– Пошла вон! – Патриций отшвырнул ее, и Анаис навзничь упала на ковер. – Убирайся, пока я не придушил тебя!
– Что здесь происходит? – раздался чуть дрогнувший голос.
В дверях стояла Веста.
* * *
– Надоели мне все эти тайны и загадки с летальным исходом, – вздохнул Сократ, глядя в обзорный иллюминатор. – Ни дня не происходит без какого-нибудь сюрприза. Вот, теперь еще подобрали и выходили убийцу, который в благодарность будет нами закусывать.
– Иногда ты бываешь прав, толстяк, – вздохнула Терра, – никому нельзя верить. Внешность обманчива. А мне Селон так понравился…
– И мне тоже, – кивнула Ластения, – как жаль, что он оказался таким. Как можно было убить…
– Это не он, – в дверях стояла Анаис, за ее спиной высился Селон. – Доктора убила я.
– Не остроумно, – нахмурился Сократ, – сейчас не время такие шутки шуткать.
– Это не шутки, – спокойно ответила девушка, – его действительно убила я. По крайней мере, я так думаю.
– Что значит «я так думаю»? – поднял взгляд полуволк.
– Погоди, Алмон, – Сократ взял Анаис за руку и усадил в кресло пилота. – Я помню наш с тобой разговор. У тебя немного расшатались нервы, я тебя прекрасно понимаю, после всего пережитого что угодно расшататься и отвалиться может. Тебе хочется оправдать Селона, это тоже понятно, но не такой же ценой. Не надо брать на себя ответственность за чужое преступление.
– Я постараюсь все объяснить. Ночью мне приснился сон, будто я просыпаюсь и поднимаюсь с кровати. Все вокруг было голубым и ярким, привычные вещи причудливо выглядели и по ним пробегали белые искры. Мое тело казалось удивительно легким, почти невесомым, я так хорошо, так чудесно себя ощущала, мешало лишь одно – чувство сильнейшей жажды, такой сильной, что от нее шла кругом голова и ныло сердце. Мною двигала эта жажда и я знала, что никакая вода, никакое вино не смогут ее утолить. Не помню, как я оказалась у каюты доктора, я открыла дверь и вошла внутрь. Он спал в своей кровати. Я бесшумно подошла к нему, прокусила горло и пила кровь долго, очень долго, а мир вокруг меня постепенно обретал привычные цвета и формы, только выглядело все намного ярче и красочнее, казалось более объемным и законченным. Мое сознание было необыкновенно ясным и светлым, словно все мне доступно и все понятно, никогда я еще не ощущала себя такой безумно счастливой, и это было именно безумное счастье, по другому не скажешь. Потом мне стало плохо, сильно затошнило и я вроде бы потеряла сознание и очнулась уже в своей постели. Естественно, я решила, что это был просто неприятный сон, а теперь… теперь получается, что я действительно сделала это.
Алмон молча смотрел на нее долгим взглядом, затем его зрачки сузились.
– Во Дворце тебе давали что-нибудь есть или пить? – напряженно спросил он.
– Конечно, иначе я бы умерла от голода.
– Нет, ты не поняла, тебе давали там что-нибудь одно и то же регулярно?
– Каждый вечер мне приносили стакан напитка.
– Похожего на сок из лесных ягод?
– Да.
– Тогда все ясно. Тебе привили вампиризм, причем такой, который не поддается твоему контролю. Где бы ты не была, тобой можно управлять как машиной смерти, ты будешь убивать и думать, что это всего-навсего сны.
– Зачем… почему?
– Если он собирался оживить двойника, вдохнув в него твою жизнь, то проще и эффективнее сделать это, изменив структуру твоей крови и энергии, превратив тебя в вампира.
– Что же теперь со мною будет?
– Я не знаю, о ком вы говорите, – Селон подошел к Анаис и положил руку ей на плечо, – но тот, кто желает зла ей, желает зла всем вам – тот и мой враг. Моя сила, моя жизнь принадлежат вам, и вы можете ими распоряжаться.
– Спасибо, Селон, – сказал толстяк, – ты уж извини, что все так получилось.
– Я все понимаю, – чинно кивнул он.
– Не отчаивайся и ничего не бойся, – сказал Алмон, – плохо, когда мы порознь, но если мы вместе, нас ничего не должно страшить. Помнишь, что говорил тебе Учитель? «Покуда твои друзья с тобой, твоя сила безгранична».
– Еще он говорил: «…пусть она послужит только добру», – в голосе девушки звенели слезы.
– А также он говорил, что «покуда мы вместе, не будет той силы, способной нас сломить, и что мы сами определяем свое место в Космосе».
– Вот именно, – кивнул Сократ, – никто не вправе это делать за нас и за тебя, Анаис. Ты сама себе полноправная хозяйка.
* * *
– Мне очень жаль, что ты оказалась свидетельницей этой неприятной сцены, – Повелитель под руку вел Весту по коридору. – Искренне жаль.
– Я ничего не понимаю. Что произошло?
– Ничего особенного, – спокойно ответил Повелитель, – с Анаис иногда такое случается. Ей нельзя много пить, она становится невменяемой, начинает меня принимать за кого-то другого, все время угрожает или признается в любви. За нею постоянно присматривают врачи, не понимаю, как ей удалось на этот раз напиться и придти в мой кабинет?
– Значит, она больна? – прошептала Веста. – Бедная девочка.
– Очень, – кивнул Патриций.
– Как жаль, – огорчилась Веста. – А по виду ни за что не скажешь.
– Да, на внешности это никак не отражается. В будущем не обращай внимания на ее выходки и на бред, который она может нести.
– Но почему вы раньше меня не предупредили?
– Это мое упущение, прости меня.
– Ничего страшного, но, по правде сказать, я все же испугалась, не знала что и думать. А этот молодой человек, со странным именем «Палач», он о ее болезни знает?
– Да, конечно, но он так любит мою дочь, что ее болезнь для него не имеет никакого значения. Он, конечно же, мог отказаться от свадьбы, но не сделал этого.
– Признаться, я была о нем немного другого мнения, а оказывается, он очень благородный человек.
– О, да, – усмехнулся Патриций, – он благороднейший из смертных.
* * *
Раннее утро только-только приоткрывало влажные глаза, когда крейсер «КИРАС» совершил посадку на космодроме планеты Меркурий.
– Наконец-то, свершилось, – Сократ вышел из корабля и потянулся, с наслаждением вдыхая прохладный свежий воздух. – Вот я и дома!
– Какой покой и тишина, – Терра с удовольствием посмотрела по сторонам. Вокруг простирался еще пустой и сонный космодром с четко расчерченными посадочными площадками. – Вот бы здесь остаться насовсем, хоть бы нервы пришли в порядок.
– Ты что, раньше никогда не бывала на Меркурии? – удивился Сократ.
– Нет.
– Ну, тогда наслаждайся тишиной. Через пару часиков народ проснется, и марсианская Гавань тебе покажется колыбельной музыкой.
– О чем ты? – забеспокоилась Терр-Розе.
