— Миона! — он бросился за ней следом, настиг в прихожей, обхватил ее за плечи, повернул к себе.
Миона плакала. Плакала впервые за все время, что он видел и знал ее. Плакала, сотрясаясь от рыданий. И это было так противоестественно, так невероятно, что он едва не проклял себя за то, что даже в мыслях собирался покинуть ее.
— Миона, милая! Я никогда… Она зажала ему рот ладошкой:
— Я просила тебя: ничего не говори. Ведь я все чувствую, все знаю. У нас еще будет время принять окончательное решение. А сейчас… Мне надо побыть наедине со своими мыслями. И тебе — тоже…
…И вот он на Земле. Жесткая ребристая стенка за спиной. Грязный вибрирующий пол под ногами. Четверо с оттопыренными карманами по бокам. Двое с автоматами — чуть поодаль. А впереди?..
2
Свет гас и зажигался через абсолютно равные промежутки времени: две минуты кромешной темноты, две минуты нестерпимо яркого свечения. Спрятаться от него было невозможно. Бесчисленные светильники располагались и в потолке, и в стенах, и кое-где в полу. Свет проникал даже сквозь плотно сомкнутые веки. Все это могло бы свести с ума, если бы не специальные приемы аутотренинга, каким научила его Этана.
Максим нервно усмехнулся. Знала бы она, как встретили его в «самой высокоразвитой» стране Земли! Но он и не строил радужных иллюзий — по своей воле встал на этот путь и не свернет с него, несмотря ни на что.
Дверь камеры бесшумно раскрылась. Обычно после этого внутрь вкатывалась небольшая тележка с завтраком, обедом или ужином. И повторялась стереотипная фраза.
— Как вы себя чувствуете?
Максим не отвечал ни словом, ни единым движением. Но сегодня было что-то другое. Свет не погас в положенное время. Дверь оставалась открытой. В камеру вошли двое.
— Шеф просит вас к себе.
Максим понял, что психическая подготовка закончена!
Враги решили, что воля его достаточно сломлена, чтобы начать прямую обработку сознания.
«Ну что же, посмотрим, с чего они начнут», — Максим поднялся с мягкого пружинящего пола, вышел, пошатываясь, вслед за тюремщиками.
Ноги плохо слушались его, тело было точно скованным. Но голова оставалась ясной. Он оглядел своих стражей. Это были, по всей видимости, не просто охранники, но довольно крупные чины разведки. Один из них пошел впереди, другой — чуть сзади Максима. Так они прошли по длинному коридору, поднялись на второй или третий этаж, миновали несколько комнат, в каждой из которых на него устремлялись цепкие глаза таких же выразительно молчащих парней, и наконец оказались в просторном кабинете без окон, где при свете небольшой настольной лампы сидел за столом сухощавый мужчина с бледным непроницаемым лицом. Офицеры, сопровождавшие Максима, сели неподалеку от него.
«Шеф» кивнул на стоящее перед столом кресло, с минуту всматривался в лицо Максима:
— А вы неплохо выглядите, господин Колесников.
— Благодарю вас, мне были созданы все условия. Человек за столом усмехнулся:
— И тем не менее вы, наверное, были бы не прочь сменить обстановку?
Максим пожал плечами.
— Все будет зависеть от вас, только от вас, — сухощавый взял в рот сигарету, придвинул пачку «гостю».
— Спасибо, я не курю.
Хозяин кабинета выпустил изо рта тонкую струйку дыма, взглянул Максиму в глаза:
— Да, все будет зависеть только от вас. Вы сами сейчас решите: ждет ли вас впереди красивая, полная удовольствий жизнь и искренняя благодарность всех людей Земли или…
— Что вам от меня нужно? — перебил его Максим.
— Что нам от вас нужно? Мы знаем, что вы располагаете уникальной информацией. Можете не сообщать, как она попала к вам. Каждый человек имеет право что-то хранить в тайне. Но информацию, о которой я говорю, вы намеревались передать правительству враждебной нам Державы.
— Я намеревался передать ее своему народу, — возразил Максим.
«Шеф» тонко улыбнулся:
— Не будем играть в несмышленышей, господин Колесников. Мы оба знаем, что политику делают не народы и даже не парламенты, а те, кто обладает реальной властью. Так вот, вы намеревались передать стратеги, чески важную информацию властям Советской России Зачем? Чтобы она могла развязать ядерную войну, не боясь ответного удара?
— Чтобы ядерная война стала вообще невозможной на Земле. Предложения нашего правительства на этот счет вы знаете.
— Зато вы не знаете его истинных намерений. Это оно, ваше правительство, готовится ввергнуть человечество в пучину ядерной катастрофы, чтобы оправдать свой тезис о неизбежной победе коммунизма во всем мире.
— Вы можете это доказать?
— Это докажет история. Но будет слишком поздно.
— Ваше ведомство способно даже предвосхитить историю?
— Мое ведомство способно предвосхитить даже вашу судьбу. Мы располагаем совершенно точными данными, что по получении от вас инопланетной информации вас должны были уничтожить там, в России.
«Шеф» снова усмехнулся:
— Я знаю, что вы сейчас подумали, господин Колесников. Вы подумали: какой грубый шантаж! Не буду предъявлять вам документальных доказательств, вы можете счесть их за фальшивку. Но встаньте на место русских властей. Ведь вас в любую минуту могли похитить. В этом теперь вы сами убедились. И русская контрразведка прекрасно отдавала себе в этом отчет. Могла ли она оставить такой важный для врага источник информации?
— Что же вы предлагаете? — прямо спросил Максим.
— Я предлагаю передать эту информацию нам.
— Но вы знаете: у меня нет с собой никаких материалов.
— Неважно. Передадите то, что сохранилось у вас в памяти. И не военным, не разведчикам, а таким же ученым, как вы.
«Та-ак… — быстро соображал Максим. — Значит, ни диск, ни бумаги к ним в руки не попали. Иначе они прежде всего потребовали бы показать им, как пользоваться диском, и помочь разобраться в моих записях. А раз диск и бумаги целы — надо бежать. Бежать во что бы то ни стало. Хотя бы использовав элемент связи. Но как это лучше сделать?..»
— Да, вы будете иметь дело только с нашими физиками, — продолжал «шеф». — Вместе с ними и доведете до конца наши благородные намерения.
— Как довели их в свое время в Хиросиме и Нагасаки? — не удержался Максим.
— К чему ворошить старое? — нахмурился американец. — Были и в вашей истории небезупречные страницы. Речь идет о том, как предотвратить войну сейчас. И если бы вы передали всю имеющуюся у вас информацию физикам Запада… Нет, не в обмен за свободу и безопасность, — поспешил добавить он, уловив протестующий жест Максима. — Я хочу повторить еще раз: только здесь, у нас, в контакте с учеными Америки, Западной Европы, вы сможете избавить человечество от термоядерной катастрофы и заслужить благодарность всех людей Земли, ибо только страны Запада, где права человека…
