— Я знаю, — шелком прошелестел голос Да-Дегана, — знаю, как он смотрит на меня. Только, Фориэ, если б не это, я давно был бы мертв. Потому что никто не смеет покуситься на то, на что я осмелился. Разделить власть….. Нет, была б Локита жива, она бы меня отравила!
Усмехнувшись, Да-Деган подошел к окну, коснувшись стекла кончиками пальцев, словно пытаясь поймать золотом и багрянцем играющие краски заката.
Они ускользали, теряя яркость, словно линяя, поглощаемые подступавшей тьмой. И тени от деревьев и столбов густели, готовясь обернуться плащом самой Ночи.
— Иди домой, Фориэ, — снова проговорил Да-Деган, — с тем, что творится в моем доме, я сам, как-нибудь, справлюсь!
Она ушла, а он смотрел вослед, наблюдая, как ее силуэт поглощает подступавшая ночь, пока хрупкая фигурка, укрытая шелком плаща не растаяла, потерявшись среди зелени деревьев и трав.
Отвернувшись от окна, без желания подошел к столу. Взяв в руки один из листов бумаги, читал, саркастически ухмыляясь.
Если б только можно было зашвырнуть все бумаги в огонь! Разложить костер или просто забыть о делах! Если б можно было не тонуть в груде этой бессмысленной писанины, среди косноязычных строчек сухих казенных фраз, выхолощенных в аккуратно взвешенной правильности до абсурда и пустоты.
Слова текли, не давая ни уму, ни сердцу успокоения. Ни ощущения надежности и опоры. Ничего, за что можно было б уцепиться и, выплыть из этого странного состояния похожего на долгое полузабытье.
Иногда казалось — это не он ходит, говорит, действует. Не он, кто — то другой. А он сам, его душа спит, свернувшись в клубок, не в силах проснуться и взять контроль над телом, что когда-то принадлежало ему.
И мысли текли — странные, суетные, обгонявшие время, торопящиеся так, что его полусонное сознание не могло запомнить и половины из них. И мысли и действия и тело…. Все это ему не принадлежало. Все было чужим.
Он жил словно на автопилоте и его не беспокоили действия и слова. Его беспокоила Шеби, беспокоила его собственная внезапно оттаявшая влюбленность. Беспокоило прошлое. Совсем немного — будущее. Беспокоила тревога за доверявших ему и доверившихся людей. Беспокоил лихорадочный блеск в глазах Рейнара, когда тот позволил себе поддаться на уговоры. И уехать. К Хэлдару. Но заставить мальчишку сделать что-то против того, как он считал правильным, было просто невозможно.
Впрочем, это его беспокойство было слабее, чем тревога за Шеби. Вздохнув, Да-Деган откинул прядь, упавшую на лоб, и сжал губы.
Ордо и Таганага покинули Рэну, и случись что с ним самим, ей останется лишь одно — уповать, что гнев Императора пройдет стороной, не задев ее….
Не задев. Но надежды на то не было вовсе. Достаточно было лишь посмотреть в лицо Хозяина, в разные глаза и становилось понятно — тот как извергающийся вулкан, готовый взорваться в любой миг.
И все меньше веры в то, что все еще может обойтись. В то, что пролетит гроза мимо, не задев черными крыльями, что не изменит тихого его мирка, не украдет с трудом выстроенного, выпестованного.
Прикрыв глаза воскресить минувшее. Вспомнить, как когда-то, в совсем ином бытии, словно в ином мире, в зазеркалье или параллельной вселенной его руки умели так много, что вместо ненависти носил в сердце хрупкий покой. Что сами слова, срывавшиеся с губ, были иными. Словно в первый раз сбежав из Империи потерял сердце, но не душу.
Вернуться бы в те, тихие долгие дни. Как был бы счастлив, если б мог то свое размеренное несуетное существование разделить с Шеби. Как был бы счастлив, без немногого абсолютно счастлив.
Много было и в те дни дурного, тревожащего. Но там он все же сумел заполнить пустоту в сердце. А теперь, даже любовь — заполнит ли? Да и сможет ли его душа теперь вообще любить? Вот это вопрос!
Казалось, за последние несколько лет, сам вырвал с корнем из души нечто важное, необходимое. То, без чего и назвать человеком нельзя. Разве что действующим, страдающим от своей неполноценности механизмом, в котором осталась память о былых переживаниях и оттенках чувств.
И снова усмехнуться, вспомнив лик Императора, снова почувствовать, как сжимается тело в пружину, как неприятный холодок касается спины, словно предупреждая о чем-то. Ох уж этот Хозяин Эрмэ! Этот полудемон — полубог, который в одиночку способен нагнать запредельного страха! Усмехнувшись, Да-Деган покачал головой. Нет, не стоило больше тянуть и медлить. Не стоило ждать. Пусть бы только состоялась свадьба, а там можно и нанести удар. И больше не жить Императору, не прятаться в потемках Империи. Ожидание смерти подобно. Не Данави, так любой фанатик из своих может разрушить все планы.
Нечего, нечего больше ждать. Да и незачем.
Коснуться кончиками пальцев стекла, словно гладя ее силуэт там, в саду, улыбнуться мягкой щенячьей улыбкой, заметив, как она пожала плечами, разгадав этот жест.
Улыбаться, старательно пряча в покрасневших от бессонницы глазах грусть. Какая же она красавица! И как же к лицу ей и цветы и легкий, словно паутинка молочно — полупрозрачный шелк!
Вот тревога — не к лицу, и иногда вспыхивающий в глазах глубинный страх — тоже. Не любила. Смирялась.
Знал. Все знал. Но даже поговорить честно, глядя в глаза, не осмеливался. Знал, полон сад, полон дом чужих ушей, чужих взглядов. Знал, что так же, как сам, не спускал с нее глаз повелитель Эрмэ, его досада, его враг, ее брат. Смотрел, как паук на мушку, посмевшую рваться из его паутины. И вернул бы и наказал бы. Да только не до нее сейчас.
Знал, что разные глаза Хозяина Эрмэ ревностно следят и за ним. За каждым шагом, за каждым вздохом, за каждым намерением, за каждым движением точеных пальцев. Мог бы хозяин — читал бы мысли. Но хоть в этом оставался не властен! Хоть это хотел, да не мог!
Но и пристального взгляда разных глаз хватало, что б лишить равновесия, заставить сердце сжиматься, словно от страха. Этого легкого скольжения по временно общей орбите, было довольно, что б от горечи кривились губы, что б в глазах застыло льдинкою презрение к самому себе, схожее с презрением ко всему миру.
И надменно вскидывая голову, наблюдая за забавами эрмийцев, более всего желал — находиться на другом конце света, хоть в преисподней, но только не рядом!
Знал, как испуганно, с недоумением смотрят на него, словно на умалишенного, рэане. Но ни один не смел сказать хоть слово о том. Никому не хотелось привлекать внимание повелителя Эрмэ и его слуги. Ордо б мог. Но счастье, что Аториса на Рэне не было.
Вздохнув, Да-Деган, обхватил пальцами острый подбородок. Легкая улыбка скользнул по губам сразу после вздоха, уже привычная, неискренняя улыбка, в которой только и толка, напомнить себе, что бывает и хуже. Много хуже.
