— Нет, Алеша, совершенно категорический приказ: сначала на операцию в Москву, потом в санаторий в Крым, на полгода, не меньше. Это вообще чудо, что вы остались живы…
Какая-то возня за дверью не дала договорить Валентине. Дверь распахнулась, и в комнату вбежала Вера Петрова. Она была похожа на средневекового рыцаря в своем сияющем бронзовом костюме, который звенел при каждом ее движении. Вслед, за ней, безуспешно пытаясь ее задержать, вошел Задорожный.
— Алексей Алексеевич! Дорогой, как я рада! — Вера бросилась к постели Дружинина.
Ей преградил дорогу неведомо откуда взявшийся Камус.
Он грозно зарычал, бросился на нее, но укусить не емог; его зубы скользнули по блестящим латам.
— Кусай, дурак, кусай! — Вера подставила ему ногу. — Только не мешай мне. Я прямо из шахты, Алексей Алексеевич. Как только узнала, что вам лучше, так и помчалась, даже переодеться не успела. Принесла вам приятную новость, читайте…
Она протянула Дружинину небольшую, сложенную вчетверо записку.
— Ему не надо двигаться. — Ключников перехватил записку, развернул ее и громко прочитал:
«Дорогой Алексей Алексеевич! Я узнал, что вы пришли в себя, и спешу сообщить вам последнюю новость. Только что на глубине шести тысяч метров сошлась проходка основной петли между большим и малым стволами шахты. Гарантирую, что подземный котел скоро начнет работать. Спокойно отдыхайте и поправляйтесь, все будет хорошо.
Ваш Хургин».
Ключников сделал небольшую паузу и прочитал приписку:
«Да, Алексей, теперь все будет хорошо. Наше дело сделано.
Твой Медведев».
Глава тринадцатая
Только первая очередь
В порту Острова Черного Камня царило оживление. Остров провожал в дальнюю дорогу начальника строительства Дружинина.
Набережная была полна автомобилей. На рейде сновали взад и вперед моторные лодки, которые юрко проскальзывали между разгружавшимися пароходами.
Стоял ясный летний день. Бухта и небо были голубыми, как никогда, и над ними ярко сияли на солнце снежные вершины гор.
Дружинин и Валентина стояли, окруженные друзьями. Дружинин был в легком светлом костюме. Его похудевшее лицо стало как-то моложе.
Что-то изменилось в нем, но что — сразу не скажешь.
Только присмотревшись, можно было заметить, что темный шрам — след ожога — на его щеке и виске, придававший ему такое суровое выражение, исчез. Ожог, произведенный радиоактивным излучением и едва не стоивший ему жизни, уничтожил этот шрам. Шрам сошел вместе с обожженной кожей.
— Как тепло! — сказал Дружинин, глубоко вдыхая свежий воздух Острова Черного Камня. — Я хочу, чтобы здесь никогда не было холодно.
— Теперь будет. Будет всегда, — отозвался Ключников. — Когда котел заработает, неизбежно наступит потепление.
Одна рука Дружинина была в лубке, другой он опирался на ту самую трость, с которой он приходил когда-то в Институт прикладной геологии и разбил ею стекло на столе Хургина.
Валентина слегка поддерживала Дружинина. Рядом с ними стояли Медведев, Хургин и Ключников с Верой.
Задорожный держал на поводке Камуса. Чуть поодаль стояли Щупак, Люба, Темген, диспетчер Маруся, Левченко и другие друзья Дружинина.
— Ну нет, над созданием искусственного климата нам еще придется поработать, — сказал Дружинин, обернувшись к Хургину. Лицо его стало озабоченным. — В этой проблеме много неясного и спорного. Мне хотелось бы, чтобы у нас установились настоящие субтропики.
— Будут субтропики, — слегка пожимая здоровую руку Дружинина, ответил Хургин. — Я думаю, будут даже крокодилы, которых почему-то так любит Вадим Михайлович, — он кивнул в сторону смущенно улыбнувшегося Ключникова. — Климатом займется общество ученых «Горячая земля», которое в свое время прислало вам первую турбину для сжижения воздуха и разработало защитные костюмы из кадмиевой бронзы…
— …придуманные и сделанные по предложению председателя общества академика Хургина, — торжественно закончил Ключников.
— Так вот кто автор! — сказал Дружинин.
— Да, вот кто, — подтвердил Ключников.
— Дело прошлое. Собственно говоря, инициатором общества был не я, а Павел Васильевич Медведев, — сказал Хургин. — Он пришел ко мне сразу после выступления Алексея Алексеевича на диссертации и убедил меня, что поддержать такую идею — долг советских ученых. Сколько он мне писем писал по этому поводу, сколько раз мы с ним спорили и ссорились из-за этого! Да, всем пришлось поработать, чтобы осуществить ваш проект, Алексей Алексеевич.
— Чепуха, чепуха, — запротестовал Медведев, — все это частная переписка и частные разговоры.
— Значит, я недаром все время подозревал, что вокруг меня какой-то заговор? — усмехнулся Дружинин.
— Разве он себя не оправдал? — отозвалась Валентина.
Дружинин и Хургин отошли в сторону и заговорили о проекте создания искусственного климата. Дружинин что-то чертил палкой на песке, Хургин утвердительно кивал головой.
— Верен себе. Он всегда такой. Вероятно, и в самолете будет разрабатывать какой-нибудь проект, — Вера Петрова показала глазами на Дружинина.
— Вероятно.
Валентина засмеялась.
— И пусть! — сказал Медведев. — Пусть всегда будет таким. Я его от души люблю как раз за то, что он такой.
На гидроплане загудели моторы. Подходило время отъезда. К Дружинину подошел Темген и несмело сказал:
— Товарищ Дружинин… Алексей Алексеевич… Я не хотел вас беспокоить, пока вы болели… Но мы с Петром Максимовичем решили, что все же не имеем права от вас это скрыть…
— Что ты хочешь сказать, Темген? — спросил Дружинин.
— Наш остров не тот! Совсем не тот. Пока вы болели, я ездил домой и видел дядьку Рагтая. Он передавал вам привет и все спрашивал, когда мы с вами отправимся на Остров Черного Камня. Он говорит, что наш остров — это Южный остров, а Остров Черного Камня севернее, и мы с вами до него не добрались…
— Ничего не понимаю! Ты что-то путаешь, Темген, — засмеялся Дружинин. — Как это остров не тот? Посмотри кругом и спроси кого угодно, тот или не тот…
— Да нет же, он говорит — не тот! И еще он просил передать вам ваш кисет. Петр Максимович чистил его во время вашей болезни и нашел в нем бумажку с планом вашего друга. План тоже говорит, что остров не тот. Мы несколько раз разбирали, ошибки быть не может…
— Решительно ничего не понимаю, — сказал Дружинин. — Петро, может быть, ты объяснишь, в чем здесь дело? — обратился он к Задорожному.
— Темген говорит правду. Мы с ним долго ломали голову, но ничего не поняли. Вот посмотри сам…
