Я рассеянно посмотрел на него. Чем это они собрались там заниматься?
– Эй, – фыркнул Рик. – Отстань от него, Питер. Потом расскажешь. Или не видишь, ему ни до нас, ни до дел? Идите, Эри, идите...
И мы с Вики отправились в то же самое место, где я совсем недавно готов был растерзать любого, кто попадется мне на глаза. Перешагнув через поверженную арказотту, вошли в каюту. Нам не могла помешать слишком узкая кровать. Неожиданная нежность Вики оказалась беспредельной, и я был счастлив настолько, что забыл обо всем, растворившись в ее чувствах.
Потом мы долго болтали, вернее, говорила только Вики, рассказывая мне о своих переживаниях, а я только вставлял периодически: «Угм...», «Ага!», «Ну?», «Да, конечно» и так далее, думая о своем. О том, что мужчины и женщины далеки друг от друга, как будто рождаются на разных планетах. И о том, что человек, получивший то, о чем давно мечтал, превращается совсем в другого человека, как будто это не он совсем недавно мучился, заставляя страдать окружающих.
Вики давно уснула, а я продолжал лежать, чувствуя ее тело рядом, наслаждаясь и страдая одновременно. Наконец, я незаметно заснул, и мне снилось, что я склонился над старым-престарым колодцем, наполненным почти до краев водой, вернее, вода то поднималась до самого верха, то заметно опускалась, как будто ее поднимал некий таинственный прилив.
Она была настолько прозрачной, что сквозь ее толщу прекрасно были видны покрытые зеленым налетом старые деревянные доски обшивки и дно колодца. Хотя дном я не мог назвать то, что видел в самой глубине – то ли раскаленные угли светились там, то ли квадратное созвездие ярко-красных звезд, мягко подмигивавшее из неизмеримой глубины этого странного чистого колодца.
Сквозь сон я смутно слышал стук в дверь, чувствовал, как Вики перебирается через меня, вылезая из кровати. Слышал чьи-то голоса, но уже не разбирал ничего, снова проваливаясь в сон. Сколько еще я проспал, не знаю, но проснулся в самом блаженном настроении. Некоторое время повалялся в свое удовольствие, наконец, решил, что пора вставать, в основном потому, что хотел снова увидеть Вики, чувствовать ее рядом, такую ласковую, нежную, такую...
Я встал, неторопливо оделся и двинулся в рубку. Наверное, Рик с Питером отправились вниз, на Леколету, обтяпывать свои таинственные делишки, вот и выдернули Вики на вахту. Чуть не споткнулся об валявшиеся под дверью останки арказотты... Надо же, бедняжка еще жива! Свинья ты, Эркейд, сказал я себе, перешагнул через свою бывшую любовь и устремился к Вики.
Сладко зевнув напоследок, вошел в рубку и остолбенел – за пультом управления, спиной ко мне сидел Тиаран, а Вики – лицом ко мне, примотанная к креслу. Кусок скотча закрывал ее губы, и мне показалось, что на ее лице ничего, кроме заплаканных глаз, с горечью и болью глядевших на меня, больше и не осталось.
Я вспыхнул и только рванулся вперед, как чертов вампир развернулся, скомандовав:
– Стоять! – протягивая правую руку без перчатки к голове Вики.
Замерев на месте, я в полном бессилии был вынужден наблюдать, как он притронулся кончиками пальцев к мочке ее уха, и я вздрогнул одновременно с Вики. Она мучительно сморщилась и закрыла глаза. Меня от ее боли передернуло, как от удара током – я до сих пор помнил прикосновение руки Дивиона.
Тиаран слегка улыбнулся и холодно сказал:
– Ты знаешь, что это такое? Шевельнешься еще – я положу ладонь, – он продемонстрировал мне свою ладонь, а потом протянул ее к горлу Вики, – сюда. Она не переживет такой боли, ты понял? Садись!
Я безропотно попятился к дивану. Тиаран, опустив веки, следил за моими передвижениями. Когда я сел, он поднял глаза, но на меня так и не взглянул. Черт, что же мне делать? Привычно заговорить ему зубы?
– А где Рик с Питером? И куда Билли с Сондерсом подевались?
– Они отправились вниз, – Тиаран показал пальцем на пол. – И я этим воспользовался. Ты очень помог мне, Эркейд.
Он посмотрел прямо перед собой и медленно сказал:
– Я много думал после разговора с тобой. Ты прав – иллюзии только мешают. И если я не человек, а машина, то мне следует избавляться от человеческих иллюзий.
– И обзавестись машинными? – поинтересовался я.
– Не передергивай! – взвился он. – У машины не может быть иллюзий. Я внезапно понял, что машина может действовать в соответствии со своей выгодой, не сообразуясь с человеческими интересами, моралью и тому подобной чушью, придуманной для регулирования отношений людей в социуме.
– И какую же выгоду ты преследуешь?
– Пока что я собираюсь вернуться на Бирсайд. Эти два человека, – он брезгливо поморщился, – которые позволили себе унизить меня, могут находиться где хотят, их судьба меня не волнует. И мне спокойнее в их отсутствие.
– Ты полагаешь, что они опаснее меня?
– Несомненно, – криво ухмыльнулся он.
– Что ж, тогда скажи мне, друг мой, какие выгоды может преследовать машина?
– Я не друг тебе, – мрачно отозвался он. – Выгоды живой машины – те же самые, что у любого существа... или создания.
– Так ты считаешь себя живым?
Если он думает, что я не опасен, то очень заблуждается. Да, у меня нет оружия, зато язык... как там сказал лейтенант Корби? Удачно подвешен, хорошо смазан и всегда наготове? Я подмигнул Вики, вытянул ноги, степенно положил одну на другую, скрестил руки на груди.
– Да, я чувствую себя живым, – с вызовом ответил Тиаран.
Я усмехнулся. Пусть противник не думает, что мне страшно, пусть некоторое время побудет в напряжении. Кстати, где наш Советник, Настройщик мироздания, куда он-то подевался?
– Что ж, это приятно, – я улыбнулся. – Приятно иметь дело с равным себе. Живые существа, равно как и создания, всегда могут найти общий язык.
– Не уверен. Сомневаюсь. Человек и техническая структура? Смешно! – он снова опустил глаза.
Вики печально шмыгнула носом, я кивнул ей, подбадривая. Она улыбнулась мне одними глазами. Внезапно перед моим внутренним взором встала картина недавно произошедшего. Вот Вики сидит за пультом, наверняка в наушниках, как всегда... слушала музыку, и не заметила, как вошел этот мерзавец.
Меня передернуло, когда я представил, как он осторожно подошел к ней, рукой захватил за шею, как он... Зашипев от вскипевшей ярости, я отбросил жуткую картину подальше. Нет, мне нельзя расслабляться, я обязан его победить. Он думает, что машина способна легко избавиться от человеческих морали и убеждений, навязанных ей создавшим его компьютером? Так он заблуждается!
– Прости, меня вдруг заинтересовало, с чего вдруг техническая структура вообразила, что ее можно унизить? Ты ведь вроде решил отбросить человеческую мораль, но продолжаешь пользоваться ее категориями? Как можно унизить машину, объясни мне, пожалуйста?
