О гибели колонии канал сообщил только на шестнадцатом часу полета. Коротенький сюжет с кадрами, отснятыми нашим же кораблем с орбиты прокомментировал командир Граш. "Спасенные колонисты сообщить что-либо определенное не могут, ибо находятся в крайне тяжелом состоянии. Специальная комиссия созданная для выяснения причин катастрофы на быстрый успех не надеется". - Подытожил немногословную речь Граша виртуальный диктор.
До прилета на базу информационный канал трижды повторил этот сюжет, не добавив ничего нового. Нивер долго сохранял спокойствие, но перед самым шлюзованием, не выдержал и весьма резко пообещал разобраться с "деятельностью" комиссии предоставив информацию о незавидной роли Кена Дехарда и всего Содружества в его лице.
Полуголодное существование, систематическое недосыпание и моральное напряжение последних дней повергли меня в полное безразличие к происходящему. Сладкая мысль, что, не смотря на минимальные шансы выжить, я практически вышел сухим из воды, грела душу. Служебное разбирательство по факту "дезертирства", дыхнуло холодом, только на второй день после прилета на базу. Когда меня как закоренелого преступника поместили в камеру отторжения нулевого уровня. Мой школьный наставник, в свое время, не удосужился дать ни одного совета как лучше действовать в такой ситуации, вероятно, даже не допуская мысли, что его ученик может в ней оказаться. Говорить только правду, до последней мелочи, на мой взгляд, было единственно верной позицией. До суда оставалась одна ночь. Я в сотый раз вспоминал, анализировал и пересматривал свою роль в случившемся. Сна не было ни в одном глазу. Замок щелкнул, входная дверь бесшумно открылась и из темноты коридора в камеру вошел человек. Восемь дней я находился в полной изоляции общаясь только с механическим поносом, три раза в сутки выползающем из стены, поэтому мысль о галлюцинации не была лишена смысла. Но человек сделал шаг в мою сторону, попал под освещение настенной лампы и мгновенно лишился статуса галлюцинации.
- Мап! Как ты сюда попал?
- А ты догадайся!
- Посещение подследственных запрещено. Или ты сам арестован?
- Тинар, у тебя "одиночка"!
- Действительно, но тогда...
- Не будем терять время, у нас, его крайне мало. Служба безопасности Содружества, в виде подъемных, выплатило каждому из нас неплохую сумму, за молчание. "Не надо усложнять жизнь себе и нам" - Очень мило попросил новый координатор. Лично я отработал свои деньги как положено, ничего, дескать, не знаю все случилось внезапно. Комиссия по расследованию осталась крайне недовольна. В свою очередь оператор этого заведения от предложенный ему суммы не отказался и в течение ночи изменит запись камер слежения. Учти меня здесь нет. - Засмеялся Нивер.
- Зачем? Почему ты пошел на сделку?
- Фоли взял не те микродиски. Один оказался записями доктора Тизла, два других, хоть и косвенно, но отводят подозрения в нашей причастности к тому ужасу, что охватил колонию. Относительно тебя информации нет, впрочем, переговоров Гафта и Дехарда то же. Понимаешь к чему я клоню?
- Кажется, начинаю.
- Тебе грозит полная очистка! У меня нет точных сведений, но Дехар еще до вылета обвинил Вас в дезертирстве, краже образцов нового типа излучателей и захвате его личного корабля. Тинар! Я очень рекомендую безоговорочно признать все это. Убедить судью в том, что Кенвуд и Дилем заставили тебя, вылей на них побольше грязи.
- Мап! Как ты можешь? Они...
- Жертвы нечистоплотных манипуляций этого подонка Дехарда. - Продолжил за меня Нивер. Но как ты собираешься доказать это? Поверь, у тебя нет шансов! А вот стать вечно улыбающейся прислугой в шикарном отеле, после очистки личности - прямая дорога. Видел этих недоумков с лицами дебилов? Разгорячился Мап. - Ты этого хочешь? Отвечай!
Камеру наполнила томительная тишина. Я прекрасно понимал, что Нивер прав.
- Тан, ты неплохой и еще очень молодой человек. Я в качестве свидетеля буду завтра на разбирательстве. Помоги мне и себе выбраться из этого дерьма. - Мап крепко сжал мою руку, резко встал и вышел.
Уснуть удалось только под утро. Разбирательство началось около девяти. С обвинительной речью выступил новый координатор, не забыв упомянуть об "ошибочно" введенных данных о нашей гибели. Судья - женщина 45-50 лет с усталым и недовольным лицом, казалось, совершенно не слушала его. Первым свидетелем был командир Граш, достаточно полно описавший высадку, неожиданную атаку и победоносное шествие его группы по космопорту колонии. Относительно меня, ничего конкретного, кроме того, что при аресте я не сопротивлялся он не сообщил.
Нивер был вторым. Растянувшаяся минут на десять речь сводилась к тому, что я храбро сражался, проявил себя как герой и почему меня вообще обвиняют в дезертирстве ему не понятно. Специальная машина, анализировавшая довольно эмоциональный монолог Мапа, лжи в его словах не обнаружила. Врать Нивер умел.
Наконец настала моя очередь. Странная штука совесть! Еще вчера я не допускал мысли о поклепе на своих бывших напарников, а сейчас делал это с необычайной легкостью. "Важно не только отчетливо представить, главное поверить в свою ложь, не просто смириться, а именно поверить, и тогда никакой детектор не уличит меня". Сидя в полной темноте камеры, твердил и уговаривал я самого себя за несколько часов до суда. Наспех придуманная история, согласно которой, меня под прицелом излучателя из медицинского сектора отвели на корабль Дехарда, звучала вполне убедительно. В остальном я опирался на показания Нивера, добавив, что о судьбе Кенвуда и Дилема мне ничего не известно. Компьютер дважды уличил меня в лжесвидетельстве и порекомендовал судье "обследование коры головного мозга на предмет установления деталей по делу". Но детали судью не интересовали. Для нее все было ясно и без них. "Молодой офицер проявил мягкотелость и нерешительность, вскоре осознал содеянное, помогал каким то повстанцам, какой то не входящей в состав Содружества и уже не существующей колонии. Как бы там ни было факт дезертирства он признал, а посему: "Бывший офицер Тан Тинар не достоин продолжать службу в системе безопасности. В течение 10 дней обязан пройти курс обучения и стать специалистом потребность в которых у Содружества наиболее высока. Список прилагается".
Глаза Нивера, на протяжении всего разбирательства, неслышно говорившие: "Держись Тан, я с тобой", засветились радостью. Он терпеливо дождался обмена моей синей карточки на обычную белую и вместе со мной покинул здание суда. Радоваться или грустить я не знал. Избежать самого худшего мне удалось, но бела карточка безработного, крушение карьеры, да и всей жизни было не многим лучше, чем полная очистка.
