— Не думаю, что мы должны сдать им "Корсариус", — ответил я. — Ни при каких условиях. Ты же видела, что они сделали с "Кентавром". Думаю, у нас есть выход: сражаться или удрать, если сможем.
— Самоубийство, — вздохнула Чейз.
С этим, конечно, не поспоришь. Но у нас в руках превосходный корабль, они жаждали его заполучить, и это может дать нам некоторое преимущество.
— Компьютер, если защита противника отключена, какую цель выбрать для рассеивателя?
— Я бы рекомендовал мостик или двигательную установку. Если обнаружу их местонахождение, я вас проинформирую.
Чейз смотрела в иллюминатор на корабль "немых", который теперь закрывал полнеба.
— С таким же успехом мы могли бы швырять в него камнями, — заметила она.
Мы выключили то, что осталось от наших магнитных двигателей, и летели по инерции с постоянной скоростью. Корабль чужаков перешел на параллельный курс примерно в километре от нас по правому борту. Чейз некоторое время наблюдала за ними, а потом безнадежно покачала головой.
— Им не видно нашу капсулу, — сказала она. — Как насчет того, чтобы установить таймер на одном из ядерных зарядов, взорвать корабль и удрать? Возможно, нам удастся вернуться обратно на планету.
— Тогда тебе придется провести там остаток жизни, — сказал я.
— Сначала нужно остаться в живых. — Чейз, сгорбившись, повернулась к экрану. — Интересно, чего они ждут?
— Вероятно, они пытаются придумать способ вытащить нас отсюда, не повредив корабль. Или ждут возвращения эсминца. Между прочим, где он?
— Все еще летит прочь. По моим подсчетам, они смогут повернуть лишь через полтора дня. Зачем им эсминец?
Чейз взглянула в иллюминатор на плывущий рядом с нами гигантский корабль.
— Их защитные экраны включены?
— Да. Сейчас пригодилась бы свеженькая идея. — Ее лицо помрачнело. У меня мелькнула неприятная мысль. Они могут прочесть наши мысли?
— Не думаю. Для этого нужно находиться на довольно близком расстоянии. Несколько метров, судя по моему опыту общения с ними. К тому же, если они забираются к тебе в голову, ты это чувствуешь.
— Неприятные твари, правда? — Чейз пробежала пальцами по клавишам. Уровень энергии перестал расти. Думаю, мы почти полностью готовы к бою. Если, конечно, эти штуки работают.
— Предположим, все в полном порядке. Нам необходимо выжить, поэтому давай придерживаться этого предположения. Если что-то и не в порядке, совершенно ни к чему знать об этом заранее.
— Что же нам теперь делать?
— Ждать, — ответил я. — Держи рассеиватель наготове. Если представится возможность применить его, будем стрелять, а потом удирать изо всех сил.
— Хромать изо всех сил, — поправила меня Чейз.
— Бенедикт! — раздалось из корабельного интеркома.
— "Немой", — прошептала Чейз.
— Не отвечай, — предупредил я.
— Алекс! — Голос был теплый, понимающий, рассудительный. И знакомый. — Алекс, с вами все в порядке? Меня беспокоят ваши системы жизнеобеспечения. Можем ли мы что-нибудь сделать для вас?
С'Калиан. Борец за мир. Идеалист. Друг.
— Я сожалею о гибели "Кентавра". Эсминец должен был лишь не допустить никого на борт артефакта.
— Оставайся у пускового механизма, — сказал я Чейз.
— Куда целиться?
— Выбери себе цель.
— Предпочтительно в направлении центра, — подсказал компьютер. — При отсутствии точных сведений, наиболее вероятным расположением двигательной установки является позиция в центре конфигурации.
Снова раздался голос С'Калиана:
— Алекс?
Чейз кивнула.
— Есть цель. Теперь твоя очередь: попытайся уговорить его отключить защитные экраны.
— Алекс, вы же меня слышите. У нас есть возможность решить все мирным путем. Нет необходимости проливать кровь.
Я включил канал. Изображение "немого" появилось на одном из вспомогательных мониторов. Вид у него был заботливый и сочувствующий.
— Вы не получите "Корсариус", С'Калиан.
— Мы его уже получили. К счастью для обоих наших народов, он наш.
— Почему? — спросил я. — Чем он вам так дорог?
— Вы несомненно уже догадались, Алекс. — Его голос снизился на октаву. — Секреты Сима будут у нас в безопасности. Мы — не агрессивный вид. Вашему народу нечего бояться.
— Легко сказать.
— У нас не было вашей кровавой истории, Алекс. Для нас война не является нормальным условием существования. Мы не убиваем себе подобных, мы не убивали бы и вас, если бы этого можно было избежать. Сегодня мы все еще живем воспоминаниями о той ужасной войне.
— Это было двести лет назад!
— В этом, — печально сказал С'Калиан, — и заключается разница между нами. Для ашиуров вчерашняя трагедия остается сегодняшней болью. Это не просто История.
— Да, мы уже видели, как вас огорчает насилие.
— Я сожалею о нападении на "Кентавр". Нам очень хотелось избежать ситуации, которая возникла сейчас, но мы не можем допустить, чтобы "Корсариус" вернулся к его создателям. Печальная правда заключается в том, что нам, возможно, все-таки придется отнять у вас жизнь...
— Чего вы хотите?
— Только корабль. Передайте его нам. Я готов обеспечить вам безопасный перелет домой и щедро компенсировать потерю артефакта.
Я смотрел на С'Калиана, пытаясь прочесть искренность в тщательно подобранном выражении его лица.
— Как будет проходить капитуляция?
— Это не капитуляция, Алекс, — непринужденно ответил С'Калиан. — Это акт мужества в трудных обстоятельствах. Мы просто пошлем к вам десант. Все, о чем мы вас просим, — это подтвердить свое согласие покинуть корабль. Вас обоих, конечно.
Он кивнул, выражая удовлетворение, что мы подходим к благоразумному решению.
— Да, просто покиньте корабль. Перейдите к нам. Я даю самые серьезные гарантии, что с вами будут хорошо обращаться.
— И отпустят?
Он заколебался. Всего лишь на мгновение.
— Разумеется.
Почему-то во время нашей первой беседы его неподвижные губы ужасно смущали меня. Возможно, потому, что тогда я общался с ним через переговорное устройство. Сейчас обстоятельства резко изменились, но разговор все равно нервировал и вызывал у меня ощущение прямого мысленного контакта. Может я недооценил его, и С'Калиан способен даже через пустоту проникнуть в мой мозг?
— Вы готовы покинуть корабль?
— Мы думаем над этим.
Чейз уставилась на экран.
— Очень хорошо. Будем ждать. Из уважения к вашим чувствам, мы не предпримем попытки высадиться на корабль до тех пор, пока вы благополучно не прибудете к нам. Кстати, Алекс, я знаю, вам сейчас нелегко. Но настанет день, когда наши расы объединятся в прочной дружбе, и вас будут помнить, как внесших свой вклад в это благородное дело.
