Надо забрать инструменты, оборудовать мастерскую и начать свое дело, как будто Оракул и не сулил никаких бед. И — работать. Творить. Ничего не боясь. До самого конца. Жить на всю катушку, пока мир не сгорит в огне. Пока все мы не погибнем, все человечество. Вот что советует Оракул. Все мы рано или поздно окажемся на том свете, но до тех пор мои руки и голова не должны пребывать в праздности.
Комментарий касался только меня, моей работы. А последняя черта — всех нас.
Я слишком ничтожен, — подумал он. — Могу лишь почесать в затылке и заняться своими делами. Не бежать же на улицу, крича во всю глотку, чтобы привлечь внимание прохожих.
А есть ли на Земле кто-нибудь, способный изменить ход событий? Некто великий?.. Если мы, все вместе... Или в решающий момент среди тех, от кого все зависит, окажется наш человек, заранее внедренный... В общем, остается уповать на случай. Лишь от него зависит жизнь — моя и всей планеты».
Фрэнк закрыл книгу и вернулся в цех. Заметив Мак-Карти, он кивнул ему на укромный уголок.
— Я поразмыслил над твоей идеей, и она мне понравилась, — сказал он.
— Вот и отлично, — улыбнулся Мак-Карти. — А теперь слушай. Надо заставить Уиндэма-Мэтсона рассчитаться сполна. — Он медленно опустил веко — подмигнул. Это выглядело довольно жутко. — Я тут прикинул... В общем, решил уволиться и составить тебе компанию. Вот, погляди на эскизы. Чем плохи?
— Хороши, — подтвердил Фрэнк, несколько сбитый с толку.
— Заходи вечерком ко мне, часам к семи, — предложил Мак-Карти. — Джин приготовит ужин.
— Договорились, — сказал Фрэнк.
Мак-Карти хлопнул его по плечу и отошел.
«За какие-то десять минут я проделал большой путь. Как быстро это случилось, — размышлял Фрэнк, собирая с верстака свои инструменты. — Видимо, так и происходят крутые повороты в жизни. Стечение обстоятельств, и... А ведь я ждал этой минуты всю жизнь. Оракул сказал: «Путь к счастью», и это для меня основное. Время больших свершений. Пришло ли оно? Пришел ли нужный момент? Верхняя «шестерка» — единственное отличие одиннадцатой гексаграммы от двадцать шестой, «Воспитания великим». Инь становится янем, и возникает другая ситуация. А я даже не почувствовал перемены!»
Но, несмотря на волнение и душевный подъем, Фрэнк не мог выбросить из головы роковую черту.
«Хотя пытаюсь изо всех сил, — с горькой иронией отметил, он. — Глядишь, к ужину начисто о ней позабуду. Ну что ж, будем надеяться. Во всяком случае, в старину было так. До войны.
Сейчас она, должно быть, мечется с места на место. От мужика к мужику. Ищет не знамо чего. Но я-то знаю, и когда мы с Эдом раскочегарим наше предприятие, она получит то, что ей нужно.»
Собираясь позавтракать, Роберт Чилдэн запер дверь «Художественных промыслов Америки». Как всегда, он зашел в кафетерий напротив. Обычно на завтрак уходило около получаса, но на этот раз Чилдэн уложился за двадцать минут. После недавней сделки с Тагоми у него сосало под ложечкой.
По возвращении из Торгпредства он сказал себе: пора менять политику. Никаких доставок клиенту. Все сделки — только в магазине.
Подумать только, битых два часа он провел в кабинете Тагоми! А на все про все ушло целых четыре часа! Когда он вернулся, открывать магазин было уже поздно. За весь день удалось продать только часы «Микки-Маус». Конечно, он не остался внакладе, но...
Чилдэн отворил дверь и прошел в подсобку повесить пальто. Возвратясь в зал, он обнаружил, что его ждет посетитель. Белый. «Ого! — подумал Чилдэн. — Вот это сюрприз!»
— Добрый день, сэр, — с легким поклоном поздоровался Чилдэн. «Пинки», наверное, — мелькнула мысль. Он окинул посетителя внимательным взглядом: худощавый, смуглый, довольно элегантно одет. Но держится натянуто, даже слегка вспотел от волнения.
— Добрый день, — пробормотал посетитель, разглядывая витрины. Он подошел к прилавку, достал небольшой бумажник из лакированной кожи и вытащил из него красивую, в цветных разводах карточку — удостоверение.
На карточке были герб, эмблема ВМФ Империи. Адмирал Харуша. Роберт Чилдэн с уважением вернул карточку.
— Корабль адмирала стоит в гавани Сан-Франциско, — пояснил посетитель. — Авианосец «Секаку».
— Вот как? — промямлил Чилдэн.
— Адмирал Харуша впервые на западном побережье, — продолжал смуглый человек. — Одна из целей его визита — лично посетить ваш знаменитый магазин. На Родных островах наслышаны о «Художественных промыслах Америки».
Чилдэн вновь поклонился.
— К сожалению, — продолжал гость, — обстоятельства сложились так, что адмирал не нашел времени для личного визита и направил в ваш магазин меня, своего поверенного.
— Адмирал — коллекционер? — спросил Чилдэн, лихорадочно обдумывая слова поверенного.
— Скорее — поклонник искусств. Знаток и ценитель, но не коллекционер. Вещи, которые он хотел бы у вас приобрести, будут подарены офицерам флагмана. Адмирал решил вручить каждому офицеру ценный раритет времен Гражданской войны — оружие для ношения на поясе. — Сделав паузу, посетитель добавил: — Двенадцати офицерам, сэр.
«Двенадцать револьверов времен Гражданской войны, — подумал Чилдэн. — Дорогое удовольствие. Почти десять тысяч долларов». Он разволновался.
— Всем известно, что вы торгуете бесценными предметами американской старины, — продолжал смуглый человек, — исчезающими, как это не прискорбно, слишком быстро.
Тщательно подбирая слова (ни в коем случае не допустить оплошности, не отпугнуть покупателя!) Чилдэн произнес:
— Да вы правы. Во всех ТША вам не найти такого выбора оружия времен Гражданской войны, как в нашем магазине. Счастлив услужить адмиралу Харуше. Если угодно, я мог бы доставить отменную коллекцию прямо на борт «Секаку».
— Я бы хотел посмотреть здесь, — сказал посетитель.
Чилдэн быстро прикинул в уме. У него не было двенадцати револьверов. От силы три. Но, если повезет, он соберет дюжину за неделю. В крайнем случае, закажет на востоке, оплатив пересылку авиапочтой. Обзвонит местных оптовиков.
— Вы разбираетесь в подобном оружии, сэр? — спросил он.
— Более-менее, — ответил посетитель. — Я собрал небольшую коллекцию пистолетов и револьверов. Есть даже крошечный револьвер в форме костяшки домино, выпущенный в сороковых годах прошлого века.
— Прелестная вещица, — кивнул Чилдэн и направился к сейфу.
Вернувшись с револьвером, он увидел, что посетитель заполняет чек.
— Адмирал хотел бы оставить задаток, — сказал «пинки». — Пятнадцать тысяч тихоокеанских долларов.
Перед глазами Чилдэна закружилась комната, но он сумел ответить спокойно, даже с оттенком скуки:
