Липас огляделся.
– Возможно, – согласился он. – Я пожал руку одному из делегатов с Лептимуса, и тот даже не вздрогнул. А ведь всего лишь пару лет назад помчался бы смывать рукопожатие Человека.
К ним неуклюже приблизился трехножник с Пната. Его шлем украшало невероятно сложное устройство – универсальный галактический райдер.
– Я здесь уже почти полдня, – возвестило существо. – Когда наконец начнется конференция?
– Господин посол, еще не прибыло почти восемьдесят делегаций, – извиняющимся тоном ответил Том. – Как только все соберутся, мы сразу же приступим к делу.
– А ваша делегация? Она уже здесь?
– Нет, мы ее ждем.
Несколько мгновений пнатианин изучал Тома, затем развернулся и поковылял к группе лодинитов.
Когда через два часа не хватало уже только четырнадцати делегаций, к людям подошел канфорит.
– Где ваша делегация? – спросил он, так и кипя от злости.
– Они придут. Ведь они живут на другом конце Галактики. Я надеюсь, что опоздание на несколько часов не станет причиной для недоверия.
– Тем не менее мы не можем больше откладывать начало конференции, – объявил канфорит. – Вы можете назвать хотя бы одну причину, по которой нельзя открыть встречу без вашей делегации?
– Но ведь именно Человек и является поводом и причиной сегодняшнего собрания.
– Полностью с вами согласен. Поэтому мы начинаем.
Канфорит энергично направился к трибуне и, наклонившись к микрофону, попросил всех присутствующих занять свои места.
– Господа делегаты, – начал он, – я, представитель Канфора VII, объявляю конференцию открытой. Сейчас секретарь зачитает список присутствующих делегаций.
Секретарь, крошечное коренастое существо с Робела, начал выкликать названия планет, начав с раскаленного Альдебарана II и закончив Дзетой Рыбы IX. Выяснилось, что отсутствуют только шесть делегаций.
– Я приготовил приветственную речь, – снова заговорил канфорит, – посвященную дружбе и миру в Галактике. Думаю, что собравшиеся здесь разумные не обидятся на меня, если я скажу, что эта речь предназначалась не для них. Все вы мои друзья, и все вы хорошо знаете об этом. Мои слова должна была услышать одна-единственная раса, – тут он неприязненно взглянул в сторону людей, – та, от которой, возможно, мы ждали сегодня слишком много.
И если окажется, что я ошибался, вины моей тут не будет, поскольку ничто в истории этой расы не свидетельствует о ее способности оценить и понять слова, которые я для нее заготовил. Эта раса варваров получила еще один, и на этот раз последний, шанс присоединиться к нашему мирному сообществу. И я не понимаю, учитывая сложившиеся обстоятельства, почему ее делегация не прибыла сюда первой. Я не понимаю также, почему ее нет до сих пор. Но я хорошо понимаю, что произойдет, если окажется, что нас опять обманули. – Канфорит сделал паузу. – Я вижу, человек Том просит слова.
Канфорит сошел с трибуны, и его место занял Том.
– Я знаю, – заговорил человек, – что слова горечи и нетерпения, произнесенные сейчас уважаемым канфоритом, нашли отклик в сердцах многих из вас. Этого следовало ожидать, и ваше возмущение совершенно справедливо. Человек сам повинен в тех бедах, которые на него обрушились. Он накликал их на себя в эпоху, когда стоял во главе Галактики, – эпоху беззакония и бесчинств. Но именно поэтому мы пришли к вам сегодня. Мы пришли со смирением и раскаянием, хорошо осознавая то, что произошло, и…
– Но вы вообще сюда не пришли! – резко перебил его эмранец.
– Где ваша делегация? – требовательно спросил житель Домара.
– Уверяю вас, делегация будет здесь. Вы можете думать все, что угодно, о наших пороках и недостатках, но не отказывайте нам в элементарном разуме и чувстве самосохранения. Наша делегация прибудет сюда, поскольку у нас нет альтернативы.
– В этом вы правы, – заметил касторианин. – Никакой разумной альтернативы у вас нет.
– Тогда давайте придерживаться духа братства и сотрудничества. Прежде, чем я уступлю место уважаемому канфориту, хочу еще раз уверить всех собравшихся в нашей искренности.
Он спустился с трибуны и вернулся к пустующим местам, предназначенным для его соплеменников.
– Что слышно? – нервно спросил он Липаса. Помощник отрицательно покачал головой.
– Черт возьми, будет лучше, если они поторопятся! – взорвался Том.
– А вам не приходило в голову, что этот канфорит может оказаться прав и они вообще не собираются показываться здесь?
– Они прилетят, – твердо ответил Том. – Если они не появятся, то это будет конец.
Один за другим делегаты чужаков брали слово. Некоторые из них говорили миролюбиво, другие не очень, третьи не скрывали своей ненависти. Время бежало быстро, но Том все еще продолжал ждать.
День подходил к концу, и канфорит еще раз взял слово.
– Некоторым делегатам требуется перерыв для сна и приема пищи. Однако если человек Том все еще уверен, что его делегация прибудет, то я готов ждать.
– Я не знаю, почему они задерживаются, – тихо сказал Том, – но они прилетят, обязательно прилетят.
– Я понимаю, что психология Человека такова, что участие в нашей конференции является для нее тяжелым и унизительным испытанием, вот почему я и предлагаю подождать еще, – продолжал канфорит. – Если Человек не прибудет к восходу солнца, то у меня есть приказ вернуться на родную планету независимо от того, будет продолжена конференция или нет.
Канфорит объявил перерыв и вернулся на свое место.
Наступила ночь, и Том задремал в своем кресле. Спал он беспокойно, часто просыпаясь и потерянно озираясь вокруг. Но в зале были только Липас, канфорит и еще с десяток особо терпеливых чужаков.
С восходом солнца канфорит улетел, и его примеру последовало большинство других делегатов. Очень немногие решили задержаться до полудня, а посол с Квантоса ждал аж до вечера.
А потом Том и Липас остались одни.
– Пошли отсюда, – мягко сказал Липас.
Том отрицательно покачал головой.
– Но ведь ясно, что никто сюда уже не придет!
– Если хочешь, уходи. Я остаюсь. Кто-то же должен встретить их.
Липас удрученно покачал головой, потом вздохнул и вышел из конференц-зала.
– Они прилетят, – прошептал Том, – они обязательно прилетят.
Он откинулся в кресле, не отрывая взгляда от двери, в которую уже никто никогда не войдет.
С чувством глубокой горечи и искреннего сожаления было принято решение военным путем уничтожить остатки когда-то великой расы Человек. Страсть Человека к насилию и жестокости, ничуть не уменьшившаяся после потери им власти над Галактикой, не оставляла иного выхода. Из тысяч разумных рас лишь очень немногие опускались до убийства. И лишь один Человек навсегда остался верен наследию своих предков.
