— Мой полный послужной список изъят из общего доступа, — продолжал Аира. — С фрагментами могу вас ознакомить… если появится такая надобность. Сейчас я начинаю некий важный проект и позвал вас, чтобы обсудить возможность совместной работы.
Пальцы Тимор-Алка чуть дрогнули, стискивая край ткани.
— Очень важной работы, — вкрадчиво продолжал Аира. — Между нами либо возникнет доверие, и тогда мы преуспеем. Либо не возникнет, и тогда мы оставим попытки… Теперь я отвечу на любой вопрос любого из вас и обязуюсь отвечать честно.
Тимор-Алк сплел пальцы. Он умел владеть собой, как выдержанный мальчик шестнадцати лет, — но не больше.
— Да? — Аира повернул к нему голову.
Тимор-Алк глубоко вздохнул:
— Зачем я вам нужен, Консул?
— В точку, — серьезно отозвался Аира. — Поздравляю, мне нужен не ты. Мне нужен метис-полукровка, прошедший Пробу, с низким болевым порогом, обладающий рядом полезных для дела свойств. Если ты откажешься — это будет для меня ударом. Но принуждать тебя я не буду.
Тимор-Алк снова вздохнул, его прямая спина чуть согнулась.
— Правда, что вы…
— Что я?
— Правда, что вы… Дестаби?
— Не будь я Дестаби, ты бы сейчас обретался в могиле, — бесстрастно отозвался Аира. — Я думал, это лежит на поверхности.
Лицо Тимор-Алка, всегда отвечавшее сменой цвета на душевные переживания, сделалось бледно-салатным. Как в лодке по дороге на остров. «Дестаби, — с беспокойством подумал Крокодил, — слово, не имеющее смысла. Как долго я живу на Раа и остаюсь балбесом, будто первоклассник на лекции по сопромату…»
— Еще вопросы?
Тимор-Алк наклонился вперед, зачерпнул ладонью из круглого озерца и напился, роняя капли на шорты, уже немного смятые.
— Хорошо, — Аира кивнул. — Андрей, а ты хочешь что-нибудь спросить?
— Кто такой Дестаби?
— Тот, кто может локально воздействовать на природу материи и принцип взаимоотношения ее с идеей.
— И воскрешать мертвых?
— Я сказал «локально воздействовать». Я не сказал — творить чудеса, доставать животных из шляпы и летать, как птица. Но это, мне кажется, именно то, о чем ты спрашивал.
— Нет, — сказал потрясенный Крокодил. — Я хочу знать, можешь ли ты воскрешать мертвых!
— Могу. Но не обязан, — Аира ухмыльнулся.
— Ты обещал отвечать честно.
— Я не обещал трехчасовых лекций.
Крокодил посмотрел на Тимор-Алка. На лицо мальчишки медленно-медленно, как из пипетки, возвращалась краска.
— Видишь ли, это скользкая тема, — другим голосом сообщил Аира. — Если наше предприятие дойдет хотя бы до старта — ты узнаешь обо мне больше, чем тебе хотелось бы. Но пока… Твоя очередь, Андрей. Расскажи нам о себе в духе «а на самом деле я…» и так далее.
— Меня зовут Андрей Строганов, — медленно сказал Крокодил. — Я мигрант… С Земли. Переводчик… С некоторых земных языков. Разведен. Есть сын. Причин миграции не знаю. Родного языка не помню… Прошел Пробу. Полноправный гражданин Раа. Вот и все.
Тимор-Алк насупился. В этот момент он ненавидел себя за то, что щеки его и уши, только что зеленовато-бледные, налились кровью.
— Тебе все еще снится твой сын? — Аира прищурился.
Крокодил вздрогнул:
— Да… Откуда ты знаешь, что он мне снился?
— То, что видишь во время испытания в кругу, потом снится много раз.
И оба, не сговариваясь, посмотрели на Тимор-Алка. Тот втянул голову в плечи.
— У тебя остались вопросы к Андрею? — мягко спросил его Аира.
— Нет, — мальчишка потупился.
— У меня есть вопросы к тебе, Аира, — сказал Крокодил.
— Да?
— Что ты видел в кругу, когда сам проходил Пробу? Было ведь в те времена аналогичное испытание, оно стандартное, нет?
Тимор-Алк удивленно поднял глаза. Аира улыбнулся:
— Я видел девушку по имени Альба. Она звала меня. И умирала.
Он улыбался широко и открыто. Крокодила мороз продрал по коже.
— Меня не спрашивай, — быстро сказал Тимор-Алк. — Андрей, меня не спрашивай!
— Я и не собирался, — растерянно пробормотал Крокодил. Мальчишка, переменчивый, как небо, снова был бледен, и глаза как-то слишком блестели.
— Твоя очередь, — вкрадчиво обратился к нему Аира. — Мы, видишь, были в меру откровенны. Теперь ты.
— Меня зовут Тимор-Алк, — парень уже взял себя в руки, и голос его почти не дрожал. — Я метис. Мой отец — Тень. Моя мать мертва. Моя бабушка сказала, что откажется от родства, если я приду на вызов… Консула Махайрода.
— Не откажется, — заверил Аира. — Пугает.
— Это все, — Тимор-Алк внезапно охрип. — Спрашивайте. Только…
Он умоляюще глянул на Крокодила.
— У меня к тебе вопрос, — еще более вкрадчиво начал Аира. — Что именно бабушка рассказывала тебе о моих взаимоотношениях с твоей матерью?
Мальчишка облизнул губы:
— Осмелюсь заметить, Консул…
— Оставь этот словесный мусор.
— Бабушка считает, что вы ненавидите меня потому, что я похож на моего отца. Она этого не скрывает.
— Настолько не скрывает, что у меня уши опухли от ее упреков, — заметил Аира. — Все?
— Нет.
— Прекрасно, — Аира улыбнулся. — Милая Шана, все-таки приличия для нее — прежде всего… Что она еще говорила?
— Она называла тебя инфантильным самцом. Она считает, что ты недостоин своего статуса, — тихо сказал Тимор-Алк. — И мне кажется, она страшно любила тебя раньше. Ей стыдно, она хочет относиться к тебе как ко всем, но не может.
— Тонкий психолог, — после короткой паузы заметил Аира. — Мог бы, право слово, и промолчать. Теперь последний вопрос: готов ли ты, активировав договор о неразглашении, — готов ли ты не обсуждать проблемы нашей будущей работы ни с кем, даже со своей бабушкой?
Горло Тимор-Алка дрогнуло.
— Это зависит от того, — сказал он тихо, — активирую ли я такой договор.
— В случае если активируешь. Речь идет о том, сможешь ли ты хранить тайну проекта ото всех. В том числе… ты понял.
— Если подпишу, — Тимор-Алк поднял решительные глаза, — то буду хранить. Это не обсуждается.
— Каков твой уровень социальной ответственности?
— Один к миллиону.
— Молодец, — сказал Аира, и в голосе его определенно прозвучало удовлетворение. — Будешь назначен старшим соратником, в то время как наш друг мигрант, согласно статусу, не может рассчитывать на высокое назначение… Но мы ведь не карьеристы, верно? Для нас важнее дело.
— Какое дело? — не выдержал Крокодил.
Аира протянул ладони над озерцом.
Его поверхность подернулась рябью. В глубине, в темной мути, проступили неясные строчки, контуры; Крокодил, как ни вглядывался, ничего не мог прочитать.
