Вторая дочь, Гледис, неутешная вдова погибшего при автомобильной катастрофе сотрудника монийской военной администрации в Европе, дала обет вечной верности памяти мужа. Она пришла с крохотной собачонкой на руках.
Две младшие дочери Менксов, Роза и Джен, были в том возрасте, когда дверь в детскую уже захлопнута, а дверь в мир еще не открыта. Впрочем, восемнадцатилетнюю Розу собирались вскоре обвенчать с господином Греем, наследником ближайшего друга Менкса-старшего. О самой младшей, Джен, не приходилось еще говорить в этом плане, так как ей едва минуло шестнадцать лет, и она скорее была похожа на мальчишку-сорванца, чем на невесту.
Джен внушала родителям серьезные опасения. Господин Менкс-старший приглядывался к ней и втайне изучал ее терпеливо и настойчиво. Он никак не мог понять, что вырастет из его последнего чада. Она не заботилась о внешности и усвоила жаргон и манеры улицы. Для нее не существовало авторитетов. Она, например, не признавала славы девятнадцати исследователей далекой Арктики и не присутствовала на банкете, устроенном по подписке в их честь ее школой. Эту экспедицию она зло окрестила "крокодилы во льдах", за что ей как следует влетело от отца и братьев. Она не посмела перечить отцу, пообещала забыть эту кличку, но братьям заявила:
- Хорошо, я не буду больше называть их крокодилами. Но думать о них иначе я не могу...
Да, с Джен были вечные недоразумения. Пожалуй, менее тяжелые, чем с Джемсом, но все же достаточно неприятные...
Впрочем, сегодня семейная идиллия ничем не была нарушена.
Боб и Джен беседовали в углу гостиной шепотом. Райт и Франклин молча играли в шахматы, а почтенный Генри Пейдж дремал с газетой в руках в глубоком покойном кресле. Несмотря на сотню насильственных смертей, описанных на страницах газеты весьма сочно и натурально, с подлинным знанием дела, почтенный ученый все же умудрился задремать.
Джемс давно ушел в комнаты матери и там накачивался алкогольными смесями, чтобы к выходу отца "быть готовым".
Гвендолен, Дороти-француженка и просто Дороти упорхнули на автомобиле в город, так как выяснилось, что никто не догадался приобрести для дедушки Джо новый ночной колпак. Ночной колпак занимал в жизни Менкса-старшего весьма и весьма заметное место. Он считал, что хороший ночной колпак из кашмирской шерсти влияет на нервную систему, пищеварение и деятельность сердца. Преподнесение нового колпака родоначальнику в день его рождения стало семейной традицией.
Часы ласково проурчали восемь раз. Вбежала Гвендолен, за ней обе Дороти. Маленькая Джен ущипнула Боба и заняла свой обычный пост у двери. Все столпились перед столом. Все смолкло...
В тишину врезались четкие, неторопливые шаги. Как в раме черного дерева, в дверях появился глава рода, господин Менкс-старший, крупный, дородный человек с большой головой, с широким лицом. Его умные, совсем еще молодые глаза живо светились, широкое белое лицо приветливо улыбалось каждой своей морщинкой.
- Ну, здравствуйте, дорогие! Здравствуй, Дороти! Ты по-прежнему сияешь на нашем небосклоне эдакой вифлеемской звездой... Здравствуй, Гвендолен! И ты, Лиззи, и ты, и ты...
После женщин господин Менкс перечислил по имени мужчин. Он называл их в том порядке, в каком они попадались ему на глаза, затем сел в кресло, оглянулся и спросил:
- Что это не видно нашего дорогого Джемса?
Как и в прошлую субботу, и в позапрошлую, как и в каждую субботу, госпожа Клавдия выступила вперед, взяла мужа за руку и самым нежным голосом, на какой была способна, проворковала:
- Наш милый мальчик страдает очередным приступом малярии. Я уложила его в детской, и он теперь сладко спит.
Господин Менкс, как и в предыдущие субботы, сделал вид, что верит жене.
- Что же эти эскулапы никак его не вылечат! Напомни мне, Клавдия, я сам займусь его лечением...
Первый стакан чая госпожа Клавдия подносит мужу. Он с наслаждением глотает горячую и черную, как тушь, жидкость.
Господин Райт подталкивает Боба, и тот, пряча руки за спиной, приближается к деду:
- Дедушка, ты не будешь сердиться?
- А что, снова напроказил? - Дед делает вид, что ни о чем не догадывается: жизнь сделала из него превосходного актера, и он рад блеснуть своим талантом. - Ну, признавайся, шалун. Если есть за что - рассержусь. Но сегодня, в день моего рождения, постараюсь сердиться как можно меньше.
- Дедушка, я хочу в день твоего рождения подарить тебе на память этот альбом. Здесь ты найдешь копию вахтенного журнала яхты "Наяда" и восемь наших морских песен...
- Ах ты шалунишка! Нарушил, нарушил порядок, не выполнил моего желания... За это заставлю тебя, во-первых, сказать, кто сочинил эти морские песни, во-вторых - пропеть вашу самую любимую так, как вы исполняете ее на море.
- Есть, адмирал! - ответил Боб, опуская руки по швам. - Песни сочинил капитан "Наяды" господин Боб Менкс, самый-самый-самый младший.
- О, да вы, капитан, еще и поэт? - Дед делает вид, что для него это приятная неожиданность. - Поздравляю, поздравляю! Впрочем, послушаем. Может быть, песни никуда не годятся?
- Годятся, дедушка! - восклицает Боб и подает знак Джен.
Та выходит в коридор и возвращается с тремя коренастыми мальчуганами, одетыми в морскую форму, придуманную для них самим дедушкой Джо. Боб звонко командует:
- Боцман!
Один из мальчуганов выскакивает вперед и прикладывает руку к виску:
- Есть боцман!
- Построить экипаж!
- Есть построить экипаж!.. Эй, на борту! Выстроиться на шканцах!
- Есть, - отвечают оба матроса в один голос, - выстроиться на шканцах!
Мальчишки вытягиваются, прижимают руки по швам брюк, впиваются глазами в лицо своего капитана.
- Боцман! Песню "Нам ветер морской дует в лицо".
- Есть, капитан! "Нам ветер морской дует в лицо"... - запевает боцман.
Остальные, в том числе и капитан, подхватывают: Нам ветер морской дует в лицо,
Соленой водой мы омыты давно.
Нам буря подруга и шторм нам брат!
Сразиться за славу,
За славу я рад.
Все аплодировали чинно и добросовестно. Дедушка Джо попросил:
- Представь мне, капитан, свою команду.
- Есть, адмирал, представить команду... Боцман, два шага вперед! Дик Мортон, четырнадцати лет, боцман "Наяды", лихой моряк, не укачивается, сам ставит все паруса.
- Очень приятно, я очень рад, - пробормотал дедушка Джо. - А чем ты, дружок, занимался до поступления на "Наяду"?
- Собирал устриц во время отлива, крабов. Иногда за это попадало.
- Разве ты не знал, что весь сбор на побережье принадлежит обществу "Мерхли-компания"? Нехорошо, нехорошо! Ты воровал добро почтенной фирмы. Надеюсь, с тех пор, как ты получил эту службу, ты больше не занимаешься воровством?
