— Предварительный договор о формировании оперативной группы, — сообщил Аира, — готов к активации.
— Мы так не договаривались, — напряженно сказал Тимор-Алк. — Я не стану активировать то, о чем ничего не знаю!
— Это предварительный договор, — Аира примиряюще кивнул. — Я приглашаю вас войти в группу под моим руководством. Цель — неотложные действия, имеющие отношение к стратегическому балансу Раа.
Тимор-Алк так надулся от гордости, что Крокодил обеспокоился — не лопнул бы мальчишка.
— Активируем, — сказал Аира.
Он коснулся ладонями воды. Крокодилу показалось, что она сделалась под его руками вязкой, будто смола, но когда сам опустил руки в озерцо — ничего необычного не почувствовал.
Последним коснулся воды Тимор-Алк.
— Поздравляю, коллеги, с новым статусом, — Аира легко отряхнул ладони. — Предварительный договор еще не делает вас участниками группы, но накладывает обязательства. Ты, Андрей, в ближайшие дни должен поднять свой индекс социальной ответственности, я уж не знаю как, думай. А ты, Тимор-Алк…
Мальчишка раскраснелся, не то от гордости, не то от волнения. Аира кивнул ему и раскрыл было рот, но в этот момент над его головой от дерева отделился оранжевый цветок:
— Экстренный вызов, Консул.
Аира коснулся уха, подключая внутренний коммуникатор:
— Да…
Замер, склонив голову к плечу, прислушиваясь к невидимому собеседнику. Лицо его приобрело отрешенное, почти сонное выражение.
— Я иду, — сказал он отрывисто. — Понял.
Он закончил фразу, уже стоя; кивнул сверху вниз Крокодилу и Тимор-Алку:
— Летите домой, ждите вызова. Пара-тройка дней, не больше.
И он исчез, как исчезал, бывало, на острове, — растворился среди влажных стволов, канул в сложенное гармошкой пространство.
* * *
— Это не требует ресурсов, — авторитетно заявил мальчишка. — Удаленные курсы по социологии, экономике, ну, их много. По каждой отрасли тысячи курсов… Я успел пройти три спецкурса до Пробы и вот сейчас еще один закончил.
— И эти курсы дают тебе индекс ответственности?
— Нет. Чтобы зарабатывать индекс, надо постоянно что-то делать — участвовать в обсуждении, высказывать компетентное мнение, уметь формулировать мысли, небанальные и одновременно не глупые. А уж для того, чтобы это мнение иметь и мысли формулировать, надо учиться!
Мальчишка пребывал в эйфории; полноправный гражданин, он мнил себя взрослым, но весь был как на ладони. Еще несколько часов назад он смертельно боялся и не знал, чего ждать от Аиры; он разругался с бабушкой, наверное, первый раз в жизни и весь был задавлен страхом, неуверенностью, виной. Теперь, победитель, специальный участник стратегической программы, он нес свою победу бабушке: пусть знает, как многого добился внук почти сразу после Пробы!
— Стратегия и стабильность Раа — конечно, им важно, каков индекс их людей! Это если ты приставкой к синтезатору идешь работать или сортировщиком пыльцы, например, — тогда все равно, какой у тебя индекс. Тогда можно, наверное, быть тупым… Если ты Пробу проходил затем, чтобы тупить и дрыхнуть. А если ты Пробу проходил, чтобы стать гражданином…
Мальчишка запнулся — вспомнил, наверное, что гражданину надлежит быть сдержанным, и замолчал.
Челнок был готов к отправке. Экран, похожий на ледяную стенку, транслировал картинку с орбиты: зеленовато-бирюзовый диск Раа, наполовину затененный ночью. Нежная шкурка атмосферы. Крокодил прикрыл глаза; информации на сегодня было предостаточно. Пожалуй, с лихвой.
Сдержанности Тимор-Алка хватило минуты на полторы:
— Так вот: тебе присуждают индекс ответственности, и дальше от твоих действий зависит, растет индекс или падает. Все социальные и хозяйственные вопросы…
— Объясни мне, — прервал его Крокодил, — почему Аира для своей оперативной группы выбрал нас? Что, у него нет кого-то опытней тебя или компетентнее меня?
Тимор-Алк запнулся, и его зеленоватые щеки порозовели.
— Насчет меня — ты сам слышал. Ему нужен кто-то… как я. Полукровка, чувствительный… уж не знаю зачем.
— Таких, как ты, на Раа мало?
— Немного, — лаконично отозвался Тимор-Алк. — И они не проходят Пробу, чтобы ты знал.
— Ясно, — отозвался Крокодил. — А что ценного во мне?
Мальчишка пожал плечами.
Они стартовали — почти незаметно, только дрогнули кресла, экран потемнел на минуту и снова прояснился, и на нем появились далекие звезды. «Я просто счастливец, — мрачно подумал Крокодил. — Эдак я еще и продвинусь в местной иерархии, к старости буду заседать в комнате с огромным скелетом, и все будут обращаться ко мне не иначе, как „Желаю здравствовать, Консул…“».
— Да, так вот, — Тимор-Алк не мог молчать. — Все социальные и хозяйственные вопросы проходят через голосование. Мнение каждого учитывается пропорционально индексу социальной ответственности…
Вентиляция работала в полную силу, и Крокодил потихоньку начал стучать зубами.
— Где здесь пульт?
Он вспомнил, что на Раа предпочитают голосовые команды.
— Теплее… Еще теплее!
Он сел ровнее, и кресло заколебалось под ним, подстраиваясь под контуры тела.
— Мой индекс — один к миллиону! — не умолкал Тимор-Алк.
— Потрясающе, — не удержался Крокодил. К счастью, мальчишка не расслышал сарказма.
— Ты видел, как он обалдел, когда услышал? Ты видел?!
— А это высокий индекс?
— Очень серьезный, скажем так. Не обывательский!
— А у меня, значит, обывательский.
Мальчишка посмотрел на Крокодила и сбавил тон:
— Ты сам выбираешь.
В каюте-капсуле стремительно теплело. Красные цветы, росшие на потолке и спрятавшие головки от холода, теперь ожили и свесились, будто зрители с галерки, торопливо раскрывая лепестки. Фосфоресцирующие насекомые, только этого и ждавшие, взвились в воздух, и зеленоватое свечение переместилось со стен в воздух.
— А если я не хочу заниматься экономикой, я не экономист? И плевать хотел на социологию, я не социолог? — Крокодил сам не понимал, почему так злится.
— Тогда ты не принимаешь решений, от которых зависит судьба Раа, — тихо, но упрямо отозвался мальчишка.
— Не принимаю, и рад. Что с того?
— Тогда ты и есть обыватель, — мальчишка говорил еле слышно, но упрямства в его голосе хватило бы на сотню ослов. — Непонятно, зачем проходил Пробу…
— Все сказал? — рявкнул Крокодил. — Теперь отстань от меня!
Тимор-Алк замолчал, будто ему пробку всадили в горло.
* * *
На Раа был вечер, мягкий свет солнца не резал глаза, и, как только открылся шлюз челнока, внутрь устремились жужжащие насекомые. Крокодил уже знал, что эти жуки работают санитарами, причем бесплатно: питаются мусором, вылизывают стенки, опыляют красные цветы на потолке.
