— Совсем сдурели? — удивился Бобров. — Вы с ума не сошли часом?
Мы все посмотрели на него удивлённо, а Пруха ответил:
— А что такого? Шаттл же нашли, найдём и корабль.
— Ну да, — кивнул я, разворачиваясь, — побежали обратно, а я пока на связь выйду, надо с Никифором Андреевичем поговорить.
Никифор вышел на связь моментально. Выслушал мою просьбу о помощи и — отказал.
Мы ещё из отсека не вышли, а я замер, как в воду опущенный. Неужели всё?
— Командир, что там? — подошёл Пруха, — отказываются?
— Угу, — в голове не укладывалось, что Сладкобаев уйдёт. Неужели всё было зря? Морпехов убили, меня пытали, Могуту ранили… неужели злодей уйдёт безнаказанным?
— Как так? — возмутился Гусар. — Мы же одно дело делаем!
— Они во время нырка попали в вимповый шторм, — пожал я плечами, — еле до станции дошли, почти на инерции.
Да что ж это такое⁈ Да, я помню, что не надо переживать из-за того, что не в силах изменить, но как же обидно! Почти удалось! Прям злость берёт! Был бы вариант, на всё бы пошёл!
— Тур, тут вариант ещё есть, — толкнул меня Гвоздь, указав на обзорный монитор.
К соседнему отсеку пристыковывался эсминец переросток. Вроде не крейсер, хотя и от обычного миноносца отличался, но точно наш корабль. Флотский. Боевой.
— Какая-то новая серия? — спросил Гадел, но я никого уже не слушал, а побежал к соседнему причалу.
В голове засела только одна мысль: «догнать и поймать, можно уничтожить». Одна только мысль, словно я одержим. Да так и было.
Внутри вырос всепоглощающий гнев… На себя самого. Я не смог! Подвёл Могуту! Подвёл всех!
Нет! В баню всё это. Если нельзя ничего изменить, то да, но сейчас можно. Надо только убедить капитана этого корабля. Как? Есть пара идей. Смертельно опасных, но, риск — дело благородное.
В отсек я влетел к самому окончанию стыковки. Замерцали огни над люком шлюза, створки разошлись в стороны и на палубу ступило несколько офицеров в боевых доспехах почему-то красного цвета.
Шагнул им на встречу:
— Младший следователь СБФ мичман Туров, мне срочно надо поговорить с капитаном или безопасником вашего корабля.
— Ты шутишь младший следователь? — Подошёл ко мне один из обер-офицеров в звании капитана, остальные занимали периметр.
— Нет, — мотнул головой я, убирая забрало шлема, — я реквизирую корабль в связи со служебной необходимостью.
— Ты хоть знаешь что это за корабль? — вдруг взъярился капитан. — Никто не будет с тобой разговаривать, уноси ноги, шут гороховый, пока я добрый.
Его гнев вызвал во мне ответную реакцию. Да он знает, через что мы прошли? Кто тут ещё шут, сам в красном доспехе, как на ярмарку вырядился. Не хочешь по-хорошему, тогда так.
Поднял над головой гаджет Могуты и шагнул в плотную к капитану:
— Боярин Туров, срочно ко мне капитана или безопасника. Быстро!
Мои бойцы замерли рядом, ошарашенно переглядываясь.
— Ты уверен? — пришло сообщение от Гадела по связи, и я понимал его. Лже представление боярином каралось смертью. Но это, если узнают.
* * *
На встречу около шлюза явились оба офицера. Контр-адмирал от флота и полковник от СБФ. С ними за компанию увязался ещё и третий. Полковник от морской пехоты. Все в парадной, выглаженной форме и при орденах. Будто на торжество собрались.
Уверенность моя затрещала при виде этой троицы. Что за звёздный состав? Откуда? Зачем? Хорошо ещё силой не пользовались, как обычные люди идут…
— Мичман? — голос одного из штаб-офицеров вернул меня в реальность, — Вы хотели поговорить?
— Да, Ваши высокоблагородия, — кивнул я, и нырнул в омут с головой. — Ростислав Драгомирович Туров, мичман морской пехоты и младший следовать службы безопасности флота. Мне нужен Ваш корабль, чтобы догнать преступника и убийцу. Его корабль двадцать минут назад отошёл от станции, взорвав причальные системы. Он обвиняется… хотя, позвольте ваши коммутаторы, — выдал я на одном дыхании и отправил материалы дела офицерам.
— Хм, занятно, — первым прочитал полковник безопасности.
Я так сильно нервничал, что никак не мог ухватиться за их внешность. Они все трое сливались в одно лицо. Попытки сконцентрироваться ничего не дали. Только потом прошибло.
— Лекарства заканчивают действие, — пришло сообщение от Гусара. — Дай доступ к доспеху, помогу.
Выполнил его просьбу, и стало легче. Это не лица сливались, это мой взгляд плыл.
— Что скажешь, Святослав Христофорович? — Обратился к безопаснику контр-адмирал, задумчиво покусывая кончик уса.
— Всё грамотно подведено, Бенедикт Карлович, но без санкции суда применять силу к аристократу, — безопасник посмотрел на меня, просто посмотрел, без силы, но мне поплохело. — Мичман, Вы говорили, что вы ещё и боярин? Если так, то озвучьте свой приговор, но сперва предъявите удостоверение.
Протянул им гаджет Могуты молча, как сомнамбула. Кажется, всё — попал.
— Активируйте, пожалуйста, — улыбнулся безопасник и добавил: — покажем юноше как.
Все трое достали из карманов такие же устройства. Провели пальцами и над ними заиграла голограмма щита и меча.
— Ваш черёд, мичман, — продолжал улыбаться безопасник, но, как по мне, лучше бы злился.
Всё. Конец. Мне конец. Пацанов отмажу. Командирский произвол никто не отменял. Сладкобаева поймают потом и без меня.
— Господа, а что это вы здесь собрались, а меня не позвали? Празднуете что-то?
Из шлюза в отсек вышел высокий, и сухой, как жердь, старик в форме генерал-адмирала. Не, ну реально, у кого еще в капитанах будет контр-адмирал ходить? Высшего звания на флоте просто не существовало…
— Да вот, Михаил Владимирович, — повернулся к старику контр-адмирал, — юноша представился боярином, позвал на разговор, хотел реквизировать Грозного, а теперь молчит.
За стариком из шлюза выходили бойцы. Целая рота. И все, почему-то, тоже в красных гардемаринах. Не пойму, куда делись наше стандартные цвета?
— Ну что же Вы нос повесили, мичман, — безопасник старался излучать дружелюбие, но у него слабо получалось, мешал цепкий и холодный взгляд.
Видимо, судьба у меня такая. Из огня, да в полымя…
Хорошо Лира с Варей в безопасности. Увидеться бы с ними и с мамой, хотя бы на один взгляд. Маленькую, короткую встречу! С сёстрами ещё можно, с отцом. С Дедом не надо, до казни не доживу…
— Нашего Ивана реквизировать? — удивился Михаил Владимирович, подходя ближе и вставая в ряд с остальными офицерами. — А теперь молчит?
— Так точно, вот, ознакомьтесь, — подтвердил контр-адмирал, и протянул свой коммутатор старику, — но, думается мне, господа, что это розыгрыш.
— И я б молчал, вон, — Михаил Владимирович, не отрываясь от чтения, указал на полковника морпеха, — Леонтий Карпович, как смотрит, прям поедом ест.
— За честь морской пехоты переживает, наверное, — пожал плечами безопасник.
Он, наконец-то, отвёл от меня взгляд и посмотрел на коллег:
— Если это розыгрыш, Бенедикт Карлович, то ведущий уже должен выпрыгнуть с песнями и плясками. Пока же ситуация тянет только на смертный приговор за политическую провокацию, дабы разжечь смуту и волнение среди аристократов, — Он вновь пронзил меня взглядом, и никакими улыбками уже не пахло. — Хотите спеть, мичман? Или Вас заставить?
Долг — отечеству, честь — никому, как написано в кодексе чести офицеров. Так что сам себе пусть поёт, я не скоморох на ярмарке. И пусть не пугает, пуганный. К чему он вообще политику сюда приплёл? Песню ему ещё…
В голову сами полезли слова нашей с бабушкой любимой песни. Воспоминания о доме переплелись с образами академии. Как сижу на вершине учебной станции, а вокруг один лишь космос. Тогда ещё кто-то…
Господи, да вот же они! Слова! Опустил забрало, и глаза забегали по строчкам поиска. Вот же оно! Включить!
Поднял забрало шлема обратно. Генералы даже не шелохнулись, смотрели на меня. Безопасник хотел что-то сказать и тут…
