По спине продрало холодным ознобом. Вот то, о чём меня предупреждала Вера! Как же я был ей благодарен в тот момент! Если бы не её мысль, что мы должны искать в Персее первым делом не врагов, а друзей. Даже среди разрушителей.
Чем бы всё кончилось? Мы бы продолжали сейчас штурмовать барьеры неэвклидовости, а где-то в глубинах космоса разрушители спешно достраивали свой флот "пожирателей пустоты" и рано или поздно флоты бы сошлись в битве, которой нельзя и вообразить! Аннигилятор на аннигилятор, сотни кораблей — против, быть может, тысяч. Кто знает? Может, само время бы не выдержало такого удара, и вся армада рухнула бы в дыру, подобную той, в которую сейчас уходят Гиады… Не передать словами, какое чувство благодарности и признательности к моей мудрой сестре я испытал. Именно от такого будущего, оказывается, спасло человечество её предвиденье. Я дал себе слово впредь гораздо внимательнее прислушиваться к её словам.
— Как хорошо, что мне удалось вас уговорить! Эллон, прости что я сомневался в твоей мудрости — ведь если бы не ты, я бы не смог убедить Орлана перейти на сторону людей!
Эллон чуть-чуть выдвигает шею и слегка наклоняет в сторону. У моего друга Орлана такое движение соответствует скептическому взгляду — но кто знает, что это означает у этого явно необычного демиурга?
— Эли, так ты до сих пор думаешь, что на Орлана повлияли твои аргументы?
Нет. Эллон выражает свои чувства также, как и другие демиурги. Разве что… несдержаннее.
— Но ведь в результате нашего спора с Верховным вы присоединились к людям!
Честное слово: не верил, что демиурги могут переглядываться. Они же умеют общаться через внепространственную связь — а тут! Орлан и Эллон с полминуты наверное смотрели то на меня, то друг на друга. Затем Орлан обратился ко мне: — Эли, нас убедили не твои рассуждения. Самым лучшим аргументом стало твоё поведение. И твоё отношение к нам. Твои чувства, а не твои слова, сыграли решающую роль в выборе большинства из нас.
— Но почему? Разве не опроверг я утверждения вашего Верховного Разрушителя о торжестве энтропии? Разве не верно я сказал о разуме, как о главной преграде на пути Всеобщего Уравнения, которое превозносил этот напыщенный самонадеянный… болван?
Каюсь, до сих пор фигура низвергнутого владыки разрушителей пробуждает во мне определённую раздражительность.
Эти двое опять переглянулись. Орлан повернул голову к Эллону и попросил: — Эллон, я не так хорошо знаю людей, как ты. Ты сможешь обьяснить Эли его заблуждение, не нанося ему глубоких душевных страданий?
— Орлан, ты зря думаешь, что люди слишком хрупки! — провозгласил нескладный демиург, потрясая руками. — Эли прекрасно понял бы и твои обьяснения. Но я рад сам рассказать Эли о том, как мы, демиурги, любим его!
— За что? — только смог спросить я.
— За то, что ты видел в нас равных себе! — торжественно провозгласил Эллон. — И не только говорил, что мы — разрушители — такие же разумные, как и все, но и был готов умереть за это убеждение!
Положим, умереть я был готов за то, чтобы разрушители не надеялись сломить нас страхом и смертью. Как необычно истолковывают твои поступки существа иной расы!
— Неужели для вас было так важно моё признание? Ведь вы — раса, которая намного старше людей. Что вам до моего отношения к себе?
— Эли, скажи, ты помнишь, почему началась война в Персее?
Конечно, я помнил печальный рассказ Грация о катастрофе, повлёкшей за собой многотысячелетнюю изоляцию этого народа.
— Да, я помню, что когда-то, очень давно, вы были созданы галактами. Ну и что? Чем вы хуже тех же ангелов или людей-кузнечиков, которые тоже были созданы галактами — их ведь тоже я и другие люди признают равными — разве что с поправкой на их уровень культуры. Но ведь вы, демиурги — высококультурный и развитый народ. Почему я не должен был относиться к вам, как к равным?
— Эли, — мягко заговорил Орлан, — галакты ведь наверняка сказали тебе, что именно мы, их бывшие слуги, виноваты в войне?
— А на самом деле, конечно, виноваты галакты? — попытался возразить я.
Эллон внезапно вновь развеселился.
— Орлан, я же говорил тебе…
— Эллон, лучше повтори всё Эли. Он уже готов обидеться на нас.
Неугомонный демиург вперил в меня свои пылающие очи.
— Слушай, Эли! Разве ты считаешь меня и своего друга Орлана идиотами?
— Нет, конечно, зачем ты спрашиваешь? — возмущенно крикнул я.
Эллон коротко хохотнул.
— А бесчувственными? Скажи, Эли, ты считаешь нас, демиургов, бесчувственными машинами?
— Да нет же, конечно! Вы такие же живые существа… ну почти такие же, по другому скроенные, но вы чувствуете и понимаете всё не хуже, чем любые разумные.
Эллон торжественно приподнял голову.
— Вот видишь, Эли, мы для тебя — не бестолковые, холодные автоматы. А как ты думаешь, наши предки, созданные галактами — отличались ли от нас?
— Не знаю. Откуда мне знать?
— А если чуть-чуть подумать, Эли? Ты ведь знаешь — мы не очень преуспели в овладении живой материей. Мы, как ты знаешь, лучше делаем механизмы, чем сажаем сады. Могли ли мы намного изменить нашу природу, живую природу, данную нам Создателями?
— По твоим словам, Эллон, получается, что нет.
— Ещё один вопрос, Эли. Скажи, разве мы, демиурги, кажемся тебе неблагодарными? Подлыми? Предателями? Мы желаем творить только зло и мерзость?
— Но ведь ещё совсем недавно у вас существовали специальные органы насаждения зла и подлости! — не выдержал я.
— Эли, если бы подлость была бы у нас в крови, в сознании, в самой нашей основе — надо ли было её дополнительно насаждать? Следить за её исполнением? Добиваться наилучшего злонравия, если бы мы были бы созданы злыми?
— Вы не могли быть созданы злыми! Галакты создавали вас в наилучших целях!
Эллон внезапно перестал сиять и как-то расслабился.
— Вот ты и сам понял, человек Эли. Наши Создатели не могли нас создать злыми. Неблагодарными. Как ты мог подумать, — вновь неожиданно загремел он, — что мы, их верные создания, поднимем на них первыми руку! Помыслим о полном уничтожении тех, кто даровал нам разум! Кто дал нам стремление к совершенству!
Эллон после короткой вспышки стремительно потух. И он, и Орлан после слов Эллона как будто поникли в своих силовых коконах.
— Простите, друзья. Я действительно, не подумал, что в рассказе галактов есть тёмные пятна. Простите мне моё недомыслие! Ведь я действительно уже хорошо был знаком с вами, демиургами — и даже не попробовал представить, смогли ли вы, мои друзья, совершить то, в чём вас обвиняли галакты. Я зря не стал расспрашивать вас о тех давних событиях. Конечно, ваша история очень далека от моего поручения, но будет намного лучше, если я сейчас разберусь со всеми оставшимимся недоговорённостями, а затем мы вернёмся к вопросу о новом оружии.
