Но стоило повернуть голову и увидеть роскошное настенное панно с Императором Времени, отправляющимся в мистическое путешествие навстречу будущему, – и Тоби сразу разобрал смех. Поблагодарив эскорт, он поспешил к брату.
– Прости, что оторвал тебя от твоих развалин, – сказал Питер. – Но Эви ещё и дня не пробыла дома, а делегаты уже требуют от неё речей. Хорошо, что она успела передохнуть.
Председатель стоял, сложив на груди руки, в центре огромного зала под куполом, который мог бы сделать честь любому собору древней Земли. Окружали брата последние новинки виртуальных технологий. Когда Тоби подошёл ближе, ему показалось, что стены раздвинулись, потолок улетел ввысь, а они оказались под открытым небом. Даже повеяло ветром, скользнувшим между балок древнего городского амфитеатра. Питер и Тоби стояли на краю сцены рядом с Эвайной.
– Они пришли увидеть нас с Эви, – пояснил Питер, поправляя парадный мундир. – Не беспокойся: они не услышат и не увидят нас реальных. Мой образ на сцене – лишь проекция. Я могу корчить рожи, а техника изобразит, будто я кланяюсь.
– А я, пожалуй, останусь неслышимым и невидимым, – заметил Тоби.
– Да – но ты здесь. Эвайна попросила меня позвать тебя. Даже не попросила – потребовала.
Невидимый и неслышимый – но не для брата и сестры. Что ж, с этим Тоби готов был согласиться.
– Естественно, мама не придёт.
– Конечно, – обиженно кивнул Питер. – Смотри, уже начинается!
Эвайна, в роскошном платье цвета слоновой кости с золотой отделкой, подошла к краю помоста, установленного на древней сцене. Собранные в пучок волосы украшали бриллианты. Её появление сопровождала торжественная и величественная музыка. От звуков мелодии теснило сердце. Казалось, она исходит из самых глубин времени, подчеркивает его неизмеримость, которую брат и сестра сумели подчинить.
Когда смолкли последние аккорды, в глазах Тоби стояли слёзы. Эвайна обратилась к публике, заполнившей амфитеатр:
– Когда мы все это начали, я и моя семья, то откуда могли знать, что время в синхромире бежит назад? – сказала она. – Для нас, основателей, и первых колонизаторов, он живёт всего лишь сорок лет. А для наиболее молодых – и больших – частей синхромира он почти так же стар, как и сама Вселенная. Он незыблем и неизменен. Вечен. Я помню тот день, когда мы с Питером впервые осознали происходящее. За одну нашу гибернацию шестнадцать маленьких миров – размером не больше Седны – были заселены людьми с Альфы Центавра. И все они захотели войти в синхромир! Они так радовались, так ждали этого. Несколько поколений их жителей слушали рассказы о нас. Их население превышало всё население нашего мира. Мы с братом были в панике.
– Ха, – отозвался Питер. – Посмотри на её непринуждённую улыбочку. Дескать, это шутка такая. А мы и в самом деле запаниковали.
– Поэтому и появились Наставники, – тем временем продолжала Эвайна. – Они исследовали целые планеты, пытаясь понять, обогатят ли те синхромир или, напротив, – разрушат его. За многолетнюю историю нам случалось изгонять народы, которые угрожали нашей культуре, могли поработить или уничтожить миллионы наших граждан, или подвергнуть нас какому-либо из губительных постчеловеческих «возвышений».
– Заметь, она не обмолвилась об очевидном, – прокомментировал Питер.
Под «очевидным» он подразумевал культ Императора Времени, государственную религию, созданную для того, чтобы объединить присоединяющиеся миры на основе консервативных идей.
– А она когда-нибудь обмолвится? – спросил Тоби.
– Возможно. Но не сейчас. Пока это – слишком больная тема. Увы, тут уж мы сами виноваты.
– На быстрых мирах проходили столетия, для нас проходили годы. Всего лишь годы, – продолжала Эвайна. – Разве могли мы вообразить, что однажды сформируется настоящая цивилизация синхромира? Мы же управляли нашими небольшими мирами так недолго! И вот здесь… – Она умолкла, изображая волнение: – Здесь таилась наша с Питером ошибка!
Амфитеатр загудел миллионами голосов.
– Для нас синхромир был всего лишь крошечным экономическим экспериментом, – рассмеялся Питер. – Многое мы изобретали по ходу! Мы и представить себе не могли, что все может выйти из под контроля и зажить своей жизнью.
– Более мы не нужны вам! – Эвайна подняла руки, взывая к толпе, – и та снова отозвалась громогласным воем.
Когда гомон стих, она продолжила:
– За сорок прошедших лет многие пришли в синхромир, но многие и покинули нас. Эмигранты переняли наши обычаи и образ жизни. Наша культура касалась других миров снова и снова, словно молоточек – колокола. Каждые тридцать лет новая нота – свежее напоминание о том, кто мы такие и как живём – разносилась по быстрым мирам. Но не успевало растаять эхо предыдущей ноты, как звучала следующая. Пришел день, когда Наставники буквально остались без дела. Целые миры с многомиллионным населением просят о вступлении в синхромир и знают о нас больше, чем мы сами!
Питер снова рассмеялся.
– Это правда. Кенани и остальные Наставники даже не знали, как нам сказать, что они уже маются от безделья.
– Институт Наставничества и семейная монополия на «скорлупы цикады» были необходимы для стабилизации нашего синхромира, нашей культурной идентичности в переходный период, – вещала Эвайна. – Но теперь нужда в нашем руководстве отпала. Поэтому вы и собрались здесь сегодня. Мы начали синхромир, жили в нём, но вы жили рядом с ним гораздо дольше! Настало время вам принять бразды правления и вести нас в новую эру: в эпоху нашей зрелости как цивилизации.
Эвайна говорила ещё много и долго, но все об одном и том же, словно разжевывая свою мысль собравшимся.
Тоби и Питер наблюдали, как толпа шепчет, гомонит, волнуется – и, наконец, разражается громовыми аплодисментами.
Эвайна величественно покинула сцену.
– После такого ей наверняка захочется пропустить стопочку, – заметил Питер.
– Ну она раньше совсем не так… – с трудом выдавил Тоби.
Питер заговорщически подмигнул брату:
– Она шесть лет проповедовала новый образ нашего 360/1 на быстрых мирах, – он задумчиво поскреб нос и добавил: – Такое в синхромире время. Привыкай.
– Не уверен, что привыкну, – ответит тот, покачав головой.
– Ты знаешь, я думал об этом, – Питер стал серьёзным. – Все мы думали. Ты перепугал Эви, подтащив её совсем близко к реальному времени на Фисбе. Но сам притом, похоже, нисколько не испугался. Мои люди сказали, ты увлёкся быстрыми мирами?
– А почему бы нет? Там же столько всего! Представь себе только: четырнадцать тысяч лет! Да я постоянно слышу о поразительных историях, происходящих в удивительных местах. Я хочу всё это увидеть. И узнать!
