закажу бренди.
– Меня вызывали сегодня к суперинтенданту, – произнес Сайм вполголоса.
– Вот как?
Инспектор заговорщицки улыбнулся:
– Наверху хотят, чтобы я продолжал помогать вам.
– И что вы об этом думаете, Уильям?
– Буду рад помочь. – Узкое лицо сделалось серьезным. – Сдается, что вы как следует замолвили за меня словечко. Я вам благодарен.
– К вашим услугам.
Принесли напитки. Гюнтер поднял стакан, Сайм заерзал на стуле. Гюнтеру снова захотелось, чтобы его собеседник не дергался так все время.
– Скажите, что вам нужно. – Сайм рассмеялся. – Мы будем, как Шерлок Холмс и доктор Ватсон, расследовать великие преступления.
Гюнтер улыбнулся, хотя всегда считал сочинения про Шерлока Холмса надуманными и нравоучительными, не имеющими ничего общего с реальным миром. Оркестр, к облегчению Гюнтера, доиграл композицию, но тут на сцену выпорхнул слащаво-красивый мужчина латинской внешности в костюме с блестящими лацканами. Все захлопали, а Сайм присвистнул:
– Ого! Да это же Гай Митчелл!
– Кто?
– Американский певец. Очень известен – не как Кросби или Синатра, но весьма хорош. Его постоянно крутят по радио.
Сайм восторженно засмеялся. Мужчина исполнил пару номеров: голос приятный, но тексты совершенно бессмысленные. Инспектор повернулся, чтобы видеть его, и притопывал ногой в такт музыке. Гюнтер облегченно выдохнул, когда певец поклонился и ушел со сцены, – в желудке бурчало, хотелось наконец заказать еду. Сайм, приканчивавший уже третий стакан бренди, снова повернулся к нему.
– Хорошее пойло, да? – Он скользнул вожделенным взглядом по девушкам за столиком бизнесменов. – Позже начнутся танцы. Эти потаскушки, похоже, заняты, но могут найтись и свободные.
Его брови вскинулись. Гюнтер заметил, что, по мере того как спиртное развязывает язык, выговор кокни прорезается у собеседника все отчетливее. Ох уж эта дурацкая одержимость англичан классовым положением! Как фашист, Сайм обязан знать, что важны лишь расовые и национальные различия, а не классовые.
– Вы теперь говорите по-другому, – заметил он, как бы к слову.
Сайм язвительно улыбнулся:
– Если хочешь продвинуться по службе, научись болтать по-приличному. Чтоб не догадались, что ты с помойки. Ну, как насчет приглядеть нам пару симпатичных шлюх?
Гюнтер замотал головой:
– Что-то нет настроения в последнее время. Да и вставать завтра рано.
Подошел официант, они сделали заказ. Еда оказалась хорошей, но оркестр заиграл снова, и пришлось повышать голос, чтобы вести беседу.
– Не нравится музыка? – спросил Сайм.
– Да. Вроде всех этих американских веяний, которые я здесь наблюдаю. Громкая и резкая, никакой мелодии.
Сайм лукаво посмотрел на него:
– А вы что предпочитаете – немецкую классику?
Гюнтер пожал плечами:
– Все, что угодно, только не то, что мы слушаем сейчас.
– Наше Министерство культуры старается поощрять народную музыку. Исполнители морриса машут своими дурацкими ветками на деревенских лужайках и дуют в свистки. – Сайм расхохотался. – А вот я люблю что-нибудь с примесью свинга.
– Негритянскую музыку? Мне казалось, вам не по душе черные.
Сайм склонился над столом.
– Знаете, старина, вы мне нравитесь, – сказал он серьезно. – Но вы бы разрешили себе немного порадоваться жизни. Дали бы побурлить прежним сокам.
Гюнтер усмехнулся иронично:
– Я посвятил свою жизнь долгу.
– Поколение, пожертвовавшее всем ради спасения Европы?
– И вашей империи, кстати.
– Послушайте. – Сайм еще подался вперед. – Я знаю, что русских пока еще не до конца побили, но их непременно побьют. А в остальном мы самые крутые псы в стае. Мы получили все. Все еврейские денежки, как вы, когда в сороковом году вы разодрали Швейцарию вместе с лягушатниками и макаронниками. – Он рассмеялся. – Вот это был сильный ход. Вы сгребли все швейцарские банки, конфисковали все вклады, которые разместили там немецкие евреи после вашего прихода к власти. И русские активы тоже. Мы и Германия: мы вместе прибрали к рукам всю власть, заграбастали все добро. Нужно этим пользоваться.
Гюнтер улыбнулся и наклонил голову.
– Если наше дело закончится успешно, – сказал он, – благодарные вам люди в Германии могут открыть счет на ваше имя в Базеле.
У Сайма заблестели глаза.
– Это было бы… потрясающе. – Он ухмыльнулся. – Мне уже пообещали, что при хорошем раскладе мне отойдет домик с четырьмя комнатами в Голдерс-Грин – это еврейская усадьба с шикарной обстановкой. – Инспектор отхлебнул дорогого вина, заказанного им. – Порадуйтесь жизни, старина, – сказал он с полуприятельской фамильярностью в голосе. – Я вот собираюсь.
После того как Дэвид и Джефф ушли вместе с Беном, Фрэнк остался в «тихой палате». Он снова развернул кресло к окну, чтобы его не могли видеть через полуоткрытую дверь в отделение.
Дэвид обещал помочь, разобраться с юридической стороной дела, и Фрэнк убеждал себя, что может на него положиться. Было так странно видеть его и Джеффа спустя столько времени. Дэвид не сильно переменился, хотя на его лице читалось тревожное волнение, как у Джеффа. На Джеффе годы отыгрались, он выглядел довольно чудны́м с этими пшеничными усами. Фрэнку подумалось, какой ужасной должна казаться его собственная наружность, – сам он привык к мешковатой, плохо сидящей пижаме и остриженной почти налысо голове и не задумывался больше о своей внешности, но отдавал себе отчет, как дико, видимо, выглядит в глазах старых друзей.
Однако состоявшийся разговор смутно беспокоил его. Как переглядывались между собой Бен и Дэвид – точно хранили общий секрет! И Бен не позволил им с Дэвидом пообщаться наедине. С чего бы это? И они задавали вопросы про брата, прямо как те противные полицейские перед ними. Фрэнк говорил себе, что становится параноиком, – это слово часто звучало в психушке. Разве мог Дэвид не спросить про обстоятельства, приведшие сюда его друга? Но было еще что-то неладное с обоими этими визитами. Полицейские ему не понравились: дружелюбие высокого было притворным, Фрэнк видел это по глазам, а в толстом молчаливом сержанте было что-то пугающее. Инспектор пару раз взглянул на сержанта так, словно именно он был главным. Они не походили на тех полицейских, которые допрашивали его раньше.
– Как пожживаете, млад человек? – Фрэнк подпрыгнул. Это вошел Бен и встал рядом, глядя на него сверху вниз. – Я проводил ваших друзей, пойэхали обратно до Лондона.
– Хорошо.
– По мне, так все прошло неплохо, а? Похоже, они помогут чем могут.
– Да. Думаю, они постараются.
Бен вперил в него твердый, проницательный взгляд:
– Наверное, странно было увидеться с ними после всех этих событий. Да вдобавок сразу после прихода полиции.
– Так и есть. Тот еще денек выдался.
– Вы какой-то дерганый, Фрэнк. Подходит время принимать очередную таблетку. Я ее вам принесу. Мне скоро сменяться с дежурства.
– Да, отлично.
– Сдается, лучше нэй говорить доктору Уилсону или еще кому из персонала о том, что ваши друзья
