— Да, Алексей Алексеевич, и я думал об этом же самом, — присоединился к Казакову Хургин. — Спасибо за наглядный урок уважения к человеку.
— Спасибо надо сказать тому, кто придумал костюмы из кадмиевой бронзы и работал над новыми способами механизации. Без этого мы завязли бы на месте, и, кроме жалости к нам, вы ничего не почувствовали бы, — скромно заметил Дружинин.
Гости направились к буфету и уселись за столики, уставленные прохладительными напитками.
— Как вы себя чувствуете в нашем пекле? — спросил у Алферова Медведев.
— Отлично, — ответил Алферов, отхлебывая ароматную холодную жидкость. — Поразительная вещь: действительно, ад, а людям хоть бы что! Жарко немножко, и только. Стакан такой смеси, — при этом он поднял свой стакан, — или, на худой конец, кружка холодного кваса вполне примиряют меня с жарой в вашей шахте.
— Скажите, а как глубинная болезнь, не очень свирепствует? — спросил профессор, сидевший рядом с Медведевым.
— Нет, мы теперь не жалуемся на глубинную болезнь. Нас спасает от нее все та же кадмиевая бронза… — Ключников постучал пальцем по блестящему нагруднику своего защитного костюма. — По-видимому, она предохраняет людей и от глубинной болезни. Мы готовы поставить памятник человеку, придумавшему эти костюмы. Вы не можете мне сказать, кто он? Ведь мы знаем только то, что они были изготовлены Институтом редких металлов и присланы нам оттуда. Имя изобретателя нам неизвестно.
— Не знаю. Наверное, кто-нибудь из московских ученых, — ответил профессор, оглядываясь на Хургина, беседовавшего о чем-то с Дружининым за соседним столиком.
Глава девятая
Неожиданный удар
Ученая комиссия закончила работу. Перед совещанием, на котором должны были присутствовать все инженеры, научные работники и стахановцы Острова Черного Камня, члены комиссии завтракали у Дружинина.
Кроме Дружинина, Ключникова и Веры Петровой, здесь были Левченко и Щупак, который стал теперь помощником начальника взрывных работ. Члены комиссии были чрезвычайно довольны тем, что увидели на острове.
Дружинин, пожалуй, впервые за все время почувствовал себя по-настоящему победителем. Он был весел, шутил, угощал гостей и предлагал тосты за их здоровье и успехи.
Валентины Чаплиной не было здесь — она так и не пришла, сославшись на срочную работу в больнице.
Среди оживленных лиц гостей некоторое исключение составляли Казаков и Медведев.
Казаков сидел задумчивый и хмурый, видимо занятый какой-то неотвязной мыслью. Медведев, который незадолго перед тем говорил с Казаковым, также выглядел озабоченным.
Ключников не заметил, как Казаков со вздохом достал кадмиевую коробку с образцом радиоактивной руды и поставил ее на стол.
— Скажите, товарищ Ключников, где вы брали этот образец россиевой руды? В нижнем забое, не правда ли? — спросил он.
— А?.. Что? — переспросил Ключников. — Ах да, образец!.. Нет, не в последнем забое, несколько выше. Пласт идет почти вертикально. Руда почти везде одинаковая, — ответил он, возвращаясь к деловому тону.
Казаков поднял брови и многозначительно спросил:
— Скажите, а выход пласта на поверхность острова еще не найден?
— Пока еще нет. Нужно обследовать весь остров. Мы были слишком заняты шахтой. До этого еще руки не дошли…
— Жаль, жаль, — протянул Казаков, перекладывая коробку из одной руки в другую. — Новый элемент, открытый вами, сулит целый переворот, еще более важный, чем наш подземный котел. Это атомная энергия, не забывайте… Боюсь, что руду придется пока добывать в шахте. Уходить от такого месторождения нам никак нельзя.
— А подземный котел? — спросил озадаченный Ключников.
— Подождет. Россиевая руда важнее. Я получил сегодня сообщение из Москвы. Химики говорят, что россий обещает чудеса. Ни одного грамма руды терять нельзя. На совещании я расскажу подробно…
Дружинин, сидевший рядом со Щупаком, насторожился. Он не ждал этого нового удара. Ведь выводы комиссии были так благоприятны. Еще минуту назад Дружинин не сомневайся, что постройка подземного котла не встретит теперь никаких серьезных препятствий. И вот новая, непредвиденная задержка!
Дружинин побледнел, вскочил с места и опять сел, с трудом поборов свое волнение. Времени для возражений у него еще будет достаточно. Казаков всегда хорошо к нему относился; может быть, еще удастся повернуть дело иначе.
— …Придется немедленно начать разработку руды. Завтра же будет выслан соответствующий приказ из Москвы, — продолжал Казаков.
Тут Дружинин не выдержал:
— Но ведь это конец котлу! — горячо воскликнул он. — Руду можно добывать и после, когда котел будет работать. Он нам поможет добыть ее в сотни раз больше, чем мы встречали в шахте. Ведь мы так решили…
Казаков круто обернулся к Дружинину.
— Нет, не спорь, Алексей Алексеевич! — сказал он решительно. — Мы всегда были друзьями, я помогал тебе, чем мог. У тебя нет оснований жаловаться на меня… Пойми: есть вещи, которые сильнее дружбы. Я тебе сочувствую от души, но слушать тебя не стану. Мое слово твердое.
— Зачем же ломать все? Руда никуда не денется! — Дружинин почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.
— Где же прикажешь ее добывать? Я не могу терять ни одного дня. Ну где, скажи мне?
За столом все умолкли. Дело приняло неожиданный оборот: шахте снова грозила опасность.
Дружинин ничего не ответил. Убедить Казакова можно только делом. Придется обратиться в Москву. Хотя Казаков, очевидно, действует по инструкции, полученной из столицы, но, может быть, все же удастся отстоять свою точку зрения.
Наступила тягостная тишина.
— Не хотите ли еще кофе? — механически повторяла, обращаясь к гостям, Вера Петрова, исполнявшая роль хозяйки.
Щупак наклонился к Дружинину и тихо сказал:
— Мне кажется, я знаю то место. На месте взрыва пласт выходит на поверхность. На взрыва, в горах, южней нефтехранилища… Я там охотился на птиц. Там такие же полосы. По-моему, даже ярче…
Дружинин встрепенулся.
— Спасибо, Щупак, — он крепко пожал его руку — Я посмотрю. Сейчас же…
Дружинин поднялся и, окинув глазами гостей, сказал спокойно:
— Я попрошу меня извинить, товарищи. Мне придется передать обязанности хозяина Вадиму Михайловичу, — он сделал жест в сторону Ключникова. — Я принужден оставить вас на некоторое время. Мне нужно подготовить кое-какой материал к совещанию.
— А Валентина Николаевна будет на совещании? — спросил Казаков.
— Ей дали знать. По-видимому, будет.
