- Он и вправду ничего не знает. Можно ему еще одну руку раскурочить. Но, думаю, дохлое дело. Посуди, Никола, зачем этой паровозной гниде деньги, если обеих рук нет? Нет, знал бы - сказал.
Никола согласно кивнул. Машинист, еле сдерживая стон, кивнул тоже.
- И вообще, - продолжил Кистень, - надо было с самого начала не в угольной шелухе ковыряться, а пройти по кабакам. Я не верю, чтобы наш спирт в Рязани выпили. Он, видно, уже здесь. Так что пошли.
- А с этим чего?
Кистень удивленно посмотрел на товарища, все еще державшего кувалду как можешь не понимать? Тот кивнул, взмахнул молотом. Машинист закричал, увидев, что этот удар нацелен не на руку.
* * *
- Героический поступок, товарищ Назаров, героический. По-другому не скажешь.
Чуланин быстро ходил по кабинету, от стены к стене, заложив руки за спину.
- Дело архисерьезное, товарищи. Придется мне выходить на самого Дзержинского. Без его прямой санкции оборотней не раскрыть.
Чуланин задумался и провел в этом состоянии около минуты. (Назаров даже засек по часам.) Потом пришел к решению.
- А ведь было бы неплохо для дела революции одним ударом всю банду и кончить, так, товарищи? Хотя уголовные дела не по моему профилю, но про Князя я слышал. До прошлой осени был налетчик средней руки. В октябрьские дни примкнул к нашим, сколотил целый отряд и, пока красногвардейцы на баррикадах сражались, прошелся по московским особнякам. Потом связался с анархистами, ночевал со своими людьми в особняке на Малой Дмитровке. Теперь окончательно ушел на дно. Есть у него отличительная черта - интересует Князя не столовое серебро, а особо дорогие вещички. Если с ним связаны чекисты, тогда понятно, почему до него еще никто не добрался.
Чуланин внимательно взглянул на Назарова.
- В Чека с этим делом обращаться нельзя, пока я лично с товарищем Дзержинским не переговорю. Милиция у нас только формируется, ей Князь не по зубам. Товарищ Назаров, раз вы это дело уже начали, к тому же такой неплохой боец, почему бы вам его до конца не довести?
- Найти Князя?
- Конечно. Найти и сказать, что спирт на товарной станции. Пусть он со своей бандой завтра утром явится на подъездные пути в условленное место, где якобы должен стоять вагон. Там мы его и накроем. Взвод красноармейцев в засаду посадить - это я обеспечу.
- Идея хорошая, - сказал Назаров. - Только я по этим делам не специалист. Бандита, если надо, пристрелю, а шастать по малинам душа с молодости не лежит.
- Понимаю, все понимаю. А у меня, думаете, лежит душа к этому кабинету? Но революция сказала "надо"... Мы тут только-только начали свою контрразведку создавать. И есть у меня один человек на примете. Он вас подстрахует, поможет. Но без вас будет не обойтись. Вы этот вагон видели, морды и клички бандитские запомнили, геройства вам не занимать. Справитесь с делом, я сразу обеспечу вам повышение в должности. Останетесь при московском гарнизоне.
- Да мне бы в отпуск. Так с войны дома и не был.
- И это устроим. Отпуск выпишу хоть завтра. И усиленный паек. И мандат такой выпишу, что все двери откроет, что никто с любыми вопросами и на пушечный выстрел не подойдет. Самый главный, самый окончательный мандат вам выпишу. Главное - надо за эту ночь Князя найти и привезти на вокзал. Нельзя, чтобы такая банда безнаказанно грелась от пламени революционного пожара.
Назаров глубоко вздохнул и пристально взглянул на Чуланина. За считанные секунды он взвесил все за и против. И понял, какие выгоды ему может сулить успех операции, кроме возвращения народного достояния российскому народу. Совсем не помешает получить в придачу к охранной грамоте и некую власть. Принести Дзержинскому на блюде возвращенные ценнности и... разыграть эту карту.
- Хорошо. Если Князь в Москве - будет вам Князь. Товарищ Раков, ты по таким делам не специалист точно. Может, товарищ Чуланин тебе прямо сейчас какое-нибудь занятие подберет?
- Да я, Федор Иванович, уже понял - с вами всегда безопасней. К тому же если придется по злачным заведениям Москвы гулять, то я могу оказать очень существенное содействие.
- Хорошо. Поможешь. Товарищ Чуланин, нам надо в Москве разместиться.
- Ордер на номер в гостинице "Флоренция" я вам выпишу. Наш человек к вам прямо в номер часам к восьми придет. С питанием сложнее. Сами понимаете, комнат от сбежавшей буржуазии осталось много, а еды - мало. Карточки я смогу вам только завтра выписать. А мандат на вход в это здание в любое время могу выписать, хоть сейчас.
- Пишите, - сказал Назаров. - Лишняя бумажка карман не порвет.
* * *
"И вот, когда, казалось, все потеряно, мне удалось узнать от дурака-ординарца, что же произошло в поезде.
Кто мог подумать, что один человек - какой-то солдат - сможет перебить целый отряд! А может, он сговорился с кем-нибудь из людей в вагоне, чтобы присвоить спирт? Зачем ему уничтожать груз, ведь сейчас это целое состояние?
Мяснов приказал мне сидеть в пассажирском вагоне. Он не соображал - как можно наблюдать за грузом, если этот вагон возле паровоза, а груз - в хвосте. Но отвечать придется именно мне и никому другому.
Остается одно. До ночи перехватить этого странного бойца и узнать у него, где же спирт. Или - где деньги? Узнать любой ценой. Вот он уже вышел из Реввоенсовета. Теперь на извозчика, и за ним".
- Эй, извозчик!
* * *
Благодаря Марселю Прохоровичу отель они нашли без труда. Комендант, лениво смахнувший подсолнечную шелуху со стола, выдал им ключи от номера.
Рядом с кроватью лежал матрас. Товарища Ракова с самого начала удивило отсутствие одноместных номеров, но комендант объяснил ему - новая власть всюду ввела общежитие. В комнате недавно прибирали, хотя следы пребывания прежних постояльцев ощущались везде. На столе перочинным ножом были начертаны послания, обращенные к новым жильцам.
"Семен Голытьбенко матрос из красного Петраграда. Еду на Дон, давить мировую гидру. Братишка, будишь в Питери на Двинской улице, передай привет Маруське Степановой. Можешь ее пригалубить". Следующая надпись была сделана на немецком: "Очень странный город. Много хорошего хлеба и шнапса, но совсем нет пива. Фриц Каунхайер, 82-й баварский пехотный полк. Еду воевать дальше за русскую революцию", - перевел Назаров.
- Я думаю, если бы этот баварский товарищ нашей революции со мной встретился, - сказал Марсель Прохорович, - я бы смог удовлетворить его желание познакомиться с московским пивом.
- Товарищ Раков, - сказал Назаров. - Если у тебя нет других важных дел, то читай стол хоть до вечера. А я сейчас - спать. Ночь, чую, будет тяжелая.
И Федор Назаров растянулся на кровати. За три военных года он привык спать где угодно и научился отсыпаться впрок. Поэтому уже через пару минут с кровати доносился умеренный храп...
