Ознакомительная версия.
— Как просто! А если я вас обману и сбегу? Предам?
— Могу вас заверить, вам это не позволят, — улыбнулся рен.
— Вы так уверены в своей власти? — Странно, но Вязьков почему-то верил, что подобная власть у Сироткина есть.
— Вы скоро все поймете, — пообещал рен.
4
Ли Бернхард стояла на открытой площадке, не обращая внимания на ледяную крупу, что бросал ей в лицо ветер. Справа и слева от нее стлались шлейфы зеленого авиационного дыма. Она уже дважды сверялась с картой. Все было точно. Именно здесь, у подножия хребта Недоступности, должен был встретить промзоновцев посланец герцога и отдать золото, обещанное за ценный груз.
— Вертолет! — крикнул один из «серяков» и ткнул пальцем в сторону перевала.
Погода была не самая лучшая для полетов. Однако посланцы герцога запоздали всего на несколько минут. Ли не двигалась, ожидая, когда два человека в теплых комбинезонах выберутся из кабины. Один был невысокий и полноватый, второй... Фигура второго показалась знакомой.
Мужчина, одетый в светло-серый комбез, подошел к ней.
— Сашка! Ты? — Ли кинулась мужчине на шею. — Как ты здесь очутился? Ты же был на той стороне!
— А теперь здесь. Удивлена? — Вязьков самодовольно усмехнулся.
Она на миг задумалась.
— Ты проскользнул через вторую дверку?
— Умница! Неужели догадалась?
— Значит, одна моя находка уже обесценилась.
— Какая находка?
— У меня есть человек, который знает, где находятся вторые врата.
— Герцог? Ты его взяла в плен? Молодец, девочка!
— Это не герцог.
— Виктор Ланьер?
— Опять ошибка. Экземпляр поинтереснее будет. Деревенский сумасшедший.
— И он знает, где находятся врата?
— Видимо, да. Но теперь, как я поняла, это уж не имеет значения? — Ли отстранилась.
— А вторая находка? Где она? Не на той ли грузовой платформе схоронено твое сокровище? — Вязьков лукаво подмигнул и указал на платформу с контейнером, которую охраняли несколько бывших «серяков».
— Да, там кое-что интересное, — сухо отвечала майор Бернхард.
— Может быть, там хрон? Знаешь, такой серый невзрачный порошок, который может творить чудеса.
— Может быть, — Ли самодовольно улыбнулась.
— И он служит наполнителем для «Немезиды».
— Неужели? — изобразила притворное удивление Ли. — Я кое-что слышала про это. У тебя есть «Нема »?
— У меня — нет. Но я знаю, где ее прячут. Кстати, а куда делся Витька Ланьер? Разве он не должен был убежать с тобой из Валгаллы?
— Все так и было. Вот только... он решил заглянуть в крепость, навестить своих друзей. Новый генерал его тут же посадил под замок. Несколько «серяков» и деревенских решили прорваться в крепость на грузовой платформе, но их тут же испарили. Р-раз — и нету.
— Вот кретин! — в сердцах воскликнул Вязьков.
— Пусть теперь сам расхлебывает кашу, — решила воспитанница Валгаллы. — Мне надоело его спасать. Вернемся к нашим делам. То есть к хрону и обещанной плате.
— Кемпински! — повернулся Вязьков к своему спутнику. — Тащи сюда сундучок для наших друзей из промзоны.
Тот махнул рукой, давая понять, что все понял, и вернулся к вертолету.
— Каковы наши планы? — спросила Ли. — Мы летим на базу «милитари»?
— Нет. Кое-что изменилось. Мы переправим хрон в одно укромное местечко в горах Недоступности. Но могу тебя заверить: тебе понравится новое дельце.
— Почему ты так уверен?
— Ты не будешь скучать.
1
«Бурлаков, черт, почему ты не сказал, что Хьюго обвинил в твоей смерти меня? Тогда бы я ни за что не полез в крепость. Или полез? Бурлаков, генерал, где же ты сейчас? Ты же должен мне помочь. Почему не приходишь? Призрак! Отзовись! Молчишь? Должен прийти и открыть дверь. Впрочем, нет. Вряд ли. Призрак не может открыть дверь. Он может только сказать, как открыть дверь. Значит — не знает. Потому и прячется».
Виктор сел на полу. Все тело болело. Но пуще всего — голова. Она была как камень. Раскаленный камень. Вулканическая бомба. Черт! Что они сделают с ним? Неужели казнят? Нет, он не может умереть... или... может? А почему бы и нет? Миллионы других твердили: я не могу умереть, — но умирали. Молодыми. Или очень молодыми.
Руки скованы сзади, ноги связаны. Дверь заперта на ключ. Окон нет. Как убежать? Как?
В камере сыро, темно и воняло уборной.
— Димаш! Каланжо! Вы здесь?
— Здесь, — послышался голос капитана. — Чуешь, как воняет? Это мы нассали.
— Как ты думаешь, Хьюго нас убьет? — спросил Димаш. Голос его дрожал.
— Меня убьет — точно, — предрек Ланьер.
— Но мы же никого не казнили из его людей! — напомнил Димаш. — Даже Лобова только арестовали.
— Лобова я бы прикончил. Жаль — не успел, — вздохнул Виктор. — Лобова и Хьюго. Эту милую парочку. Где тут параша?
— Зашел разговор о Хьюго, и тут же вспомнил про парашу? — спросил Каланжо.
— Ну, видимо. Сразу захотелось и помочиться, и поблевать.
Димаш рассмеялся.
— Ничто так не объединяет, как ненависть, — выдавил он сквозь смех. — А параши тут нет — не удостоились. Угол справа — самый низкий. Оттуда моча не растекается по всей камере.
2
Дверь отворилась. Пятно жидкого света заползло в камеру.
— Что? Уже на казнь? — изумился Виктор. — Сейчас ночь? День? Впрочем, неважно. В крепости нет ни дня, ни ночи. Будем считать, что день, раз я уже не сплю.
Два луча вечных фонарей заскользили по стенам. Трое пленников сидели у стены в ряд — у той стены, где пол был несколько выше. С момента ареста им оставили одну флягу на троих и не давали еды.
Лучи сошлись на Викторе.
— Ты! — выкрикнул охранник. Лобов? Ну да, он. Незаменимый и наипреданнейший помощник генерала Хьюго.
Виктор неспешно поднялся.
— Виктор Павлович, куда вы! — Димаш попытался загородить выход. Голос его дрожал сильнее прежнего. — Мы вас одного не отпустим.
— Дим, прекрати!
— Мы вместе! Всех забирайте! — взвизгнул Димаш. Он был уверен, что Виктора ведут на казнь. Трусил, но все равно продолжал стоять в дверях.
Однако что-то подсказывало Ланьеру, что так просто и быстро Хьюго его не убьет.
— Не мешай! — Лобов пихнул паренька в грудь, и Димаш повалился на пол.
— Я еще вернусь, — пообещал Ланьер.
Его выволокли из камеры и уже за дверью развязали ноги. Руки же так и оставили скрученными веревками за спиной.
— Держите его! — приказал охранникам Лобов. И примерившись, изо всей силы ударил Виктора кулаком в живот. — Это тебе за те три часа, что мне пришлось сидеть в мортале, сука! Ненавижу мортал! Ненавижу!
От боли пленника согнуло пополам. Он закашлялся, и его вырвало — водой и желчью.
Ознакомительная версия.
