– У тебя голова дырявая?! 500 йен, каждую неделю по четвергам. Деньги небольшие, взамен за то, чтобы избавиться от проблем, поэтому платят все.
– Но обирают же только нас! – блефовал я.
– Ага, конечно… Большинству приходится выкладывать свои кровные. В прошлом месяце девочка из параллели отказалась, так они сожгли её шкафчик со всеми вещами.
– Я не знал, что девочки тоже платят...
– Не все, но большинство
– А у парней исключения есть?
– Из класса только Ягами не трогают.
А вот это звучит интересно. Рэкет распространяется на многих парней из нашего класса. И не только нашего. И все молчат.
Баку не смог бы добиться этого самостоятельно, слишком тупым он выглядел. Скорее всего, за его наглостью кто-то стоит. Кто-то более опасный, чем этот балбес и его банда.
– А почему Ягами не трогают?
– Он же… – он вдруг резко замолчал, будто язык прикусил. – Да что с тобой, Икари?! Ты же все это и так знаешь! К чему допросы?
– Рэй-чан, я устал притворяться… – вздохнул я. – Меня так сильно стукнули вчера, что я до сих пор собраться не могу. Стал рассеянный.
– Это мягко сказано… Тебе нужно к врачу.
– Был вчера. Она сказала, что это пройдет. Что некоторые детали просто выпадут из памяти, но это временно.
По его глазам я видел, что он мне не верит, слишком умным он был, этот Рэй. Но что он мог поделать? Но и мне его донимать становилось опасно, я выглядел более чем подозрительно.
– Мы об этом не говорим, понял? – прошипел он. – Запомни только одно, – если не будем платить, сэнпай…
– Вот ты где! – перебил его чей-то неприятный голос.
Вашу мать! Дайте мне с очкастым поговорить спокойно, он только начал колоться!
По лестнице поднимался парень с нашивками второгодки. Высокий, но худой, с крашенными в белый цвет волосами.
– Икари-чан, я тебя обыскался, – осклабился он.
По побелевшему лицу Рэя я понял, что блондин не из хороших парней.
– Каори-сан, мы просто… – промямлил мой слабохарактерный дружбан.
– Заткнись, Рэй! Я не с тобой разговариваю! Пошел вон отсюда! – рявкнул блондин.
Очкастый в панике уставился на меня, не зная что делать. С одной стороны, он хотел сбежать, с другой, не желал выглядеть трусом в моих глазах.
Мне он был больше не нужен, неожиданно в голове возник новый план, который казался слишком веселым, чтобы его не реализовать. Я лишь успокаивающе кивнул ему и мой верный соратник пулей слетел по лестнице и дал деру, даже не оглянувшись.
Блондин загоготал, да и мне, признаться, этот побег показался забавным.
– А ты чего лыбишься, а? – заорал Каори на меня.
Я подавил усмешку и сделал смущенный вид. Парень вальяжно подошел ко мне вплотную и положил руку на плечо.
– Я слышал, ты вчера сорвался. Напал на Горо-сана, глаз ему повредил...
Я промолчал в ответ. Он некоторое время пытался заглянуть мне в глаза, а потом продолжил.
– Парни видели тебя вчера на крыше, говорят ты чуть не прыгнул. Довели тебя, да? Вот ты и взорвался, ха. Знаешь, как теперь тебя называют? – Бешеный ботаник! – Он опять расхохотался, только в этот раз мне в лицо. Запах его несвежего дыхания вызывал тошноту, я с трудом сдерживал руку от удара. – Но я все равно буду звать тебя Тряпкой.
Он отпустил меня и подошел к окну, залез на подоконник, свесив ноги.
– В общем, у каждого бывают срывы, да? Поэтому Баку готов тебя простить. Сегодня на длинной перемене придешь к зданию спортзала. Если извинишься, как положено, на коленях, то бить тебя не будут. Понял?
– Понял.
– Придешь?
– Приду.
– Хорошо, я так и думал. И ещё один момент, – Горо требует компенсации за травму глаза, и Хироко-сан тоже, но за сломанный нос. Поэтому сегодня мы поднимаем плату лично для тебя. Нужно заплатить штраф.
– Сколько?
Он важно поднял пятерню.
– Пять сотен?
– Пять тысяч, осел, – хмыкнул он. – Пять тысяч йен. Мы ведь тебя никогда сильно не били, жалели, даже защищали, можно сказать, а ты в ответ вот так… Так что придется расплатиться, а иначе тебе лучше вернуться на эту крышу и прыгнуть, потому что, если ты не принесешь деньги, то будешь рассчитываться пальцами. Ах и да, если пойдешь к учителю, ты знаешь, что будет, правда?
– Деньги у меня, – сказал я. – Могу отдать сейчас, если поговоришь с Баку и попросишь меня не бить.
– Так что ты сразу не сказал, дружище! – глаза блондина жадно заблестели. – Давай их сюда.
– Нет, – мотнул я головой. – Здесь слишком опасно, мало ли кто увидит.
– Да давай сюда, не бойся.
– У меня мелкие купюры, долго пересчитывать. Идем наверх на четвертый, в туалет. Там сейчас точно никого нет.
– Ох ты… – Он лениво потянулся. – Ладно, пошли. Все равно курить хочется.
Мы поднялись на этаж и дошли до двери туалета.
– Пройди вперед, посмотри, нет ли там никого, – попросил я.
Он презрительно цыкнул, но вошел первый. Сделал пару шагов, заглядывая в кабинки.
– Нет здесь никого, Тряп…
Я коротко ударил его в затылок кулаком, от неожиданности он наклонился и врезался лбом в дверную перегородку. Я тут же подсек ногой ему под колено, а когда он вскрикнул и присел, схватил за белые волосы и принялся бить головой об раковину. Первые два удара он пытался сопротивляться, напрягать шею, что-то рычал, но сдался быстро. Я стучал его головой об угол умывальника, вкладывая в удар всю силу слабых рук. Ещё разок, ещё, ещё, ещё разок… Он обмяк, но я не прекращал ломать его.
Когда его волосы стали розовыми, а белая керамика покрылась брызгами крови, я сделал передышку. Он что-то слабо сипел, но я его не слушал.
Я протащил его к одной из кабинок и засунул головой в унитаз, наступив на затылок блестящей туфлей. Чтобы не вырвался, я перехватил руку блондина и вывернул кисть в неестественной позе. Так каждое движение Каори причиняло ему боль, и я контролировал его кисть каждый раз, когда он пытался поднять голову.
После этого я некоторое время его топил. Это было несложно. Нажимаешь ногой на его белую шевелюру, он и булькает. Если начинает дергаться, выворачиваешь руку и втаптываешь его посильнее. После того, как он перестал сопротивляться, я убрал ногу, давая ему сделать вдох.
Казалось бы, все, – он сломлен, я добился чего хотел. Но я не удержался и все-таки вывернул его кисть одним рывком. Послышался слабый хруст, он жалобно забулькал и упал на ободок унитаза. Говорить он не мог, – слишком воды наглотался.
Я оставил его исторгать из себя потоки обратно в унитаз и спокойно занялся выполнением плана.
Из карманов его пиджака я вытащил пару купюр, телефон и пачку сигарет, больше ничего не было. Потом отложил все в сторонку и принялся стаскивать с него брюки. Он вновь попытался сопротивляться, но я успокоил его несколькими ударами по разбитой роже.
Я спустил портки и нижнее белье, оголив его белый зад, и оставил в этом положении.
Замечательно – парень на коленях, с головой в унитазе и сверкает ягодицами, что может быть лучше для компромата. Я взял его телефон и сделал несколько фотографий с разных ракурсов, чтобы поместилось и лицо, и зад.
Потом взял из его пачки сигарету и невозмутимо закурил, дожидаясь, пока он перестанет стонать. Картина меня веселила, это было почти так же смешно, как тот единорог на радуге.
– Теперь поговорим, – произнес я, выдыхая дым. – Ты слушаешь, Каори?
Он что-то промычал, видимо, слушает.
– Кто тебя надоумил стрясти деньги? Баку? Или ты сам решил нажиться?
Он отдышался и сглотнул, перед тем как ответить.
– Сегодня день платежа… Баку сказал, взять с тебя за вчерашнее…
– Значит, Баку. Почему его не отчислят?
– Что?
– Не заставляй тебя бить, Каори-чан. Почему, несмотря на все, что Баку творит, его до сих пор не выгнали из школы?
Я спрашивал спокойно, практически не повышая голос и не меняя интонации. Это пугало голозадого Каори до чертиков.
– Он… Мы же… Под защитой.
– Кого?
– Сато-сэнпай. Кто пойдет против него, тот труп.
