая последней, осталась стоять несколькими ступеньками выше.
Вынеся на площадку два мешка с торфом, капитан Фоули бросил их у ворот.
— Не нравится мне это, — сказал он. — Та высокая — настоятельница, она тут всем заправляет.
Одна из монахинь взбежала по ступеням к аббатисе и, получив распоряжение, поспешила вниз к воротам.
— Что происходит? — спросил Габриель.
— Конец делу, малыш, — ответил капитан. — Они не желают вас видеть.
Фоули снял вязаную шапочку, обнажив лысину, подошел к воротам и, слегка поклонившись, тихонько заговорил с монахиней. Потом, крайне удивленный, быстренько вернулся к Майе.
