Запутавшаяся в этом многослойном восприятии, Кайруне почти не осознавала, почему Старейшина медлит, кто отвлёк его от предстоящих обрядов. Если бы он велел раздеться, Илга наверняка подчинилась бы, но медеанец хотел сам сорвать с неё одежды, поэтому она стояла и ждала. Светящиеся корне-щупальца покачивались возле её плеча, лица, шевелились, грозя прикоснуться. И пока одна Илга сжималась от страха перед этим непонятным созданием, другой хотелось потрогать его, ощутить — гладкую или шероховатую? холодную или тёплую? мягкую или упругую? — плоть. Но сильнее всех оказывалась Илга-безразличная, которая смотрела сон, ожидая, когда он закончится — вместе с жизнью.
Корне-щупальца засветились ярче, запульсировали. Сам воздух вокруг них наполнился вибрацией, и подчиняясь ей, отростки начали утолщаться. Так уже было, когда в пещере появились пришельцы — отчего-то теперь, когда она должна превратиться в одного из них, Илге не хотелось называть их паразитами. Утолщение рядом с ней коснулось плеча, и Кайруне попятилась. Наткнулась спиной на второе — ей не оставалось места среди отростков Корня-Предка. Попыталась отступить, споткнулась, плюхнулась на пол, больно ударившись ягодицами. И сон-бред завертелся каруселью.
Из лопающихся коконов выпрыгивали люди в бронежилетах с бластерами наперевес, палили в «индейцев». В ответ летели копья и костяные ножи. Всё вокруг перемешалось: команды и крики боли, вспышки выстрелов и вонь горящей плоти. Руки, ноги, головы и куски торсов искромсанных «индейцев» сыпались на пол, но и людям доставалось. Кто-то, падая, споткнулся о ноги Илги, кто-то, уворачиваясь от меча, зацепил каблуком башмака по уху, рядом с ней ударило в пол копьё, костяной наконечник глубоко вонзился в камень. Потом некто сильный схватил её в охапку, перебросил через крутобокие валуны, ставшие естественной баррикадой, распластался рядом.
— Илга? Вы ведь Илга Кайруне? Вы целы?
Над ней склонился двухголовый монстр. Пара бледных бесстрастных лиц внимательно вглядывалась в неё.
Илга невольно передёрнула плечами, и тут та, что была на самом дне восприятия, вырвалась на поверхность, послав двух других куда подальше. Никакой это не монстр! Октавиан-Клавдий, си-гуманоид с Антареса, воспитанник Романа. Правда, двадцать лет назад он пропал без вести на Медее, и непонятно, как оказался здесь.
Кайруне огляделась и узнала ещё одного из пришельцев. С Тимуром Коршуновым ей не доводилось встречаться, но портрет его среди погибших героев Большого Блэкаута она видела неоднократно. На секунду пришло в голову, что раз мёртвые возвращаются, то и Рома может быть среди них! Отбросила глупую мысль: и антаресец, и Коршунов пропали на Медее, а Роман принял смерть на Земле. Ответила, стараясь, чтобы голос не дрожал:
— Цела. Вы откуда взялись?
— Оттуда, — си-гуманоид махнул рукой в сторону Корня-Предка. — Медеанцев здесь много? Что с Землёй?
Илга давно не слышала, чтобы паразитов называли медеанцами. Пропавшие без вести в дни Большого Блэкаута словно, и впрямь, явились из тех времён… Впрочем, размышлять над тайной их появления некогда.
— С Землёй всё в порядке. Паразиты пришли из этого Корня-Предка, их в пещере семь штук было. Или восемь.
— Этих-то мы додавим, — Си-гуманоид улыбнулся. — Хорошо, что с остальными справились. Значит, у Лорда получилось!
— У Лорда получилось, — повторила Кайруне. И опомнилась: — Лорд? Он же здесь был! На себя их отвлёк, когда вы появились! — Она ткнула пальцем в тёмный проход, ведущий к завалу.
Улыбка на лицах Октавиана-Клавдия исчезла. Он сунул бластер в руки Илге, велел:
— Прикрой!
Выскользнул из-за баррикады, метнулся в темноту. Из расщелины, где укрылись остатки паразитов, вылетел дротик, чиркнул по защитному костюму антаресца, разорвав штанину. А в следующий миг Кайруне палила из бластера по неосмотрительно высунувшемуся из укрытия противнику. Совсем как в старые недобрые времена Большого Блэкаута меткость потомственного охотника ей весьма пригодилась.
Перестрелка длилась минут десять. На стороне людей было численное превосходство и ёмкость батарей бластеров. Паразиты превосходили в скорости реакции, но их было мало, а оружие они создавали из собственной плоти, количество которой стремительно уменьшалось. Улетевшие и не достигшие цели дротики пытались ползти назад, но их испепеляли, как и тела неудачников, поражённых в первые минуты атаки и не успевших спрятаться в расщелине.
Возможно, паразиты ждали подкрепления? Однако оно запаздывало и тогда оставшиеся попытались прорваться к Корню-Предку. Из троих, бросившихся в безумную атаку, до цели не добрался ни один.
Не дожидаясь, пока с ними покончат, Кайруне бросилась вслед за Октавианом-Клавдием. Долго искать си-гуманоида не пришлось. Гигант сидел, привалившись спиной к камню, и плакал. На коленях его покоилось тело старого Сумматора. Илга не спрашивала, что с ним: всё и так очевидно. В груди и животе старика торчали пять дротиков. По крайней мере три раны были смертельными.
Левая голова си-гуманоида глянула на присевшую рядом женщину, правая пробормотала едва слышно:
— Шеф, мы исправим ошибку. Обязательно исправим.
Илга подумала, что ослышалась. О какой ошибке речь? Куда уместней казалось обещание отомстить. Но расспрашивать об этом сейчас не время и не место.
Позади раздался голос Тимура Коршунова:
— Скорпион, выходи! Сдавайся, если не хочешь, чтобы мы тебя поджарили. Свободу не гарантирую, но живым останешься!
Хриплый, знакомый Илге смех донёсся в ответ.
— Я здесь не один. И это я гарантирую: если отпустишь меня, позволю ей жить!
Из расщелины выступил татуированный Старейшина. Одной рукой он удерживал за шею Римму Коршунову, заслоняясь её телом, в другой сжимал нож. Обоюдоострое лезвие прижато к горлу под подбородком жертвы. Молодая женщина извивалась, брыкалась — жива и очнулась, значит! — но высвободиться не могла, силы человека и паразита несопоставимы. И Коршунов-старший, и Кайруне были достаточно меткими стрелками, чтобы поразить его, не задев заложницу. Но живучесть этого существа позволит ему даже подстреленному перерезать Римме горло.
Помедлив, Тимур поднялся из-за камней-баррикады.
— Ладно, уходи. Но если попытаешься утащить её с собой…
— Нет! — закричала Римма. — Не отпускайте его, стреляете!
Старейшина чуть сжал пальцы, заставив её захрипеть, боком шагнул к отросткам Корня-Предка. А в следующий миг позади него сверкнул луч бластера. Обе руки паразита отвалились, Римма рухнула на пол. Ещё вспышка — и татуированный торс развалился пополам. От стены пещеры отделилась человеческая фигура, прежде никем не замечаемая. Генрих Клейн носком башмака оттолкнул в стороны куски паразита, присел, отцепил с шеи Коршуновой обрубленную по локоть руку, отбросил подальше. Сообщил:
— Он срастётся, но пока не опасен.
Случившееся было таким неожиданным, что на добрых полминуты все в пещере застыли в немой сцене. Наконец Тимур спросил:
— А ты кто такой?
— Я Генрих Клейн. Муж Риммы Коршуновой.
— Муж Риммы?
Коршунов помедлил, потом резко развернулся. Илга вслед за ним посмотрела на отростки Корня-Предка и увидела, что не все коконы «созрели». Отросток с нераскрывшимся коконом почти не светился, выглядел каким-то увявшим, едва живым.
Тимур бросился к нему, пальцами, ногтями принялся отдирать волокна, высвобождать застрявшее там человеческое тело. Женщину, более похожую на мумию.
— Росянка?! Ты меня слышишь?!
Глаза, огромные на иссохшем лице, открылись. Шевельнулись истончившиеся губы.
— Тим… я не смогла… стать человеком… Родитель… забрал силу.
— Росянка, нет! Ты справишься, сможешь! Не уходи! Как же я?..
Коршунов стал снова отдирать куски кокона, трясти мумию, но та не реагировала. Глаза закрылись
— Сдохла? Вот и хорошо! — жёсткий, безжалостный голос Коршуновой-младшей хлестнул по ушам. Она уже вполне оправилась, поднялась на ноги, лишь слегка опираясь на плечо мужа.
