Попив воды из ручья и доев последнюю отбивную из утки (за все время езды она хорошо отбилась), Мистериозус поехал в сторону Уухена.
Дубы он нашел сразу. Не совсем протрезвевший Искроног еле согласился проскакать между дубами. Доехав до последнего дуба, Ганс почувствовал жгучее желание туда влезть. Подошел, полез. Долез до вершины. Там было совиное гнездо с птенцами. Пока он на них любовался, прилетела сова-мать и клюнула его в висок. При этом она ухнула: "У-ух!"
– Вот именно, "у-ух!"!-прокомментировал Мистериозус, повиснув на нижней ветке. С дуба ухнул! Хорошенькое начало экскурсии по Уухену.
Спустившись, Ганс стал рыться в поклаже Искронога в поисках того, чем можно копать землю. Нашел осколок бутылки, утиные кости и подковы с набором всего для них необходимого.
Пришлось копать землю гвоздодером. Мистериозус упорно трудился не один час, но находил только камешки. Наконец "лопата" на что-то наткнулась. Ганс выкопал это и осмотрел. Это был глиняный горшок.
Дрожащими руками сняв крышку, Мистериозус приготовился издать радостный вопль, но прикусил язык. В горшке сидело маленькое привидение (если кто не знает, глина-хороший изоляционный материал для призраков и джиннов, почти как стекло).
Что кому по зубам.
– Тоже мне, привидение, от горшка два вершка, – буркнул Ганс. Привидение обиженно захлюпало в истерике.
– Неправильно я раскопки начал, сам дурак, потому что. Надо сначала прикинуть план города, разметить, колышки поставить, потом думать, где копать. И только потом рыться! Вот.
Ганс облазил заросшую кустами территорию древнего Уухена, вспоминая вид сверху. Много колышков понадобится, немаленький город был! Еще порывшись во всем искроножьем, Мистериозус отрыл мешочек с зубами охохохенского дракона. Совсем о них забыл! Сойдут за колышки, куда их еще девать?
Сказано – сделано. Ганс отметил зубами углы всех зданий и столбы всех ворот, вырубил кустящуюся растительность там, где были улицы и площадь, и побросал ветки в боковой овражек, где в VIII веке явно была городская свалка. Пока этим занимался, объел все ягоды с ликвидируемых кустов. Потом прогулялся по улицам Уухена – загляденье! Густые заросли в начинающихся сумерках почти заменяли собой стены домов и крепостной вал. На секунду у Мистериозуса возникла иллюзия, что он ходит по настоящему древнему городу…
Стемнело. Ганс лег спать под дубом на площади, с той стороны, куда не падал совиный помет. Искронога он привязал к дубу.
Когда утром Мистериозус проснулся, кругом него стояли дома VIII века. Настоящие. За ночь Ганс ухнул на пять-шесть веков назад! С драконьими зубами шутки плохи…
Кому и чем по зубам.
Ганс огляделся в поисках Искронога. Того видно не было. Дуб, к которому он был, тьфу, будет, привязан, еще не вырос и не собирался этого делать еще почти полтысячелетия. На его месте рос молоденький дубок, старше поколения на 3-5.
Мистериозус прошелся по деревне, постучал в дома. В одном из них открыла девушка, причитающая:
– Все мужики улиняли на войны и крестовые походы, некому город от драконов защитить!
– К-КАКИХ ДРАКОНОВ?-приготовился истерить Ганс.
– К-как к-каких?-передразнила его девушка.-Стоят тут около каждого столба и угла дома, уже половину продуктов схомячили!
До Мистериозуса доперло (по длинной шее в истерящий мозг), что дело в зубах. Видимо, драконы размножаются зубами. И вот, незнающий Истериозус заставил уухенок поистерить.
Придется с драконами бороться. Ганс подошел к одному. Тот захныкал. Угостить бы оболтуса мороженым, да выдрать бы зубы, тут тебе и слава на халяву, и т. п. Но мороженое фиг достанешь, да Мистериозус и не интересовался, изобрели ли.
Едва Ганс повернулся к драконенышу спиной, как в него вонзились зубы. Дракон есть дракон, это стоит помнить. К счастью, зубы оказались молочными и сразу же выпали, соприкоснувшись с костлявой спиной Мистериозуса.
Оставив дракошу хныкать о потерянных зубах, Ганс разобрался похожим образом с остальными. Те стали совсем ручными. Эх, в будущее бы их! Только он об этом подумал, как перенесся вместе с драконами в XIII-XIV век. Искроног был привязан к дубу, беззубые драконы сидели на местах, а из выпавших молочных зубов прорастал молочный скот.
Глядя на эту странную эволюцию, Мистериозус ужасно захотел проснуться, но просыпаться было невозможно по причине того, что он не спал.
Глас Пузонны.
Но как же быть с анахронизмом насчет крестовых походов в VIII веке? Или это был не сон, а галлюцинация – последствие удара головой об уухенскую почву? Эх, назад бы, в VIII век, к истокам новых европейских языков! Стоп. Та женщина наверное говорила совсем не о том, это я ее не так понял по незнанию наречия. Я даже языка не распознал, идиот! Пожелал, видишь, дракончиков в будущее закинуть, приспичило! Как теперь обратно попадать? Ладно, сперва надо с живностью разобраться. Чурбан я тупой!
Вновь помогла веревка: Ганс последовательно связал ею дракончиков, впряг Искронога (который от неудовольствия бил копытом, вышибая огонь на зависть чешуекрылым), и они длинной вереницей двинулись к выходу из леса. Вышли на луг вблизи Истербулька. Что дальше? В задумчивости Мистериозус настроил Свитбитл на грустную волну и заиграл пьеску "Обидели", сочиненную кем-то в окрестностях Колхиды. В ответ издалека донесся не менее обиженный голосок Пузонны. Драконята навострили ушки. Ганс снова заиграл. Пузонна заистерила уже совсем близко.
– Фридрих! Это ты? Что ты здесь делаешь, ярмарка же в разгаре?!
– То и делаю. Выпил в долг, заплатить немеем, мне надрали уши, и я ушел. Пусть найдут себе за такую зарплату трубача со собственным инструментом! – и он ласково погладил Пузонну. – Ой, что это у тебя за живность?
– В лесу наловил. Хочешь, подарю? Они временно не кусаются, продашь на ярмарке.
– Это мысль!
Всю ночь они сидели у костра и музицировали (Ганс – чтобы лишнего не сболтнуть, в частности). Утром Пузонна протрубила сбор, дракончики выстроились в ряд и замаршировали под мелодию, которой трубу научил еще предпредыдущий хозяин, живший в лохматом IX столетии. Качественный был инструмент и с вековой памятью на всякую древнюю музыку!
А Мистериозус поднялся, отвязал Искронога и потопал обратно в лес, на ходу роясь в карманах и вообще везде. Ура! Завалялся еще один драконий зуб! Как он попал в карман куртки? Его вчера там не было. А, понятно, он завалялся у Уходера, и тот ночью незаметно подкинул. Честный!
На дубе сидела Ризенкрылья и кормила совят. Мистериозус поздоровался с ней так, на всякий случай, на средненемецком, и был очень удивлен, услышав в ответ:
