– Милая, дорогая моя, любимая… – шептал, стонал, приговаривал Олег.
Мне? Гривне? Не знаю кому. И уже наверно не узнаю. Жгуты боли, смертельного ужаса, огненными червями лезли в меня через гривну. Все выше. Вот они достигли уже плеча. Им осталось пройти совсем немного, чтобы вцепиться в сердце, в мозг, сдавить, сжечь…
– Ну же, радость моя… – нежно пробормотал Олег.
И сделал невозможное. Немыслимым усилием приподнял край гривны и просунул в образовавшуюся щель палец. Свой палец.
И адский жгут гривны вдруг ощутимо вздрогнул. И щупальца боли, исходившей от него, замерли, остановили свое расползание, будто наткнувшись на непреодолимое препятствие.
– Ну вот же я, – ласково шептал Олег, – здесь я… с тобой…
За первым просунутым пальцем последовал второй. И каменный наручник гривны вдруг стал податливым, мягким, почти резиновым.
И вот уже – под него, между ним и моим запястьем – влезла уже вся олегова ладонь… пошевелилась, еще больше растягивая полоску гривны. А раскаленные стержни боли куда-то делись из моей руки. Исчезли – как их и не было!… Лишь легкое покалывание осталось там, где только что творилось нечто невыносимое.
Но Олег не останавливался. Он был упрям и настойчив. Второй ладонью он принялся мягко прокручивать дряблую полоску гривны вокруг моей руки, вокруг своей – поглаживая, почесывая разнежившуюся бестию… И в какой-то миг – ах! – я почувствовала, что моя рука освободилась. Ничто ее больше не сжимает, не сдавливает и даже не касается…
– Все, – тусклым надтреснутым голосом сообщил Олег.
Отступил на шаг, отдаляясь, исчезая в темноте.
– Ты где? – встревожено спросила я.
– Сейчас… Передохну только, – пробормотал он снизу.
Я протянула руку и пощупала его коротко стриженную голову. Он устало сидел, привалившись к холодной, скользкой на ощупь, глыбе. Одной из тех глыб, из которых, похоже, и были сложены стенки подземного коридора.
– Все, надо идти, – Олег тяжело поднялся, цепляясь за выступы камня.
– Куда, отдохни, – попыталась я удержать его.
– Там, снаружи, остались все, – пояснил он. – Наверно не могут найти вход. Не видят. Придется выйти, помочь. А ты жди здесь. Не вздумай возвращаться – тут еще опасная зона. Она кончается совсем рядом. Можешь нечаянно впасть в кручень…
Он потопал к выходу, а я потерла руку, за которую только что цеплялась зловещая гривна. Рука понемногу возвращалась к жизни. Кожа и под кожей – все там пульсировало, зудело, чесалось. Но это были почти сладостные ощущения. Они говорили о том, что я вырвалась. Что выскочила все-таки в последний миг!
Топот многих ног и стук колес по камням прервали мою краткую передышку.
– Ух ты, дышать можно! – подивился сочный баритон Семена.
– Следите за безгривенными, – предупредил тонкий голос Олега, – а то они могут в первый момент спутать направление и пойти назад, в сторону пустохляби.
– А света нельзя зажечь? – поинтересовался Матвей, царов порученец.
– Можно, – разрешил Олег.
Застучало кресало. Некоторое время затея с факелом не удавалась.
– Сыро, – пожаловался Федор.
Но вот мелькнула искорка, потянуло дымом, заплясали тени по осклизлым каменным стенам.
– Теперь совсем хорошо, – ухмыльнулся Гаврила.
– Все пришли в себя? – спросил Олег. – Тогда идемте.
Семен привычно ухватился за лямку тачки, но Олег сказал:
– Пойдем налегке. Там, дальше, есть совсем уж узкие проходы – нам и самим проползти будет непросто.
Возражений не последовало, и мы вереницей побрели вверх по неширокому коридору.
Выпирающие из стен остроугольные обломки то и дело царапали одежду, подземный ход извивался змеей, но воздух был чистый, свежий и идти было легко.
– Стоп, – вдруг сообщил Олег. – Вот отсюда и поползем.
– А чего вдруг… – начал вечно недовольный Федор.
Действительно, на первый взгляд проход впереди ничем не отличался от остального коридора. Свет факелов выхватывал из темноты все те же каменные стены и высокие бугристые своды.
– Дальше можно только ползти, – покачал головой Олег. – Вот так, смотрите.
Он лег на пол. И даже не просто лег, а распластался по неровной поверхности. Вжался в булыжники как можно сильнее. И пополз вперед, не поднимая головы.
Гаврила воткнул факел в трещину между булыжниками, улегся, и, старательно копируя князевы движения, осторожно пополз следом.
За ним – Серега. Их примеру последовал Микула.
– Да вы что, белены объелись! – не выдержал Федор. – Какого вы!…
Он шагнул вперед, переступая через Микулу. И смолк. Потому что его не стало.
Пестрый водоворот, закружился на месте Федора. Буквально на мгновение. Уже через миг он исчез. Но перед тем успел выплеснуть обратно, в проход, прямо на нас, красную липкую, мелкодисперсную кашицу. Которая забрызгала все – пол, стены, рубахи мужчин, подол моей юбки…
Стало трудно дышать от теплого, кровавого духа.
Я зажмурилась, закрывая лицо ладонями… Но тут же спохватилась, одернула себя, раскрыла глаза. Нельзя прятаться! Смотри!
Хотя смотреть было уже не на что. Мутный кисель, оставшийся от Федора, ленивыми потеками сползал по стенам. Еще несколько мгновений в проходе – как раз справа и слева от Микулы – еще стояли федоровы ноги, обрезанные будто пилой чуть выше голенищ сапог. Но вот и они покачнулись, упали, выливая прямо на спину Микулы алую жидкость…
– Лежать! Голову не поднимать! – заорал Олег, искоса, напряженно всматриваясь в то, что делалось позади.
Но опаздал. Микула дернулся, отшатываясь от страшных останков Федора – и повторил его судьбу.
Второй теплый вихрь взвился в проходе, а когда тело Микулы шлепнулось назад, на пол, то у него уже не было ни спины, ни затылка. Обнаженное сердце еще продолжало биться, и из его надорванных сосудов разбрызгивались веером алые фонтанчики. И скрюченные пальцы Микулы еще проскребли по полу, оставляя неровные полоски в кровавой суспензии, покрывшей камни. И икры ног еще дернулись – раз, другой. Но он уже был мертв. Воздух с бульканьем выходил из его раскрытых, разорванных, медленно опадающих легких…
Мне стало совсем нехорошо.
Я отшатнулась, попятилась, пытаясь отодвинуться от этой бойни… И спазм рвоты вывернул меня чуть ли ни на изнанку.
И не только меня. Рядом согнулись пополам Семен и Матвей. А Жирослав, тот просто сполз по камням, теряя сознание.
– Лежи, лежи! – истошно орал Олег.
Он стискивал кроссовками виски Гаврила, придавливая его голову к полу. И Гаврила исправно лежал. Дисциплинированный Серега – тоже. Что их и спасло.
Лишь через полчаса мы настолько пришли в себя, что смогли задуматься о продолжении путешествия.
