— Кто они? — обескураженно спросил я, одновременно соображая, что Фантик — уменьшительное от слова «Фантомас».
Внезапно из чащи действительно донесся залихватский посвист. Долетел злорадный смешок. Кусты на опушке леса шевельнулись, в зеленой листве мелькнули усы, тельняшка, платок и красная перчатка, стиснувшая пистолет. От пестроты рябило в глазах.
— Атас! — заорал Негодник, бросаясь в дом. Ничего не понимая, поддавшись его азартному страху, я трусливо метнулся к двери.
В доме были пол, потолок, половицы, половики, подпол, кровать, самовар, мышеловка, мясной пирог, икона, кошка-копилка, телевизор. На стене висела географическая карта планеты, которая называлась Земля. На столе лежали сломанные ходики.
— Вот они! — воскликнул Негодник, выглядывая в распахнутое окно.
Я осторожно посмотрел в сторону леса и вздрогнул. Там были…
— Пираты! — восторженно завизжал мальчишка.
Пираты толпой шли к дому, размахивая кривыми ятаганами и огромными пистолетами. Злые, усатые, бородатые. Все как один одноглазые, с черными повязками на лицах и серьгой в мочке левого уха. Все как один в тельняшках, в алых атласных шароварах. Все турки. Они стреляли в воздух, вопили, выкатывали белки глаз, при этом их остроносые шлепанцы скользили по кончикам луговых травинок, которые не сгибались, словно эти туши ничего не весили.
А впереди пиратов шел вразвалочку, сунув руки в брюки, пресловутый хулиган и двоечник Леха Шина и кричал:
— Пли по хлызде! Огонь! Бей первым, Фреди… Шагом марш! Крупнокалиберными по переднему краю противника бац! Не тырься, фраер!
— Не тырься, фраер!!! — хором повторяли пираты, оглушительно паля из всех стволов.
— Дай велик, лабуда!
— Дай велик, лабуда-а! — жутко вторили пираты. Из пистолетов вылетали языки пламени и, не думая гаснуть, кружились в воздухе, словно красные листья.
— Сам хлызда! — крикнул Негодник из окна.
— Сам хлызда! — повторили пираты и стали стрелять в Леху Шину, которому было хоть бы хны.
Лица пиратов бурлили, как кипящий бульон, с головокружительной быстротой меняя один облик на следующий. На глазах злобная рожа продиралась сквозь сотню других, застывала на миг в жутком оскале, пока не сменялась новой, еще более зловещей физиономией.
Сомнений не оставалось: генератор работал, но самым удивительным образом. Он подчинился необузданной фантазии Негодника. Это было невероятно. Наши лучшие пускатели могли создавать с помощью генератора лишь ограниченное число предметов. Гению, создавшему живую улитку, поставлен памятник. Считанные единицы из самых талантливых могли вообразить Туннель, который навылет пронзает пространство. Они сделали Вселенную тесной квартирой. Дар фантазии был, пожалуй, единственным, в чем пускатели всегда превосходили нас, хотя на нашем счету сам генератор. Но что он без пускателя? Дар воображения был редчайшим сокровищем, а вот здесь, на Земле, первый же попавшийся пускатель вырвал из небытия целую ораву фантомов. И они не рассеялись, как дым, не распались, как карточный домик, а существовали наяву и самым нахальным образом.
— Бум! Бам! — оглушительно палили пистолеты. Пираты приближались.
— Не дрейфь, Фантик, — сказал Негодник, вскидывая на подставку невесть откуда взявшийся мушкет, — наш форт неприступен.
Гулкий шлепок. Дом вывернулся наизнанку, словно разноцветная перчатка фокусника, и мы оказались внутри форта, сложенного из толстых бревен.
— Огонь!
Я приник к щели амбразуры. Первым же выстрелом Негодник уложил на землю всю ораву в тельняшках. Злодеи поплюхались в траву, как тряпичные куклы, набитые опилками. Победа досталась слишком легко, и, послушные мальчишескому произволу, «убитые наповал» тотчас вскочили.
— Тили-тили тесто, жених и невеста! — запрыгал на одной ножке кривляка Леха Шина.
И все пираты тоже заскакали на одной ножке, хором повторяя Лехины намеки на отношение Негодника к некой Даме Икс из параллельного класса. При этом пираты продолжали вести по атаману ураганный огонь из пистолетов. Но Негодник не знал, что такое смерть, и пули разбивались об оккупанта Леху Шину, как капли дождя.
Что делать? Выключить генератор?..
— Выходи, внучек, — дурачился Леха.
— Гони пиастры! — скандировали пираты голосом учительницы физкультуры Капитолины Васильевны, которая внезапно появилась перед строем атаки в спортивном трико, в спортивных тапочках, с баскетбольным мячом в руках и судейским свистком на груди.
— Пятиклассник Бабухин, — сказала она строго, — даю тебе последнюю попытку. Прыгай.
— Прыгай в огонь, мартышка, — запели пираты, стыдливо пряча от учительницы пистолеты за спину. И Леха Шина покорно побежал трусцой на штурм спортивного снаряда типа «конь»…
Я выключил генератор.
Звонкий шлепок — и мир вывернулся с изнанки на лицевую сторону. Сквозь бревна тающего на глазах форта всплыли стены бабушкиного дома. Пропали пираты за окном. По ничейной земле улепетывал без оглядки ошарашенный Леха Шина.
— Ты молодец, — фальшиво сказал я, стараясь перехватить инициативу, — враг разбит, что бы я делал без тебя…
Негодник растерянно огляделся по сторонам, лег животом на подоконник.
— А сейчас слушай меня внимательно, как на уроке.
Негодник скис.
Я подошел к столу, взял манипулятором карандаш и нарисовал на чистом листе ученической тетрадки лестницу, а для масштаба изобразил рядом крохотный бабушкин дом с трубой. Я мог бы нарисовать все, что угодно: птицу с пятью крыльями, лифт с пропеллером, ковер-самолет, — все равно это был бы он — Туннель. Для рисунка пригодилось бы все, что означает взлет, полет, движение вверх. Лестница была выбрана для наглядности лишь потому, что образец стоял у бабушкиного сарая. Стоит только пускателю по-настоящему представить лесенку до самого неба, как образ, усиленный генератором, пробьет Туннель через Вечность, и я смогу вернуться. Точно такой же эффект последовал бы и в том случае, если б пускатель вообразил тысячи других вещей: кастрюлю, треугольник, барьер… Лишь бы наделил их даром летать со скоростью мысли. Туннель — это, по существу, и есть воплощение того, что на Земле называют полетом фантазии, а у нас «эффектом пускателя».
Суть этого эффекта до конца не исследована. На вопрос: «Почему природа оставила лазейку для нарушения собственных физических законов?» — мой пускатель еще недавно отвечал так: «Вселенная не хочет скучать…» Но разве это ответ!
— Что это? — спросил Негодник, глядя на рисунок.
— Это мой космический корабль, — соврал я, — случайно он похож на стремянку. Ты только представь, что она высотой до самого неба, и я смогу улететь…
