— Может, он засечет летающие тарелки, — сказала Джуни.
— Верно, — откликнулась Марго. — Настраивайся на них.
— Я как-то об этом не думал, — засомневался Сэмми.
— Не существует никаких летающих тарелок, — безапелляционно заявил Билл Блэк, вертя карты в руках.
— Да ну? — запротестовала Джуни. — Не изображай из себя младенца. Слишком многие видели, чтобы отрицать их существование. Или ты не признаешь даже письменных свидетельств?
— Метеорологические воздушные шары, — сказал Билл Блэк. Вик склонялся к такому же мнению, да и Рэгл согласно кивал головой. — Атмосферные явления.
— А я читала, что люди даже катались на этих тарелках, — настаивала Марго.
Засмеялись все, кроме Джуни.
— Ну правда же, — обиделась Марго. — Я сама слышала по телевизору.
Вик кое-что вспомнил и решил поддержать жену:
— Я, пожалуй, могу согласиться, что какие-то непонятные шарообразные штуковины все же летают.
А вспомнил он случай из собственной жизни. Позапрошлым летом, во время загородной прогулки, он видел яркий предмет, пронесшийся по небу с такой скоростью, что ни один самолет, даже реактивный, не смог бы за ним угнаться. Эта штука вела себя скорее наподобие снаряда. Через секунду она исчезла за горизонтом. И так уж случилось, что в ту же ночь Вик услышал какое-то громыхание, словно летели самолеты или вертолеты на малой скорости. От этого звука дрожали стекла, значит, это не могло быть звоном в ушах, как предположила Марго. Как раз незадолго до того она прочитала в медицинском журнале статью, что звон в ушах указывает на высокое артериальное давление. После этого она потребовала, чтобы Вик пошел на прием к врачу.
Вик отдал недоделанный приемник сыну и вернулся к игре. Карты сданы, и ему пора было делать ставку.
— Мы хотим установить этот детекторный приемник как официальное клубное оборудование, — с серьезным видом сообщил Сэмми. — Он будет заперт в помещении клуба, и никто не будет иметь права пользоваться им, кроме специальных уполномоченных.
На заднем дворе их дома пацаны со всего микрорайона, подчиняясь стадному чувству, собрались и построили жуткого вида сарай из досок, проволочной сетки и листов толя. Великое строительство велось несколько раз в неделю.
— Отлично, — сказал Вик, изучая свои карты.
— Когда он говорит «отлично», — ухмыльнулся Рэгл, — значит, у него ничего нет.
— Я уже заметила, — подтвердила Джуни. — А когда он бросает карты и выходит из-за стола, у него по крайней мере четыре карты одной масти.
Именно в этот момент Вик почувствовал, что ему надо выйти из-за стола: смесь лазаньи и кофе эспрессо была не для его желудка. Она наложилась на съеденный перед тем ужин — и процесс пошел.
— Кажется, у меня на руках четыре карты одной масти, — сказал Вик.
— Ты даже побледнел, — подколола его Марго. И, обращаясь к Рэглу: — Похоже, у него действительно что-то есть.
— Что-то очень похожее на азиатский грипп, — сказал Вик. — Он отодвинул стул и поднялся. — Сейчас вернусь и продолжу игру. Только приму что-нибудь от желудка.
— О, Господи! — воскликнула Джуни. — Он таки переел! Вы были правы, Марго. Если он умрет, во всем виновата буду я.
— Да не умру я, — огрызнулся Вик. — Что мне принять? — спросил он жену. Она вела хозяйство и, значит, отвечала за медицину.
— В аптечке есть немного драмамина, — ответила она, сбрасывая две карты. — Аптечка в ванной.
— Я надеюсь, вы не пользуетесь транквилизаторами при желудочных расстройствах? — крикнул ему вдогонку Билл Блэк. — Это может иметь дурные последствия.
— Драмамин не транквилизатор, — пробормотал на ходу Вик, адресуя ответ скорее себе. — Обычное болеутоляющее.
Наконец он добрался до ванной.
— Все одно, — донесся до него из коридорной дали голос Блэка.
«Шел бы ты со своим „все одно“», — пробурчал про себя Вик, шаря вокруг в поисках шнура от выключателя. Расстройство желудка делало его агрессивным.
— Дорогой, давай побыстрей, — крикнула Марго. — Сколько тебе карт? Мы хотим играть. Ты нас задерживаешь.
— Да ладно, — промычал Вик, продолжая поиски шнура. И им, громко: — Три карты. Смените мои три верхние.
— Нет уж, — прокричал Рэгл. — Возвращайся и сам меняй. Иначе ты скажешь, что мы сделали не то.
Вик все никак не мог найти шнур, который свисал где-то здесь, в темноте ванной. Его все больше мутило, и он все больше раздражался. Он размахивал вокруг себя поднятыми вверх руками, разжимая и сжимая ладони, хватая темноту. В результате он стукнулся головой об аптечку и крепко ругнулся.
— Все нормально? — окликнула из комнаты Марго. — Что случилось?
— Шнур не могу найти, — осатанело прорычал Вик. Теперь он только хотел принять таблетку и доиграть партию. «Эта прирожденная страсть предметов исчезать», — подумал Вик. И тут вдруг понял, что никакого шнура и быть не может. Его не существует в природе. А выключатель находится где ему и положено: на стене, у двери, на уровне плеча. Он сразу же его нашел. Включил свет. Достал из аптечки баночку с таблетками. Налил воду в стакан. Принял таблетку. Вышел из ванной.
«Откуда у меня в голове возник этот шнур? — недоумевал Вик. — Конкретный шнур, свисающий на определенную высоту, находящийся в определенном месте… Я ведь не наобум шарил, как если б это была чужая, незнакомая ванная. Я искал шнур, которым пользовался часто. Достаточно часто, чтобы у меня выработался на него условный рефлекс».
— Случалось с вами когда-нибудь, что вы… — начал Вик, усаживаясь за стол.
— Давай играй, — перебила его Марго.
Он сменил три карты, сделал ставку, когда до него дошла очередь, — увеличил, проиграл, откинулся назад и закурил.
Джуни Блэк сгребала выигрыш, улыбаясь своей бессмысленной улыбкой.
— Что у вас стряслось? — спросил Билл Блэк.
— Пытался найти несуществующий выключатель, — хмыкнул Вик.
— Именно этим ты так долго занимался? — спросила Марго, раздраженная проигрышем.
— Где я мог пользоваться этим свисающим с потолка выключателем? — спросил ее Вик.
— Не знаю, — ответила Марго.
Он перебрал в памяти все знакомые ему выключатели: в доме, в супермаркете, у друзей. Все они крепились прямо к стене.
— Теперь вряд ли можно встретить свисающий шнур от выключателя, — сказал он вслух. — Такие были только в старые времена у старинных ламп, крепившихся к потолку.
— Все очень просто, — сказала Джун. — Это было в вашем детстве, много-много лет назад. В середине тридцатых люди жили в очень старомодных домах. Ну, тогда-то они не были старомодными.
