Ничего себе! Не зря вулкан так усиленно бомбил замок-кремль. Он разрушал то, что не смог засыпать наш милый чистенький песочек! Ох, неспроста это! Видно, действительно были в Киршаге склады таинственные да богатства немереные. Погребенные теперь на веки-веков. Аминь…
Одна из далеких черных фигурок привлекла мое внимание. Самая маленькая – князек наш малолетний, наверно. Она вдруг принялась энергично размахивать руками, привлекая внимание остальных. Я бы сказала – радостно размахивать. И даже пританцовывать.
Ее усилия не остались незамеченными. Остальные черные фигурки сошлись к ней, но, кажется, радости не разделили. Князь тыкал куда-то, что-то показывая, но остальные стояли в недоумении и только руками разводили.
Тогда маленькая фигурка нетерпеливо махнула и двинулась вперед сама. Куда она зашагала мне не было видно – далековато до них все-таки – только она, не пройдя и пяти шагов, вдруг исчезла. Наверно завернула за какой-то невидимый мне угол, но впечатление создалось именно такое – будто она просто растворилась в кисельно-белом склоне котловины. Вот она была – и нету! Впечатляюще!
На остальные фигурки это, как видно, тоже произвело впечатление. Они осторожно, чуть ли не крадучись, направились вслед за маленьким князем. И тоже все поисчезали!
Я даже глаза протерла в недоумении – уж не оптический ли это обман? Склон, вроде, ровный и чистый – куда они могли подеваться?
Однако через пару минут фигурки вновь появились – вынырнули из белизны как по волшебству одна за другой. И бодро зашагали в мою сторону.
– Нашли что искали? – поинтересовалась я, когда первая из них ступила, наконец, на бурый камень и черный скафандр исчез в гривне.
Первым оказался Гаврила, и на мой вопрос последовала бурная восторженная реакция:
– Нашли! Там такое!… Не поверите! Вроде склон как склон, а шагнешь – и нет тебя, ты уже в каком-то подземелье, в темноте!
– Очень даже поверю, – обнадежила я его. – Я ведь наблюдала за вами. И видела все эти ваши чудеса.
– Да отсюда смотреть – разве это то! – включился Семен, который тоже слегка ошалел от происшедшего. – Это там надо быть, чтоб проняло как следует! Я до последнего не верил – уж простите князь – будто можно здесь найти хоть что-то. Думал – брехня. А там, и правда, дырка! Да какая! И мы пройдем, и повозки!
Воодушевленные лыцары даже не обратили внимания, что я сижу тут одна-одинешенька без тачек и сопровождающих лиц. Они сразу перешли к делу. Гаврила подкатил наш возок с телом Сереги почти к коричневому краю камня и предложил весело:
– Забирайтесь, княгиня! Тут уж всего-ничего проехаться осталось!
Я, однако, не поспешила на его зов. Очень уж не хотелось вновь погружаться в липкие объятия кручени…
– А как же так получилось, – поинтересовалась я. – Что вы сразу не подвезли нас туда? Почему бросили здесь?
– О, это был целый спор! – пояснил Гаврила и с упреком глянул на остальных лыцаров. – Князь ведь приказал везти вас вниз, да! А Семен с Федором заупрямились: чего там внизу делать? Одна, дескать морока: сначала тележки вниз спускай, потом обратно, наверх, выволакивай! Не потащим и все! Вот князь-батюшка и позволил сперва не брать их, вас то есть, а самим сходить вниз и разведать… Да вы залезайте, княгиня, залезайте!
– Что, не хочется? – спросил Олег.
Я покачала головой, призналась:
– Каждый раз боюсь, что больше не приду в себя…
– Это трудно – приходить в себя?
В его звонком голосе было искреннее сочувствие, и я поделилась своими неприятными наблюдениями:
– Почему-то с каждым разом все труднее… Будто собираешь себя по кусочкам. Вот сейчас стою здесь, вроде вся такая целая, а сама думаю: удастся ли восстановиться вон там? – я показала в сторону киршагских развалин. – Ой, не знаю…
– Ну, давай рискнем, – кивнул Олег. – Попробуем еще разок воспользоваться моей гривной.
– Так опасно же… Ты ведь сам говорил… – беспокойно заблеяла я испуганной овцой.
Но Олег уже подтянул рукав и принялся манипулировать с пястной гривной.
Господа лыцары сгрудились вокруг нас в благоговейном молчании.
Когда же он ловким жестом вынул руку из размякшего и растянувшегося обруча гривны, то лыцарство ахнуло и в легкой панике протянуло пальцы к собственным шеям – проверить: на месте ли их собственные гривны?
Когда же я (как и положено – с большими предосторожностями) поместила гривну на свою руку, то Гаврила не выдержал и выкрикнул:
– Я же говорил: княгиня! А вы!… У-у, остолопы!… – и от полноты чувств он влепил подзатыльник ближайшему из лыцаров.
Ближайшим оказался Семен Бреньков. Но он не обиделся, а принял как должное. Только констатировал уважительно:
– Княгиня… – потирая ушибленный затылок.
Один Олег не разделял всеобщего восторга. Только гривна сжалась на моем запястье, он ухватил меня за руку и почти поволок вниз, в котловину. Едва успев крикнуть остальным, пока скафандр не схлопнулся вокруг него:
– Берите повозки – и быстро за нами!…
***
Как он определял место тайного прохода в склоне котловины – не знаю. На мой взгляд никаких отличий не было. Мы вошли (вернее – вбежали) прямо в склон, в песчаную пелену, поспешно расступившуюся перед нами.
Стало темно. И неудобно. Потому что подземный ход, в котором мы очутились, круто забирал вверх, и подниматься было тяжело.
Я торопилась за Олегом, почти физически ощущая как истекают секунды, отведенные мне гривной. Мне уже казалось, что пленка скафандра начинает неумолимо стягиваться вокруг, сдавливая, перетягивая и грудь, и голову, и горло – как вдруг все кончилось.
Скафандр исчез, я вздохнула облегченно. Засмеялась. Надо же, какое счастье – и отвратительной кручени избежать, и не быть удушенной гривной!
– Скорее! Скорее! – взмолился Олег, торопливо нашаривая в темноте мою окольцованную руку. – Сейчас…
Он действовал очень энергично. Он буквально сдирал с меня свой временный дар. А гривна не хотела уходить. Она, для начала, решила, как видно, расправиться со мной. С возмутительной нахалкой, посмевшей позарившейся на олегову собственность.
Гривна, как паук, впилась в запястье – и запястье перестало принадлежать мне. Я не чувствовал боли в нем, я вообще его не ощущала. Зато я очень хорошо почувствовала раскаленные щупальца гривны, воткнувшиеся в руку выше – гораздо выше запястья. И принявшиеся нещадно буравить предплечье, прожигать кости, кровеносные сосуды, мышца – вверх, дальше, неостановимо и безжалостно!…
– Милая, дорогая моя, любимая… – шептал, стонал, приговаривал Олег.
Мне? Гривне? Не знаю кому. И уже наверно не узнаю. Жгуты боли, смертельного ужаса, огненными червями лезли в меня через гривну. Все выше. Вот они достигли уже плеча. Им осталось пройти совсем немного, чтобы вцепиться в сердце, в мозг, сдавить, сжечь…
