- Извини?
- Расслабься, - зевая, сказал Ашерон. - Ты в хороших руках. Табби не причинит тебе вреда.
- Она проткнула меня кинжалом!
- Чёрт, - сказал Эш. - Говорил же ей не нападать на Охотников. Ненавижу, когда она делает это.
- Ты ненавидишь? Я тут один с гноящейся раной.
- Серьёзно? - спросил Ашерон. - А я раньше и не знал, что у Темных Охотников бывают гноящиеся раны. По крайней мере, снаружи.
Валериус стиснул зубы от неуместной шутки Атланта.
- Не вижу в этом ничего забавного, Ашерон.
- Да, я знаю. Но смотри на вещи оптимистично: ты уже третий Темный Охотник, которого она пригвоздила. Судя по всему, иногда она немного увлекается.
- Немного увлекается? Эта женщина ходячая угроза.
- Да нет, она - молодчина. Если только ты не даймон, тут она может дать фору самой Ксантиппе с ее деньгами.
Валериус усомнился в этом. Должно быть, даже печально известная древнегреческая мегера была гораздо сдержаннее, чем Табита.
Открылась дверь, и показалась упомянутая особа с его одеждой, упакованной в полиэтилен.
- С кем ты разговариваешь? - спросила она.
- Передай ей «привет», - сказал Ашерон секунду спустя.
На этот раз Валериус сплюнул. Он просто не мог поверить в то, что здесь происходит. Эти двое отлично знали друг друга.
Он уставился на Табиту, вешающую его одежду на ручку двери шкафа.
- Ашерон передаёт привет.
Подойдя к нему, она наклонилась вперед и повысила голос, чтобы Ашерон мог услышать ее по телефону.
- Эй, прелестное дитя, разве ты не должен спать?
- Да, должен, - ответил тот Валериусу.
- Не называй Ашерона «дитем», - строго сказал Валериус Табите.
Она фыркнула на него. Прямо как лошадь.
- Ты не называй Ашерона «дитем»… ну просто потому, что его от этого сразу стошнит. А я зову его так всё время.
Валериус был потрясен. Была ли она…
- Нет, она не моя девушка, - сказал Ашерон с другого конца трубки, словно услышал его мысли. - Я оставлю это место для какой-нибудь бедной дурочки.
- Ты должен мне помочь, Ашерон, - повторил Валериус, крепко сжимая простыню и отходя от преследовавшей его Табиты.
- Хорошо, слушай. Вот некоторая помощь. У тебя ведь при себе дорогое пальто из кашемира?
Валериус не мог представить, как это могло помочь ему, но в данной ситуации, готов был пойти на всё, что угодно.
- Да?
- Охраняй его как следует, так как Марла примерно твоего размера и определенно попытается украсть, если увидит. У неё странный фетиш к пальто и курткам, особенно если их носили мужчины. Последний раз, когда я был в городе, она с концами унесла мою любимую мотоциклетную куртку.
Валериус изумился.
- И когда это ты связался с трансвеститами, Ашерон?
- У меня много интересных друзей, Валериус, и некоторые из них, совершенно законченные придурки.
Он застыл.
- Это в мой адрес?
- Нет. Я всего лишь думаю, что ты слишком тревожишься о своей репутации. Теперь, если ты уже выпустил пар на меня, я бы хотел лечь спать.
И Эш действительно повесил трубку.
Валериус стоял там, держа сотовый телефон. Он чувствовал себя так, словно кто-то обрезал трос его спасательного жилета и бросил бултыхаться в воды, кишащие акулами.
Челюсти тут как тут, готовые сожрать его.
Юпитер, помоги ему.
Табита подняла подушку с пола и вернула на кровать, но как только взгляд скользнул по заднице Валериуса, она сразу замерла. Проклятье, у него самая прелестная попка, какую она когда-либо видела у мужчин. Кому-то надо поставить на ней печать «Высший сорт». Только его холодный, суровый взгляд удерживал ее, чтобы не подойти и не дотронуться.
И еще многочисленные шрамы на спине. Похоже, что кто-то не раз его избивал.
Но кто бы посмел сделать такое?
- Ты в порядке? - спросила она, когда он подошёл к туалетному столику и положил телефон.
Валериус, проведя рукой по своим длинным волосам, вздохнул.
- Сколько часов до заката?
- Чуть больше пяти. - Она все еще чувствовала его гнев и смущение. - Ты хочешь лечь в постель и поспать?
Он одарил ее грозным, суровым взглядом.
- Я хочу пойти домой.
- Конечно, я бы тебя сразу отвезла туда, если бы Отто соизволил поднять трубку прошлой ночью.
- Я отпустил оруженосца за плохое поведение - прошептал он, как вдруг его лицо побледнело.
Табита почувствовала ужас, который резко последовал за болью, такой глубокой, что она содрогнулась.
- Что случилось? - спросила она.
- Мне нужно немедленно попасть домой.
- Что же…может у тебя какие-то особые отношения с Аполлоном, о которых мне следует знать? Потому что, это столь же вероятно, как и мой выигрыш в лотерею, что было бы вполне реально, если бы Эш когда-нибудь делился этими чертовыми номерами. Злобный пес - вот он кто. Никогда не расколется.
Почувствовав, как волна безнадежного отчаяния захлёстнула Валериуса, Табита инстинктивно подошла к нему и нежно прикоснулась к его руке.
- Серьёзно, всё будет хорошо. Я отвезу тебя, как только наступит закат.
Он опустил взгляд на её ладонь. Ни одна женщина за эти столетия не касалась его так. Это не было сексуально. Это было успокаивающе, словно предлагая утешение.
Он посмотрел в ее жгучие голубые глаза.
Они светились умом и проницательностью. Но, прежде всего, они были добрыми, и доброта была не тем, к чему привык Валериус.
Большинству людей хватало одного взгляда на него, чтобы почувствовать мгновенную сильную неприязнь. Будучи человеком, он приписывал это своему царственному статусу и роду, заслужившему репутацию своей жестокостью.
Будучи Темным Охотником, эта неприязнь начиналась с того факта, что он римлянин. Греция и Рим провели века, сражаясь друг с друга, пока Рим, в конечном итоге, не поставил Грецию на колени. Было очевидным, что греки его возненавидят. К сожалению, греки и амазонки были крикливой группой, быстро настроившей остальных Охотников и оруженосцев против собратьев римлян по рождению.
Валериус веками убеждал себя, что не нуждается в соратниках по оружию, и даже стал получать нездоровое удовольствие, напоминая о своем привилегированном римском статусе.
С первого года перерождения, он научился наносить удар прежде, чем они нанесут свой.
Тогда он, наконец, использовал чувство такта и строгую формальность, которые отец вдалбливал с ему детства.
Но эта формальность сразу же исчезла при ласковом и успокаивающем касании этой женщины.
Табита сглотнула, ощутив, как что-то пробежало между ними. Его темный, напряженный взгляд прошелся по ней, впервые не порицая и не осуждая. Он был почти нежным, а нежность была не тем, что Табита ожидала от мужчины с репутацией Валериуса.
Валериус коснулся пальцами шрама на ее щеке. Она не увидела насмешки на его лице, каковая обычно появлялась у большинства мужчин. Вместо этого он мягко провёл вдоль его линии.
- Что случилось? - спросил он.
- Автомобильная авария - чуть не выпалила она. Она говорила эту ложь столь долгое время, что теперь она вылетала практически автоматом. Честно говоря, сказать ложь было гораздо проще, чем жить с этой правдой.
Она знала, как отвратительно ее лицо. Семья понятия не имела, сколько раз Табита подслушивала комментарии по поводу её шрама, и сколько раз слышала предложения Кириана Аманде о том, что он с удовольствием заплатит за пластическую операцию.
Но Табита боялась больниц с тех пор, как умерла её тётя от осложнения после простого удаления миндалин. Она никогда не согласится сделать с собой что-то, только потому, что она уже не такая красивая. Если весь остальной мир не согласен с ней, это их проблема, а не её.
- Даймон, - тихо произнесла она. - Сказал, что хочет оставить мне особый подарок, чтобы я всегда помнила его.
По его скулам заходили желваки, и она почувствовала его гнев за нее.
- Надо отдать ему должное, - сказала она, сглатывая ком в горле. - Он был прав. Я думаю о нем каждый раз, когда смотрюсь в зеркало.
Валериус провел рукой вниз по шраму к ее шее, где один из даймонов фактически укусил ее. Если бы не Кириан, который пришел на выручку, скорее всего она бы умерла той ночью.
- Мне жаль - прошептал он.
Она была уверена, что эти слова никогда не сходили с губ этого мужчины.
- Всё в порядке. У всех нас есть шрамы. Мне просто повезло, что большинство моих снаружи.
Валериус был поражён ее мудростью. Он не ожидал такой глубины мыслей от женщины вроде неё. Прежде чем убрать с шеи его руку, она слегка сжала её и отошла назад.
- Ты голоден?
- Умираю с голоду, - искренне ответил он.
Как и большинство Темных Охотников, он обычно ел три раза за ночь. Первый раз, на закате вскоре после пробуждения, второй - приблизительно в десять или одиннадцать вечера, и третий раз - примерно в три или четыре утра. Учитывая, тот факт, что ранен он был довольно давно, то последний раз он ел вчера вечером.
