- Это признак величия - отказываться от мелочей во имя главного, - заметил Декла.
- Мне нравится, что меня хвалит такой дальновидный и мудрый человек, как ты, старик. Я слушаю тебя...
Если бы при этом разговоре присутствовали подданные урмай-гохона, то они бы сочли, что ослышались. Не в характере грозного их владыки было хвалить кого-либо. Самаэль потому и был прозван Молчаливым, что свое одобрение, равно как и неудовольствие, вслух не высказывал. Он приучал людей понимать его взгляды и жесты. Декла высоко оценил оказанную ему честь - не потому, что в этой чести нуждался, а потому, что хорошо понял, с какой сильной личностью имеет дело. И похвала урмай-гохона дорогого стоила. Значит, он действительно многого добился; достиг того, ради чего и пришел в замок Акьяб, рискуя самой своей жизнью. Но радости своей Декла ничем не выдал, а продолжил:
- Что же касается самой войны, то ты и сам подозревал, наверное, что Аллаэлла и Мерроэ не станут помогать Зу-Л-Карнайну, ожидая, пока вы с ним решите, кто же сильнее. Обескровленную в такой войне армию победителей они захотят одолеть сами. Но тут-то они и ошибутся.
Самаэль и сам так считал, однако счел необходимым усомниться.
- Положим, короли не захотят вмешиваться, но ведь есть еще и бессмертные, которые могут просто приказать им сделать это. Весь мир знает, что Интагейя Сангасойя благоволит к императору - что стоит ей заставить одного из Древних или Новых богов явиться к западным правителям и огласить им свою волю выступить против меня?
- Значит, нужно сделать так, чтобы это не произошло. И есть нужный человек, который поможет нам в этом деле.
- Кто он?
- Аджа Экапад - один из избранных. До недавнего времени он был верховным магом Мерроэ, однако столкновение с Интагейя Сангасойей на некоторое время лишило его этой должности. Думаю, сей змей хитер настолько, что уже придумал, как внушить королю Колумелле вражду к Зу-Л-Карнайну. В крайнем случае стравим между собой Мерроэ и Аллаэллу, подключим к этой распре Тевер и Таор, и им будет не до проблем на востоке.
- Хитер ты, Декла.
- Я стараюсь быть полезным тебе, урмай-гохон.
- И будь уверен, что я оценю это сполна. Продолжай, мне нравится, как ты мыслишь.
- Что касается нейтралитета Хадрамаута, то теперь его нет и не будет никогда. Понтифик Дайнити Нерай - заплывший жиром тунец, в нем ровно столько же разума и жажды деятельности. Первый советник Вегонаба Лин мертв, а по этой причине не сможет помешать нам в наших планах. Главное место на политической арене этой страны сегодня занимает некий Дженнин Эльваган.
- Я слышал о нем, - сказал урмай-гохон. - Это знаменитый флотоводец.
- И избранник Мелькарта. Он сделает все, что посчитает нужным наш повелитель и отец. А поскольку мы также можем диктовать его волю остальным, то мы и заставим Эльвагана напасть на Сонандан с юга. Суда хаанухов поднимутся вверх по Охе. Так уже было когда-то. Но если мы тщательно все подготовим, то на сей раз ошибки не случится.
- Ты хорошо осведомлен о том, что творится в мире, - одобрительно заметил Молчаливый. - Знаешь, чем дольше я слушаю тебя, тем больше думаю, что я хочу иметь такого советчика. Будешь моим гохоном, если не сочтешь это недостаточной честью для себя.
- Какая разница, как называться, - отмахнулся Декла. - Главное, чтобы твои подданные знали, что остальные гохоны не могут противоречить мне. Если им что-то не по душе, то они должны обращаться к тебе, чтобы решить спор.
- Это обрадует тебя?
- Нет, но сильно поможет в работе. Ты вообрази, Самаэль, что ведешь войска на приступ, а твои гохоны начинают сомневаться, колебаться и задавать вопросы. Что делать?
- Убью. - Урмай-гохон был краток.
- Я не смогу убивать твоих военачальников. Но какие-то меры принимать буду должен. Вот и прошу о таком указе.
- Согласен. Ты будешь служить именно мне?
- Да, Самаэль. Но только об этом никто не должен знать.
- Умно, - кивнул головой Молчаливый. - Продолжай про войну.
- В Джералане восстание. Зу-Л-Карнайну придется трудно, потому что тагары - народ сильный и отчаянный. Для них смерть значит гораздо меньше, чем бесчестье. Прибудет помощь с Иманы. И еще - если все будет развиваться по плану, то очень скоро я смогу сообщить тебе новые сведения.
- Это хорошо. А теперь расскажи мне о твоей бывшей повелительнице, об Интагейя Сангасойе. Мне нужно знать, что она собой представляет.
- Этого я доподлинно не ведаю, Самаэль. Потому что я ушел из Сонандана почти одновременно с ее прибытием. Скажем так, мы разминулись. Однако я видел ее несколько раз и уверен, что в ней есть скрытая сила при кажущейся внешней слабости. Внешность ее обманчива, и потому нужно всегда помнить, кто стоит перед тобой в обличье юной, хрупкой, ранимой женщины.
- Ладно, это мы обсудим позже. А теперь ответь - есть у тебя еще какие-нибудь просьбы или пожелания? Я постараюсь исполнить их, чтобы показать тебе, что по-настоящему ценю преданных и умных людей.
- Есть, урмай-гохон, - ответил старик и твердо посмотрел в глаза Самаэлю. - Мне нужен один человек ежедневно. Все равно кто - мужчина, женщина или ребенок. Главное, чтобы он был не стар и не болен.
- И что ты будешь с ним делать? - заинтересовался Самаэль.
- Это неинтересно, урмай-гохон, а потому позволь мне не отвечать на этот вопрос.
- Пусть. Тогда я спрошу иначе: тебе нужен каждый день новый человек значит ли это, что предыдущего в живых уже не будет?
- Да.
- Это я и хотел услышать с самого начала. Я велю воинам приводить к тебе пленников и рабов. Ты будешь сам выбирать свою еду, - безразличным голосом сказал Молчаливый, делая вид, что не замечает удивления Деклы. Ему было необходимо доказать старику свою проницательность и остроту ума, дабы тот с самого начала понял, что обманывать урмай-гохона бесполезно и даже опасно.
Декла оценил этот ход. Внимательно посмотрел на урмай-гохона, взвешивая, стоит ли сейчас открывать ему тайны, связанные с его происхождением. Но потом решил, что для этого еще не пришло время. И пошел к выходу, твердо печатая шаг.
- А как мы свяжемся с избранными? - внезапно спросил Самаэль.
- Не нужно с ними связываться. Они сами найдут, нас, когда придет срок.
Понтифик Хадрамаута Дайнити Нерай пребывал в глубоком унынии.
Внезапная и трагическая гибель первого советника Вегонабы Лина не просто удручила его, но и лишила единственного человека, которому он по-настоящему доверял. За последние несколько дней понтифик очень много думал и пришел к выводу, что даже при небезразличном отношении к судьбе своей страны он понятия не имеет, как поступать. Дайнити Нераю было поздно вступать на зыбкую почву интриг и политики - слишком много лет своей жизни он проходил мимо очевидных вещей, и нынче, за неделю-две, было немыслимо им обучиться. Требовались для этого долгие годы кропотливого и вдумчивого труда, а именно этих долгих лет у Нерая и не было.
