хотя и то же самое созвездие, да в этом превращении оно совершенно иное. И легенды здесь о нём другие, и сказки, и память людская совершенно другая, назначение и место этого созвездия в умах и жизни людей – всё не то. И каждая звезда в нём названа по-другому…
Далеко, видно, в прошлое произошло в этот раз погружение при превращении, если в настоящем варианте цивилизации стало возможным такое изречение: «Как только Рука Предержателя пронзит Землю в самое сердце её, она вздрогнет. И откроется посвящённому человеку в сей сиг прошлое и будущее, коль верит он в Предержателя и в его Верхних Посланников… Но горе тому, кто усомнится и отвергнет Премудрость. Да не удержит Земля его».
– Каково!? – хмыкнул Невер.
Потому-то раз в году, вспомнил он, по призыву Верхних собираются самые верные, самые послушные, самые необходимые им люди на… Ну, конечно!.. На флегу! На сходку по случаю прикосновения очистительного Перста Предержателя к оскверняющей себя Земле.
Высокая честь приглашённому на флегу!
Трудно достичь такой почести.
И он, Невер, наверное, добился приглашения непосильным трудом… Впрочем, как знать. Он прикоснулся к своему брюшку, перевалившему несмотря на кольчугу через пояс, и покачал головой. Вчера он был куда стройнее… Вчера!.. Забыть, забыть!.. Вчера были теннис и волейбол, туризм и бег трусцой, телевизор и мобильник. Вчера… Всё лишь вчера!
А сегодня – флега! Благодать Верхнего Регерды снизошла на него. Ему теперь откроется многое, о чём, возможно, не мечталось, не ведалось, а смутно лишь бредило в грёзах. А эти… Самолёты, такси, кино и… всё суета! Флега – вот радость и удовлетворение!..
Невер даже заурчал от сознания собственного достоинства, значимости и проникновения в образ.
Так, то разжигая себя мыслями настоящего естества, то иногда погружаясь в обидные размышления о том, чего он лишён в новом превращении хотя бы на время, Невер добрался, наконец, вымазав сапоги и полы плаща в грязи улиц, до высоких прочных ворот Верхнего Замка – пещеры, вырубленной веками назад в скалистом монолите.
Ворота охранялись двумя стражниками. Невер произнёс условную фразу, с интересом присматриваясь к ним. Чисто выбритые, здоровые и сильные молодые люди с копьями в руках и мечами на поясах, одеты плохо, явно не по сезону. Маленький костерок, разведённый невдалеке, может быть, даже вне правил, давал им немного тепла, но и того им пришлось лишиться с появлением Невера.
Молча выслушав пароль, один из стражников что-то буркнул в ответ и ногой открыл в воротах квадратный лаз. Полностью ворота открывались редко, по случаю выезда Верхнего, а он предпочитал покидать замок как можно реже.
Оставалось поставить посох к стене, стать на четвереньки, ощутить всю свою ничтожность перед Верхним Посланником и вползти во чрево пещеры.
В зале, показавшимся Неверу просторным, горели костры. Огненно-оранжевые кусты пламени освещали и заодно обогревали помещение и рождали призрачные тени на грубо вырубленных стенах. На них, поддерживаемые цепями, висели тяжёлые доски с проступающей из-под толстого слоя копоти резьбой. Холодный ветер из большой дыры, пробитой в скале наружу, гулял под сводами зала и раскачивал доски, создавая иллюзию множества людей в зале. На самом деле их было человек пять.
Невер с удовольствие пр0тянул к огню озябшие руки – глубокая осень на дворе.
Глядя перед собой и наслаждаясь теплом, он с удивлением обнаружил отсутствие безымянного пальца на левой руке. От неожиданного открытия он покачал головой и незаметно, чтобы не привлекать внимания в свете костра осмотрел себя подробнее, особо руку без пальца.
Пространство зала заполнялось людьми. Некоторые из них кивали Неверу, а он старался кланяться им в пояс, хотя потерял связь с окружающим, занятый исключительно собой, поэтому не замечал выражения их лиц, а они были то дружественными, то подобострастными, а то и откровенно враждебными.
Он уже успел отметить у себя шрам на шее, и у него имелась лишь нижняя половина левого уха, что его особенно расстроило, так как Костров до превращения в Невера, весьма ревниво относился к своему внешнему виду. А пришедшее на память воспоминание дела, когда у него появился этот дефект, даже повергло в замешательство. Лет пятнадцать назад он по молодости нерасчётливо ввязался в уличную драку, и ему в ней откусили часть уха. Брр!.. Дикость какая-то!
«А, впрочем, почему дикость? – подумал Невер с недоумением. – Дикость для Кострова, а для Невера драки, так драки испокон века случались по всякому поводу. Да почему бы не размяться? Все так делают. Вон, – Невер поклонился невысокому плотному человеку, – уважаемый… как его… конкен, а нос на сторону смотрит, свернули в лихой драке… А что это он на меня так странно смотрит? Этот конкен, словно уколоть взглядом хочет. Может быть, между нами существуют отношения бóльшие, чем простой наклон головы? – Невер на всякий случай ещё раз поклонился, избегая встречаться с конкеном глазами. – Лишь бы не пристал с разговорами. Тут мне не ясно, кто я такой, а он может заговорить со мной о каком-нибудь случае или происшествии. Буду же я хорош!
Народ прибывал. В зале толпилось уже человек двадцать, и он стал тесен. Все успели раскланяться и многозначительно осмотреть друг друга. И теперь насторожённо ожидали, когда раздастся Голос Верхнего.
Невер вспомнил и стал думать о Голосе Верхнего. Прозвучит Голос, и он должен, его строго предупредили, приглашая сюда, пасть на колени «в неистовом изумлении». Не больше и не меньше, как в неистовом, да ещё изумлении. Шутники!.. Интересно, что это за Голос? Шулерство какое или нет? Система труб и резонаторов, по всему. По ним-то и доходят из внутренних покоев звуки, произнесённые Верхним.
Голос Верхнего раздался так неожиданно громко и повелительно, что Невер, толком нее разобрав произнесённых слов, рухнул коленями на холодный каменный пол, не чувствуя боли и не слыша шума, производимого вокруг другими приглашёнными на флегу – флегиями, которые тоже как подкошенные падали на колени.
Придя в себя через несколько секунд, Невер отметил, что Голос Верхнего произвёл исключительное впечатление на флегиев. Повергнутые, придавленные значимостью происходящего, они искренне находились в том самом неистовом изумлении.
«Мне надо поостеречься» – подумал Невер озабоченно, стараясь придать лицу подобающее выражение. Он был уверен, что за ними наблюдают со стороны.
Голос Верхнего произнёс ещё одну непонятную фразу. Все стали подниматься на ноги, и Невер, глядя на них, сделал то же самое. И об этом его предупреждал дворецкий.
Он хорошо вспомнил, как это происходило. И особенно ясно плоское лицо дворецкого при разговоре с ним, с Невром, с… кемиком!
Невер вздрогнул и облегчённо вздохнул. «Наконец-то!» – воскликнул он про себя, настолько нужно и важно было ему узнать о себе такую подробность. Он же кемик, то есть нечто алхимика, мага и чародея,
