головы, но одновременно потребовались и пополнения подготовка их началась не сверху, а снизу. Небывалый и неожиданный процесс потерь в младшем и среднем командном составе в сражении на Марне и отмеченная в первых же боях недостаточная боевая подготовка мирного времени потребовали срочных мер для коренной перестройки на ходу всей французской военной машины. Для этого была необходима выдержанная, спокойная, а главным образом, систематическая работа. Никакие успехи, неудачи и связанные с ними войсковые переброски не должны были отражаться на занятиях в той грандиозной школе, которую представляла французская армия в первые два года войны.
Когда впоследствии мне задавали вопрос, кого из двух французских полководцев я ставлю выше — Жоффра или Фоша, я неизменно отвечал: «Без всего того, что сделал Жоффр для подготовки победы, Фош не мог бы победить».
Игнатьев Алексей Алексеевич «Пятьдесят лет в строю».
Граф Алексе́й Алексе́евич Игна́тьев(17 февраля (1 марта) 1877 — 20 ноября 1954) — русский и советский военный деятель, дипломат, советник руководителя НКИД, писатель. Генерал-майор Российской республики (1917). Генерал-лейтенант РККА (1943).
Георгию тоже хотелось побыстрее ознакомится с самолётами, но поскольку я попросил его рассказать о будущих курсантах, то он, посматривая на окруживших Архипку, господ офицеров, сказал.
— Да я сам их не очень-то знаю. Мне их представили уже перед самым отъездом. Все они из обедневших дворян. Трое корнеты: Булатов, Грачевский и Торопов. Лозовой и Чердынцев — поручики.
Понятно всё! Ведь самому Георгию всего лишь двадцать лет, как и тем парням, что толпятся возле самолётов и, скорее всего, он затрудняется давать какие либо характеристики ровесникам. Не слишком хорошо для будущего правителя, но время ещё есть и, похоже, Георгий не против поучиться чему либо новому.
— Ясно! — сказал я и двинулся к господам офицерам, рядом с которыми стояли и мои ребята.
— Стройся! — громко скомандовал я подходя.
Мои быстро и привычно выстроились в шеренгу, и даже Катька, чуть задержавшись, встала на левом фланге. Господа будущие пилоты с недоумением оглядывались, не зная как реагировать на команды отдаваемые каким-то шпаком в странной кожаной одежде.
— Курсант Романов командуйте построением отделения, — приказал я, указав место напротив шеренги моих пилотов
Георгий, не выказывая удивления, скомандовал и когда господа офицеры выстроились, он подошёл ко мне строевым шагом и отрапортовал:
— Господин начальник училища, отделение курсантов построено!
А молодец Георгий! Быстро сориентировался и даже на ходу придумал, как меня обозвать, а я вот, надо признаться, изрядно лопухнулся.
— Отлично! Курсант Романов встать в строй!
Когда Георгий занял место в строю, я сказал:
— Господа командиром отделения курсантов назначается курсант Романов, заместителя командира он назначит сам. А теперь кратко, чем вы будете заниматься в качестве курсантов. Если очень кратко вы будете учиться, учиться и ещё раз учиться. Сейчас я назначу вам индивидуальных инструкторов.
Заметив, как Георгий посматривает на Катьку, усмехнулся и произнёс:
— Курсант Романов вашим инструктором назначается пилот Балашова.
Катька возмущённо фыркнула, но промолчала. Распределив остальных, я хотел отдать команду «Разойдись», но неожиданно один из офицеров спросил:
— А когда летать начнём?
Я смерил его взглядом и, решив, что не худо господ офицеров немного поучить дисциплине.
— Господа курсанты, команды «разойдись» не было, а потому извольте обращаться по форме.
Поручик Лозовой, задавший вопрос, возмущённо вскинулся и оглянулся на коллег, ища поддержки, но встретив неодобрительный взгляд великого князя, взял себя в руки и, сделав шаг вперёд, сказал:
— Поручик Лозовой! Разрешите вопрос!
— Спрашивайте, курсант Лозовой! — намеренно выделив слово курсант, произнёс я.
— Когда начнём летать?
— Вопрос понятен. Но прежде чем на него ответить хочу сказать следующее. Вам, возможно, кажется, что я требуя от вас армейской дисциплины, будучи лицом сугубо штатским, слишком много на себя беру. Но вы попали в частное лётное училище и всё что вы видите вокруг: самолёты, ангары и мастерские принадлежит мне и отчасти им, — указал я на свою команду. — Кроме земли, разумеется, её мы арендуем. А посему именно я и устанавливаю в этом учебном заведении определённый порядок, который поможет вам избежать гибели или увечий, а мне сохранить мою собственность.
Я прошёлся вдоль строя новоявленных курсантов и продолжил:
— Теперь о вопросе курсанта Лозового. Самостоятельно летать вы будете после прохождения полного курса обучения. А полетать в качестве пассажиров можете прямо сейчас. Ваши инструкторы вас покатают. Согласны?
Не сомневаясь в положительном ответе, скомандовал:
— Первым летит экипаж Назарова и Лозового. Экипажу Ярошенко и Чердынцева приготовиться.
Господа офицеры радостно гомоня, направились к самолётам, придерживая свои сабли. Тьфу, черт! Я про железяки эти совсем забыл.
— Отставить! — заорал я.
Все остановились и недоумённо на меня уставились.
— Господа! Наши самолёты очень небольшие и кабины тесные. Сабли вам будут очень мешать. Предлагаю на время полётов личное оружие оставить на земле. Инструкторам отдать свои запасные очки курсантам. Пилоты, взлетаете на высоту пятьсот метров, делаете два круга и садитесь! Выполнять!
Подойдя к царевичу, который никуда не пошёл, спросил:
— Георгий, ты случайно не привез свою лётную форму?
Я всё ещё побаивался за здоровье царского сына. Несмотря на тёплый летний день наверху, наверняка прохладно, и как бы в полёте его не продуло. Ну не был я уверен в полном выздоровлении Георгия, как бы в том не уверяли меня Савватеевна с Катькой.
— Привез, вон там в пролётке лежит в сумке, — указал на ожидавшие господ офицеров экипажи.
— Семён! — подозвал я подростка, который вертелся тут. Семён приходился Петьке Кожину братом и тот его помаленьку всему учил. Я был не против, и Сенька Кожин вполне прижился у нас на аэродроме, всегда готовый помочь поднести чего либо, подержать или подкрутить, словом был на подхвате.
— Семён! Принеси сюда вон ту сумку, — попросил я подбежавшего пацана.
Тот кивнул и умчался, чтобы через минуту приволочь сумку с лётным костюмом его высочества.
— Георгий, надевай куртку и шлем — наверху холодно. Екатерина покажет тебе окрестности с высоты.
Когда его высочество оделся, как полагается пилоту. Я обратился к, стоявшей молча, Катьке:
— Поднимешься на километр и пролетишь по большому кругу. Покажешь Георгию наши места, но без фокусов. Понятно?
Катька снова фыркнула, но было видно, что вполне довольна, не без основания полагая, что «прекрасный принц» примчался сюда в эту глушь из-за неё. Она развернулась и
