– Здравствуй, – Этан Леев подошел ближе и протянул ей руки. Ладони были сухими и очень твердыми, а на лице Бет увидела «маску планетника» – особый загар, покрывающий часть лба и щек, не закрытую визором и респиратором. «Маска» была очень четкой и контрастной – Леев очень много времени проводил на поверхности. Хмм, это может быть одной из причин – звездоход Шнайдер стеснялся свойственника-эколога.
– Я покину вас, – Рихард отступил. – Эльза, через сорок минут начнется обед. Сеу Леев, я приглашаю.
– Вы прекрасно знаете, что я не приду и почему я не могу прийти, – с каким-то дребезжанием в голосе отозвался дедушка. – Так зачем же ломать комедию? Чтобы потом говорили – Леев ел под крышей тайсёгуна? Вы вытащили меня сюда и я сделаю что вы хотите. А после – оставьте меня в покое. Это все, чего хочу я.
Рихард ничего не сказал – только коротко поклонился и исчез в подобии беседки, скрывающем лифтовую шахту. Леев развернулся к Бет.
– Если вы… не хотите меня видеть, то я уйду, – сказала девушка.
– Нет, я… – Леев отвел глаза. – Я хочу. Правда. Я следил за всеми вашими появлениями на публике с тех пор как вы здесь. И сейчас, через терминал… Это очень хорошая песня.
– М-м… присядем? – Бет не знала, как подвести разговор к той жгучей теме, что не давала ей покоя.
– Да, конечно, – Леев опустился на резную скамью в тени какого-то куста с прямыми длинными стеблями и разлапистыми листьями. – У меня, понимаете, клаустрофобия. И он это прекрасно знает! – на последних словах в голосе старика почувствовалось дребезжание.
Почему он так плохо выглядит, подумала Бет. Ее «приемные» бабушки и дедушка были ненамного младше, но выглядели вполне цветущими. Жизнь на поверхности так разрушает здоровье?
– Я вам сочувствую, – сказала она.
– Летом и зимой еще ничего, – проворчал Леев. – Но осени и вёсны – это просто нескончаемая пытка. А еще я не люблю людей, не люблю толпу… И не люблю Шнайдеров. Поэтому я не искал встречи с вами, хотя вы мне нравитесь, да… И я бы не приехал сюда, если бы не они. Я не люблю покидать Биакко… Сорок шесть лет я этого не делал. Но меня вытащили сюда. Понимаете, вытащили. Тайсёгунским курьером.
– Зачем?
– Для вас. Вы ведь интересовались историей семьи, уцелевшими родственниками? Я понадобился – и меня выдернули сюда. Вас я не осуждаю, с вами поступили так же. Да и их я не осуждаю. Это их образ жизни, все равно что для снежного тролля есть людей, когда нет рыбы.
Сердце Бет подпрыгнуло, разум тут же сказал: осторожнее. Это Картаго, здесь любое лицо способно оказаться маской. Дедушка – если это в самом деле дедушка – может и искренне держаться таких же, как она, соображений насчет обращения Рива с людьми – а может и прощупывать ее на предмет возможной измены. И даже если нет – встреча с ним должна как-то сыграть на пользу Шнайдерам.
– Если… вам тяжело – возвращайтесь домой, – сказала Бет. – Я не хочу доставлять вам неприятности.
– Нет-нет, все неприятности, какие было можно, мне уже доставили – я двое суток не был дома и не знаю, как там мои хризантемы, я провел шестнадцать часов в дурацком катере – пришлось спать, чтобы не сойти с ума, а снотворное сбивает мне биоритмы, это кошмар, и эта гостевая комната, по сути дела – тюрьма, они думают, что силовое поле в пол-стены заменит мне пространство, идиоты… – дребезжание в голосе дедушки сделалось просто непрерывным. – И после этого вот так просто уехать не солоно хлебавши? Нет-нет, они этого хотели, они это получат… Я знаю, зачем это нужно. Вы ведь любили того молодого человека, правда? Скажите мне, может быть, вы до сих пор его любите?
Бет знала, что их записывают – но не знала, только ли голоса или изображение тоже? Она нигде не заметила считывающего луча, но плоскостное изображение можно получить и без него.
– Я была влюблена в Ричарда, – сказала она. – Глупо это скрывать. Даже дядя с бабушкой не отрицают что он был достоин любви. И хотя я твердо знаю, что такое долг, я все же не могу поручиться, что мои чувства умерли. Тайсёгун и мой царственный жених прекрасно понимают, что я не робот, и не требуют перемениться в один миг. Я глубоко благодарна.
…И пусть оближутся все авгуры от психологии, определяющие по тембру голоса и движениям тела, правду ли говорит человек. Она не сказала ни слова лжи.
– Да, я вам верю, – Леев подвел ее к скамейке. – Сядем. Нам предстоит долгий разговор. Вы ведь интересовались своим происхождением по отцовской линии?
– Я догадываюсь, что отец был незаконнорожденным. Странно, – Бет усмехнулась. – Мне казалось, что в Вавилоне не признают святости брака, и законность рождения не имеет значения.
– Как интересен имперский взгляд на вещи, – старик покачал головой. – Зачем вам догма? Разве недостаточно того, что нарушены интересы семьи, клана, Дома? Законность рождения в Вавилоне имеет ровно такое значение, какое ей придадут, и не знаю дома, кроме Рива, где ублюдок мог бы занять пост главы. Потому что с его зачатием были нарушены интересы как минимум двух кланов. Простонародье может позволить себе спать с кем хочет. Знатная женщина – или хотя бы претендующая на знатность – должна мыслить в первую очередь интересами клана. И если эти интересы требуют сначала родить ребенка законному мужу… – руки Леева сжались в кулаки.
– Вы… если вам тяжело, лучше не говорите, – в поле зрения Бет попала оставленная здесь слугами тележка с напитками и легкими закусками. Девушка встала и принесла два бокала содовой.
– Вы очень доброе дитя, – сказал Леев. – Но я здесь затем, чтобы вы знали. Минна Бон и я… мы никогда не могли быть вместе. Я – эколог. Прирожденный планетник, наемник и сын наемников. Мои родители не были членами Дома Рива, они прилетели на Картаго работать по контракту с тайсёгуном Гаем Кордо. Их положение в здешнем социуме напоминало положение метэков в античных полисах. Но в те времена Дом процветал, им хорошо платили и они остались здесь на всю жизнь, став ассоциированными членами клана Дэвин. Самая нижняя ступень – но я мог бы подняться чуть выше, а мои дети – еще выше, особенно если среди них оказался бы пилот… И все пошло прахом, когда я встретил Минну Бон.
– Вендетта, – Бет в ходе своих исследований обратила внимание на кровавую вражду между кланами Бон и Дэвин, утихшую как раз в год рождения отца.
– Да, изнурительная вендетта, которая тянулась двадцать шесть лет и всем надоела. Кланы решили заключить мир. Залогом этого мира должен был стать брак между Минной Бон и Седриком Дэвином, детьми глав клана…
– И как вы встретились с… бабушкой?
– Знаменитые морские сады Дэвинов на Сэйрю. Разработка моих родителей, которую продолжил я. Во время обряда миай ее водили туда, чтобы показать владения клана, в который она войдет. Мне поручили провести эту экскурсию. Для меня… все случилось сразу. Я знал, как важен этот союз. Этот мир. Двух моих друзей унесла вендетта. Я старался сопротивляться, и, может быть, все обошлось бы, если бы Минна смогла меня не заметить…
