Роберт Рид - «Если», 2004 № 06

Тема воспоминаний (точнее, воспоминаний как особого рода фантазий) неизбежно приводит к сравнению Бартона с Феллини. Если к тому же учесть, что несколько ключевых эпизодов «Крупной рыбы» связано с цирком, то такое сравнение вовсе не покажется притянутым «за уши». И для Бартона, и для Феллини цирк является метафорой фантастического «мира наоборот» — мира клоунов, которые должны паясничать и смеяться, когда их одолевает меланхолия (в этом смысле владелец цирка Амос Кэлловэй — вполне феллиниевский персонаж). Мира, где, как во сне, не действуют обыденная логика и закон земного притяжения. Последнее у Бартона подтверждается самым буквальным образом: попав в цирк, Блум исполняет роль «живого ядра», взлетая с космической скоростью в воздух. Кроме того, он кладет голову в пасть льву и… убирает навоз за слонами. Заметим, что все это делается не просто «из любви к искусству», а с целью разузнать хоть что-нибудь о девушке своей мечты, которая впоследствии и станет его женой. В общем, все как в сказке — чтобы узнать дорогу к счастью, надо поработать у волшебника.

Переклички с Феллини угадываются и в эпизоде посещения дома одноглазой ведьмы. Затаив дыхание, группа подростков приближается к жилищу женщины, которая наводит страх на всю округу. Можно вспомнить, что в самом знаменитом фильме Феллини «Восемь с половиной», мальчишки точно так же подкрадывались к лачуге Сарагины — огромной толстухи, слывущей среди ребятни ведьмой. Вот только у Феллини все оборачивается бурлеском (улыбающаяся Сарагина исполняет перед восхищенными ребятами танец «мамбо»), а Бартон решает свой эпизод в духе сказки — правда, сказки для взрослых, с философским подтекстом. В незрячем глазу ведьмы отразится момент твоей смерти. Эту тайну открывают для себя осмелевшие ребята, в том числе и Эд Блум.

Говоря высоким слогом, встреча с Сарагиной открывает феллиниевским мальчишкам тайну Эроса, а встреча Эда Блума и его сверстников с одноглазой ведьмой посвящает их в тайну Танатоса. Вообще, эрос, эротическое пульсируют в мире воспоминаний Феллини (будь то «Восемь с половиной» или «Амаркорд»), как живая горячая кровь. В мире воспоминаний Блума-Бартона эрос проскальзывает лишь намеком, мимолетным видением. Однажды юный Блум видит со спины обнаженную девушку в реке, в другой раз ее же силуэт проплывает мимо стекла его машины, утонувшей в потоках дождевой воды во время невероятного ливня. Но, как бы то ни было, эрос в форме плотского, чувственного, соблазнительного для фантазий Бартона не актуален. В городке Спектр (не в пример феллиниевскому «Городу женщин») этой темы, похоже, вообще не касаются. А влюбленность Эда Блума в Сандру возвышенна и чиста, как горный родник. Есть, правда, в фильме один эпизод, который мог бы меня опровергнуть. Немолодой и тяжело больной Блум принимает ванну. В это время к нему с грустной улыбкой подходит жена, сбрасывает туфли и тоже оказывается в ванне. Не знаю насчет 67-летнего Финни, но одно присутствие Джессики Лэнг — одной из красивейших актрис Голливуда — могло бы сделать эту сцену очень эротичной. При единственном условии — если бы Бартон попросил актеров раздеться. Купание же героев в «полном прикиде» можно объяснять каким-то особенно тонким и зашифрованным замыслом режиссера, в противном случае мы имеем просто плохо продуманный и неуклюже поставленный эпизод.

…Вот такая у Бартона «Крупная рыба» — без терри-гиллиамовского «черного юмора», без феллиниевского эроса. Нужна ли она нам, в России, такая? Ради ностальгии? Но у нас своя ностальгия. Наши сладкие воспоминания связаны не с белыми домиками и выровненными, как по линейке, газонами. Наверное, чтобы ответить на этот вопрос утвердительно, надо досмотреть фильм до конца. Не пересказывая финал, скажу только, что в нем раскрывается секрет отражения в глазу болотной ведьмы — секрет смерти Эда Блума. Добавлю, что эта сцена смерти — смерти без привычных для массового кино выстрелов, взрывов и истошных воплей — заставляет задуматься о серьезных и важных вещах. Если после просмотра мы можем позволить себе такую роскошь, как мысли о вечном и непреходящем, значит, фильм Тима Бартона адресован и нам.

Производство компании Metro-Goldwyn-Mayer, 2004.

Режиссер Кевин Аллен.

В ролях: Фрэнки Муниз, Энтони Андерсон и др.

1 ч. 40 мин.

Благородная Америка продолжает спасать мир от гибели. Для этого ЦРУ готовит агентов с малолетства. Родители юных шпионов не подозревают о том, чем занимаются их чада летом — ведь в родительский день лагерь-трансформер преображается из тренировочной базы в обычное место отдыха. Под лагерем, глубоко в тверди, находится еще более секретная база, где разработан чип, позволяющий полностью контролировать человека на расстоянии. Схему чипа похищает один из инструкторов детского лагеря и бежит в Лондон. С гнусной целью — изготовить чипы и имплантировать их в зубы глав стран «восьмерки», собравшихся в Альбионе на саммит. Чтобы не позволить предателю стать властелином мира, за ним в британскую столицу под видом юного музыкального гения вынужден последовать самый крутой из юных шпионов — Коди Бэнкс…

Спасение мира само по себе стало дремучим штампом. Насмешки над чопорной Англией — тоже (впрочем, как и издевательство над поведением безбашенных американцев в Старом Свете). Да и вообще фильм полон штампов. Что, как ни странно, делает его весьма «смотрибельным» для разных возрастов. Взрослые воспринимают ленту как пародию на жанр «бондианы» в целом, к тому же не лишенную самоиронии — что не совсем типично для американского кино. А тинейджеры будут довольны обилием трюков и погонь, модными музыкальными темами и ровесником-суперменом (точнее, супербоем). И не могут не сопереживать законспирированному Коди Бэнксу, которого родители и брат считают неудачником, даже отбирают у парня перочинный ножик: мол, порежешься. А вскоре этот «нескладеха» победит врага рода человеческого в рыцарском зале, используя все возможные виды холодного оружия.

Впрочем, под конец фильма родители все-таки подарят шестнадцатилетнему Коди ножик — так что будем ждать очередного продолжения. Хотя многолетняя судьба бондианы приключениям агента Коди Бэнкса не грозит. Или в Голливуде создадут «вечного тинейджера», меняя подрастающих актеров, как меняли стареющих Бондов?