– Первая контратака, – сказал Карабанову Кулиев. Стоя возле настенной карты Азии, он старательно вычерчивал красные стрелки, вонзавшиеся в бесформенные коричневые пятна, которыми обозначались пораженные шистоцеркой площади. – Первые противосаранчовые эскадрильи. Они направляются за рубеж, в страны, обратившиеся к нам за помощью.
– А как обстоит дело у нас? – поинтересовался полковник.
– О, тут совсем иной коленкор, – заулыбался Кулиев. – Мы не только уничтожаем у себя шистоцерку, нет, нет. Она еще нам послужит, и довольно оригинально. Вот провожу гостей и покажу, что мы тут задумали.
– Не сейчас, Аспер Нариманович. Меня тревожит судьба Боровика. Чувствую, дело не чисто.
Академик оторвался от карты.
– Файзи?
– Ничего определенного, – с досадой ответил Карабанов. – Настораживает только прошлое этого человека, кое-что в поведении... Впрочем, с минуты на минуту все станет ясным.
– Уже приняли меры?
– К сожалению, с большим опозданием. Поверил этому товарищу из Минска. А верить-то, оказывается, не следовало. Кстати, Аспер Нариманович, почему вы сразу не сказали об исчезновении Галины Боровик?
– Как-то не придал значения, – смутился Кулиев. – Не усмотрел в событиях никакой связи.
– Надо держать наготове вертолет, – подумав, сказал полковник. – Я говорю о вашем «воздушном вездеходе». Он может понадобиться в любую минуту.
– Я немедленно распоряжусь, – решил Кулиев и, оглядевшись, с улыбкой добавил: – Товарищи авиаторы здесь закрепились прочно. Придется нам эвакуироваться.
Он провел Карабанова в небольшую комнатку с диваном. Стол, два стула, книжный шкаф и телефон дополняли обстановку.
– Тут я иногда ночую, – пояснил Кулиев.
Зазвонил телефон. Карабанов, стоявший рядом, поднял трубку.
– Вы здесь, товарищ полковник? – услышал он голос Файзи. – Вас спрашивает Ашхабад.
– Хорошо, соедините, – сказал Карабанов. – И зайдите, пожалуйста, сюда.
– Надо его отослать куда-то, – прикрыв рукою микрофон, добавил он.
– Пошлю на аэродром, – предложил Кулиев.
Полковник одобрительно кивнул и поспешил остановить Рустамова, заговорившего с ним по телефону.
Осторожненько постучав, вошел Файзи. Академик попросил его съездить на аэродром и лично убедиться в готовности вертолета к вылету.
– Можете воспользоваться моей машиной, – протянул ему записку, Карабанов. – Возвращайтесь поскорее, вы очень нужны мне.
Толстяк метнул на полковника тревожный взгляд и проворно вышел.
Когда дверь за Файзи закрылась, полковник взял лежавшую на столе трубку:
– Вот теперь докладывайте, лейтенант.
Прислушиваясь к вопросам и коротким репликам полковника, Кулиев в волнении ходил по комнате. Телефонный разговор затягивался, и тревога Аспера Наримановича возрастала.
Наконец Карабанов положил трубку.
– Обнаружен след Боровика, – сказал он. – Профессора заманили в пески телеграммой о несчастье с дочерью. Поиски начаты, и я хочу к ним присоединиться. Если не возражаете, прихвачу с собой Файзи, допрошу в дороге.
– Значит, все же Файзи?
– Да, сейчас ему уже не выкрутиться.
– А вы не опасаетесь, что он...
– Скроется? – Карабанов недобро усмехнулся. – Я указал в записке – доставить назад быстрее. Шофер поймет.
Аспер Нариманович задумался.
– Одно не могу понять, при чем здесь Владимир Степанович? Кому он мог встать поперек пути?
– Очень много еще неясного, – согласился Карабанов. – И прежде всего, причина покушения. Но как бы то ни было, сам по себе этот факт снимает с профессора Боровика серьезное обвинение.
– Обвинение? – возмутился Кулиев. – Против Владимира Степановича! Ну, знаете...
– Аспер Нариманович, – мягко остановил его полковник. – В вашем друге я уверен. Но то лишь мое личное убеждение. И потом – разве исключено, что по случайному недосмотру...
– Не знаю, что вы имеете в виду, – начал горячиться академик.
– Поступило официальное заявление. Год назад профессора посетил некий подозрительный джентльмен. Установлено, что это был сам Блер, пресловутый владелец Альджауба. В то время никто, кроме Боровика, не имел доступа к излучателям. Они были засекречены с самого своего рождения, когда стала очевидной возможность использования их с преступной целью. И вскоре после этого визита конструкция излучателей стала известной в Альджаубе.
– Но не считаете же вы, что Владимир Степанович сам передал свое детище в руки авантюриста!
– Этого я и не утверждаю. Хотя в заявлении делаются весьма прозрачные намеки на неосмотрительность и даже легкомыслие профессора.
– Какая подлость! Ну теперь, после покушения ясно, что все это клевета.
– А вот и Файзи, – глядя в окно, сказал полковник.
Несколько минут прошло в молчании. Затем раздался тот же осторожный стук, дверь открылась, пропуская запыхавшегося завканца.
– Все в порядке, товарищ директор. Пилот ожидает на аэродроме.
– Садитесь, Файзи, – предложил Карабанов. – Садитесь и переведите дух.
Толстяк осторожно опустился на край дивана.
– Я так спешил... Надеюсь, не задержал вас?
– Все в порядке, Файзи. Вы умеете быть и деловым, и расторопным. Ну что бы вам ограничиться работой, на которой вас и ценят, и уважают. Для чего было впутываться в эту грязную игру?
– Я не понимаю, товарищ полковник...
– Все, Файзи, все. Игра закончена. «И каждый получит по заслугам» – эта фраза вам ничего не говорит? В двух словах: мне только что звонили из управления. Задержан связной, доставивший вам приказ Джунавадхана. Больше того, обнаружен след профессора Боровика и лаборанта Красикова. При пересадке ваш подручный зарегистрировал их вымышленными фамилиями. Это тоже ваша идея, Файзи?
Толстяк не отвечал. Бессильно откинувшись на диванчике, он судорожно глотал воздух широко раскрытым ртом. Сейчас он напоминал неуклюжую рыбину, выброшенную на берег.
– Слушайте, Файзи, – преодолевая отвращение, продолжал полковник. – Речь идет не только о вашей драгоценной шкуре. Надо принимать меры к спасению ваших жертв. Поймите же наконец, это и в ваших интересах.
– Ак-Чагыл... – прохрипел толстяк. – Колодец Ак-Чагыл...
– Знаю, туда уже вылетели. Готовы вы рассказать мне все – от начала и до конца?
– Все-все. Все скажу... Я боялся, я так боялся...
– Хорошо, поговорим в дороге, – поднялся полковник. И, переглянувшись с Кулиевым, добавил:
– А сейчас ответьте нам одно. Что означала полученная вами из-за рубежа команда?
– Мне передали три слова. «Профессору Боровику привет». «Привет» – означает устранение.
