которого ты обворовал, умрет в больнице, так и не получив должного лечения. Та еда, которую ты купил для своей семьи, – это деньги, отложенные на лечение несчастной женщины. – Беловолосый с укором смотрел на Цзян Юна и ухмылялся. – Я прошу тебя завтра явиться в Храм Грез в южной части Найчжоу. Если ты решишь отклонить мое приглашение, то я буду вынужден снова нанести визит твоей семье. И на этот раз он будет иметь последствия.
– Вы мне угрожаете? – Цзян Юн раздумывал, сможет ли он в одиночку справиться со стариком и огромным Бо, который сидел рядом со своим господином.
Никаких шансов.
Старик рассмеялся и собрал кости в ладонь. Он протянул их Бо, и тот снова начал возиться в своих карманах. Наступило напряженное молчание, которое было прервано внезапным приходом бабушки Мэй с подносом, на котором стояли три чашки и чайничек. Она осторожно поставила все на газетный столик.
– Я вижу, ваша беседа в самом разгаре. – Бабушка посмотрела на двоих мужчин и внука, лицо которого теперь было белее снега. – Юн, обслужи дорогих гостей, а я пойду. Не буду вам мешать, господа.
Она быстро вышла из комнаты. Цзян Юн подошел к столику и принялся разливать чай по чашкам из темно-зеленого стекла. Его руки дрожали и совсем не слушались. Теперь, когда он был так близко к старику, он мог отчетливо видеть недобрый блеск в его глазах. Цзян Юн посмотрел на его татуированные руки и задержал взгляд на белом и черном драконах, увиденных еще днем, во время игры в кости. На левой руке был выбит белый дракон, он держал в лапе какой-то камень круглой формы. На правой руке вился черный дракон, который словно подкидывал вверх своей лапой маленькие многогранники с еле заметными цифрами на них.
– Я вижу, что тебя заинтересовали мои татуировки, юноша? – Старик тихо рассмеялся и взял в руки чашку с чаем.
Цзян Юну хотелось как можно скорее отойти от этих мужчин на безопасное расстояние. Он закончил их обслуживать и сел обратно на кровать, взяв с собой свою чашку. В комнате снова воцарилась тишина. Беловолосый старик медленно отпивал глоток за глотком и не смотрел на юношу. Его взгляд был устремлен вниз.
– Почему вы думаете, что я приду в храм? – Цзян Юн не мог скрыть искреннего любопытства, несмотря на свой страх.
– Я назвал тебе причину. – Старик усмехнулся. – И не забывай, ты проиграл свою душу, помнишь?
Цзян Юн набрался смелости и посмотрел беловолосому прямо в глаза. Он увидел в них насмешку, уверенность и угрозу. Уголки губ старика были слегка приподняты, и казалось, он ждал ответа.
– Пусть я и проиграл свою душу, но что вы собираетесь с ней делать?
– О, я найду ей должное применение. Судьба приготовила для тебя хороший урок, который, как я надеюсь, ты усвоишь. – Старик прикрыл глаза и насладился очередным глотком чая. Тем временем его телохранитель Бо молчаливо смотрел перед собой. На его лице не было ни единой эмоции.
– Я все равно слабо представляю, о чем вы говорите. В ваших словах я чувствую угрозу и недосказанность.
Старик рассмеялся и аккуратно поставил чашку на газетный столик. Он уперся ладонями в колени. Цзян Юн услышал гром за окном, свет в гостиной комнате замерцал.
– Я считаю, что таким воришкам, как ты, да и вообще всем подлым людям, наносящим вред другим, нужно преподавать хороший жизненный урок время от времени. Ты заботишься только о себе, но тем самым вредишь большому количеству жителей нашего города. За воровство можно было бы отсечь руку или посадить в тюрьму. Несмотря на твои подлые поступки, я вижу, как в тебе зарождается совесть, однако ты не до конца сожалеешь о том, что вынужден воровать. В любом из миров должен соблюдаться баланс хорошего и плохого, а моя задача совершить справедливость по отношению к твоей душе. Ты понимаешь меня, юноша?
Старик смотрел на Цзян Юна серьезным взглядом.
– И в чем же будет заключаться наказание для моей души?
– Ты должен научиться не только брать, но и отдавать. Речь сейчас не про твою семью, которую ты кормишь на ворованные деньги. Опять же, ты делаешь это только ради себя и осознания того, что ты не пустое место для твоей бабушки, которая не так глупа и слепа, как ты мог бы подумать. – Беловолосый старик язвительно усмехнулся. – Ты готов ради своей семьи на все, что угодно. Однако судьбы других людей тебя не волнуют. Ты украл бумажник на рынке и даже не задумался, для чего нужны были деньги тому мужчине. Ты совершил ужасный поступок, и пришло время его искупить.
Цзян Юн почувствовал, как внутри него что-то превратилось в шарик с острыми иголками, который перекатывался по всему телу, причиняя боль. Он понимал, что поступил ужасно, но все еще считал, что не обязан тревожиться за жизнь каждого человека в этом городе. Найчжоу был пристанищем для большого количества бедных и особенно жестоких людей. Здесь приходилось выживать и ради этого совершать не совсем правильные поступки по отношению к более успешным жителям города. Цзян Юн даже чувствовал зависть, когда видел людей, способных спокойно ходить на работу и зарабатывать деньги, людей, которым не приходилось жить в маленькой квартирке и считать каждую крошку, перед тем как положить ее в рот. Он все еще не знал, верить старику или нет. Но любопытство взяло вверх.
– Хорошо… Я приду завтра в храм. – Цзян Юн вздохнул так, словно тяжесть всего мира давила ему на плечи. – Но это не значит, что я верю вашим словам о женщине, которая погибнет в больнице по моей вине, и все такое… Подброшенные вами кости еще ни о чем мне не говорят.
– Как я и сказал ранее – ты действительно невежда, юноша. И ты совсем не желаешь замечать, что происходит вокруг тебя. Пускай ты не веришь в вещи, не являющиеся частью этого мира, но это не означает, что их не существует… Ты поймешь это… позже.
Старик поднялся с дивана и жестом приказал своему огромному телохранителю встать и следовать за ним. Цзян Юн пошел следом в коридор, словно эти мужчины и были хозяевами квартиры, а не он. Бабушка Мэй тоже выглянула из кухни, чтобы удостовериться, что ее внук проводит гостей как подобает. Цзян Юн молча наблюдал, как старик и Бо обуваются, его все еще слегка трясло от их внезапного визита. Перед уходом беловолосый бросил взгляд на юношу и усмехнулся.
– Не забудь о том, что ты пообещал мне. – Старик посмотрел на бабушку Мэй и поклонился ей. – Путь эта ночь подарит вашей семье добрые сны, госпожа. Благодарю вас за чай.
* * *
Цзян Юн лежал
