- Усталость. - Холодная рука исчезает, а мягкие и деликатные остаются. - Усталость, обезвоживание, ушибы и порезы... а в остальном все в порядке. Ему нужны соль, вода и сон. Именно в таком порядке.
Мягкие руки исчезают. Мягкие шаги удаляются.
На мгновение наступает тишина.
- Я побуду на страже, - говорит Таррант. Слышен шорох; кто-то роется в их пожитках. Хессет? - А вы поспите.
Ему с трудом удается заговорить членораздельно. Язык распух и словно раскален.
- А если нападет Принц?..
- Не нападет. Нынче ночью не нападет.
На язык ему что-то кладут - что-то маленькое и соленое. Ледяные руки помогают ему приподняться и выпить из чашки, которую подносят прямо ко рту; его поддерживают, не давая откинуться наземь. Он выпивает достаточно, чтобы проглотить таблетку, - и хочет остановиться, хочет поберечь драгоценную воду, но ее продолжают держать у губ - и он пьет, и пьет, кажется, без конца.
Сильные руки осторожно опускают его наземь. Под голову подкладывают что-то мягкое - что-то сложенное несколько раз, чтобы послужить подушкой. Его накрывают мягким шерстяным одеялом, спасая от ночного холода.
- Упрямый вы человек, Райс. - Голос Охотника звучит на диво мягко. - Но и по-настоящему храбрый. А это редкое сочетание.
Он слышит, как Охотник поднимается на ноги. Чувствует, как тот стоит, разглядывая его. Всматриваясь в него одному Богу ведомо с какой целью.
- Будем надеяться, что этого хватит, - говорит Владетель.
11
Согласно воззрениям богословов Ад Единого Бога представляет собой воистину чудовищное место. Настолько чудовищное, утверждают они, что если собрать воедино все ужасы, наличествующие во вселенной, и умножить их в тысячу раз, то полученная комбинация покажется слабой свечой по сравнению с адским пламенем.
"Короче говоря, - подумал Дэмьен, - в Аду, должно быть, хуже, чем в Избытии. Но не намного".
Он проснулся вскоре после рассвета; во рту у него пересохло, голова трещала, а тело изнывало от боли в десятке мест сразу. Через какое-то время он все-таки решил испытать мышцы - и обнаружил, что они кое-как шевелятся. По сравнению с тем состоянием, в котором он проснулся в прошлый раз, это само по себе было чудом.
Ему удалось откинуть одеяло, а затем даже подняться на ноги. Глазам потребовалась примерно минута, чтобы привыкнуть к утреннему свету: ослепительно желтому на востоке, прохладно белому - прямо над головой. Часть небес вокруг Коры отличалась причудливо зеленым цветом; он вспомнил, что ему однажды уже довелось наблюдать такое, но так и не смог припомнить, где и когда. Ноги работали, но вот координация оказалась нарушенной, и несколько минут ему пришлось простоять на месте, восстанавливая чувство равновесия. И лишь когда Дэмьен решил, что может идти, не рискуя упасть, он отправился в середину гранитного островка в поисках своих спутниц.
В самой середке их скалы торчал небольшой каменный столбик, на нем и сидела сейчас Хессет, положив рядом с собой свое странное северное заряженное оружие. Поглядев на ракханку - с навостренными длинными ушами, слабо поблескивающими щетиной, и глазами золотыми, как сама Кора, - можно было легко позабыть о ее человекоподобии и увидеть настороженную хищницу, чужеродную хищницу, руководствующуюся лишь инстинктом выживания и ориентирующуюся по запахам, подобно четвероногим обитателям лесов. И священник мог только порадоваться, что Хессет здесь и что все ее звериные инстинкты задействованы на его стороне.
- Доброе утро, - не без труда произнес он, медленно приближаясь к несшей караул ракханке. Во рту у него стоял такой вкус, словно он всю ночь жевал каменную крошку.
Столбик был примерно десяти ярдов в поперечнике и трех футов в высоту; не лучшая наблюдательная точка, конечно, но другой на гранитном островке просто не было.
Хессет посмотрела на него - наполовину с улыбкой, наполовину с гримасой. Смысл гримасы не оставлял сомнений.
- Что-нибудь видишь?
Она шумно потянула носом.
- Чую.
- Черт побери. - Дэмьен пошевелил руками, болели они чудовищно. Зверь, ракх или человек?
Она покачала головой:
- Еще не знаю.
Опасность. Это могло означать только одно: опасность. Черт побери, неужели нельзя было подождать с этим хотя бы денек? Чтобы все они оправились от ран?
- Ну, так что думаешь?
Хессет задумалась:
- Зверь. Похоже на то. - Она вновь подставила лицо ветру и сделала глубокий вдох - ртом и носом одновременно. Щетина на шее золотилась под ветром. - Но откуда ему здесь взяться! Здесь вообще никого быть не должно.
- Йенсени говорила, что в Избытии водятся какие-то зверьки.
- Йенсени говорила, что они грызут деревья, - напомнила Хессет. - Но на деревьях, мимо которых мы проходили, я не видела ничьих следов зубов. Никаких.
Дэмьен попытался вспомнить, но волна отвращения захлестнула его при одной мысли об этом. На мгновение ему показалось, что его сейчас стошнит.
- В самом деле, - пробормотал он наконец. - Я тоже не припоминаю ничего такого.
Срабатывал ли страх, испытываемый им перед деревьями, или какой-нибудь защитный механизм, выработанный его телом, но он действительно не мог ничего вспомнить. Или Таррант каким-то образом стер это у него из памяти, пока он спал.
"Но если так, то он заменил бы эти воспоминания чем-нибудь более приятным", - подумал Дэмьен.
С тяжким вздохом он повернулся в ту же сторону, что и Хессет, и тоже попытался что-нибудь учуять, но несовершенное человеческое обоняние не предоставило ему такой возможности. В конце концов, изрядно раздосадованный, он осведомился о девочке:
- Как она?
- Жива. Но не более того. Я покормила ее на рассвете. Она была не в себе. По-моему, она видела во сне что-то страшное.
"Да уж. И, готов поклясться, дело тут не только в деревьях. В первый раз, когда Таррант поработал надо мной, мне тоже потом приснились жуткие кошмары".
И вдруг Дэмьен почувствовал страшный голод. Он поглядел на палатку.
- Она спит?
Ракханка кивнула:
- Если не ошибаюсь, спокойным сном. Может быть, впервые за всю ночь.
- Я ее не потревожу.
И священник побрел туда, где Хессет разложила припасы и снаряжение. Учитывая врожденную страсть ракханки к чистоте и порядку, тот хаос, в котором сейчас находились их вещи, свидетельствовал красноречивее всяких слов о ее собственной усталости. Еды слишком мало, заметил Дэмьен, бурдюки с водой неутешительно худые. В аптечке он разыскал витамины и проглотил парочку таблеток, гадая о том, какова их калорийность. Можно ли прожить на одних таблетках, если пища кончится, или дело сведется к интоксикации минеральными солями? Что ж, даже если так, совершенно не обязательно волноваться из-за этого заранее.
