— А вам хотелось?
— Конечно. Но ведь это же не от меня зависит. Просто я для них больше не существую.
Мне вспомнилось лицо моего отца, когда я сообщил ему, что бросаю репортерское дело.
— А вы не пробовали рассказать об этом кому-нибудь? — спросил я. — Мне кажется, когда выговоришься, становится легче.
— Вы первый, кому я об этом сказала, — ответила Джанет, и взгляд ее стал напряженным, словно она была сама озабочена тем, что наконец-то решилась это сделать.
Мы поговорили еще немного, а когда закончили, у меня стало легче на душе — надеюсь, что и у нее тоже.
А потом я стоял на ветру и смотрел, как огни машины исчезают среди огней пробуждающегося города.
Я уже спал у себя дома и видел во сне своих родителей, как вдруг меня разбудил звонок. Это была Джанет.
— Вы можете разговаривать? — спросила она. Стараясь стряхнуть с себя сон, я потер лоб и оглядел комнату.
— Конечно. А в чем дело?
— Кто-то устроил у меня обыск.
Весь мой сон сняло как рукой.
— Такой же, как у меня?
— Нет-нет. Ничего похожего, — такой тревоги в ее голосе я еще не слышал. — Но, честно говоря, это беспокоит меня еще больше Они были очень аккуратны.
Пока она говорила, я прошлепал к компьютеру и вывел изображение на большой экран — сейчас мои глаза никак не могли довольствоваться крошечным экранчиком компа. Потом я причесался и включил обратную видеосвязь.
— Когда долго живешь в одиночестве, у тебя появляются определенные привычки, — продолжала Джанет, — можно называть их заскоками, но они входят в плоть и кровь, и от них уже не избавиться. Некоторые вещи я всегда кладу на одно и то же место. Сегодня мне понадобился чистый кристалл для компьютера. Коробка с кристаллами оказалась чуть сдвинутой. Не намного, но я уверена, что у меня кто-то побывал — я проверила еще несколько мелочей, и со всеми та же история.
— Полагаю, что раз вы говорите так свободно, то жучков они не поставили.
— Это я проверила в первую очередь. Ничего.
— Может, кто-то просто хотел вас припугнуть и специально устроил обыск, чтобы он сразу бросался в глаза?
— Вряд ли. Конечно, если это был кто-то, кто знает меня достаточно хорошо… Но скорее всего они просто были уверены, что ставят вещи точно на прежнее место. В общем, ничего серьезного.
— Не считая того факта, что теперь кто-то подозревает и вас. Интересно, что навело их на эту мысль?
— Может быть, ничего. Я ведь тоже подозреваю всех и каждого. А может, просто проверяют всех подряд. В конце концов заговорщики такие же параноики, как и те, кто пытается их раскрыть.
— Надеюсь, что вы правы. — Я надеялся на это по двум причинам. Во-первых, я не мог допустить, чтобы с ней что-нибудь случилось. А вовторых мне и так уже хотелось, чтобы она держалась от этого дела подальше. Но я легко мог представить себе реакцию Джанет на попытку отстранить ее, поэтому надо было говорить о чем-то конкретном. — А когда, вы думаете, состоялся обыск? Вчера ночью?
— Нет. Конечно, могло быть и так, но скорее всего где-то на прошлой неделе. В конце концов мне же не каждый день нужны кристаллы. Кроме того, гораздо удобнее сделать это тогда, когда я на работе. В это время любой точно знает, где я нахожусь.
— Да, похоже, вы правы, — признал я. — Так что вы собираетесь делать? Не обращать внимания и никому не упоминать об этом?
— Думаю, да. Я только надеюсь, что мы уже близки к разгадке.
— Я тоже.
Мы поговорили еще немного, а когда распрощались, я погрузился в размышления о том, как трудно защитить ту, которая не желает, чтобы ее защищали. Ту, которая может так обидеться на подобную защиту, что больше и видеть меня не захочет.
Позавтракав, я почувствовал себя немного лучше. Все мускулы болели, к тому же я сильно подозревал, что мое восхождение на гору Морган оказалось напрасным.
Кряхтя, я уселся за компьютер и ввел в него все снимки, полученные прошлой ночью, зашифровал и, сделав копии, начал работать с ними. Результат опроса по-прежнему казался мне совершенно бесполезным, но поскольку, если не считать порванной записки, у меня больше ничего не было, я начал с него.
Там говорилось о том, что в общем и целом Олсоп имеет перед Слоаном преимущество в два процента. Из диаграмм было видно, что Олсоп не в почете у людей, которые особенно настаивают на усилении контроля за правопорядком, и лидирует среди тех, кто арендует недвижимость, а не владеет ею. Документ датировался позавчерашним днем. Я почитал еще немного и бросил, больше надеясь на содержание записки.
Каждый обрывок был прямоугольной формы и имел весьма подходящий для моих целей узор. Выбрав наугад одну из картинок в качестве базовой, я наложил следующее изображение на первое и приказал компьютеру повторять эту операцию до тех пор, пока не добился наилучшего совпадения фрагментов узора в пяти указанных мной ключевых местах.
Одну за другой я проделал ту же процедуру с остальными кадрами, а потом совместил все полученные изображения. В ключевых местах совпадение было вполне удовлетворительным, но из-за того, что съемка производилась под разными углами, центр по-прежнему оставался размытым.
Я указал компьютеру новые ключевые точки и занялся корректировкой всех вспомогательных образов. Прямо у меня на глазах размытая картинка начала проясняться, пока наконец не стала настолько ясной, словно я снимал на расстоянии каких-нибудь трех метров.
Теперь я хорошо различал фрагменты рукописного текста на отдельных клочках бумаги, включая и отчетливо видимое слово «НУЖНО» почти у самого центра корзины.
Однако основные сложности были еще впереди. Убрав ненужное уже обрамление, я запустил программу графической обработки и с помощью светового пера оставил на увеличенном изображении лишь контуры собственно клочков бумаги.
Пришло время собирать головоломку. Я указал компьютеру границы каждого клочка, перекрывающего другие, и пояснил, какие границы настоящие, а какие скрыты и, следовательно, неизвестны. Снабдив компьютер этой информацией, я наконец смог начать.
Разделив экран, я убрал изображения всех чистых клочков в нижнюю часть. Многие клочки были либо перевернуты, либо просто пусты. Я дал команду перевернуть выбранные куски так, чтобы все буквы оказались в нужном положении.
Сначала я отобрал обрывки с ровными краями наверху, а потом занялся сопоставлением оборванных краев. Записка медленно обретала очертания. К сожалению, мне не слишком повезло: оказалось, что кусков, лежащих текстом вниз, больше, чем наоборот, но, когда компьютер был вынужден переворачивать кусок, чтобы уложить его на место, он окрашивал его в зеленый цвет, так что я по крайней мере знал, где находятся лакуны.
