— Зачем ты на меня так зыркаешь?
— Да вот вижу, что не светлый ты.
— А какой?
— Тёмный, самый что ни на есть. Хочешь быть моим рыцарем?
— Тапочки, наверное, тебе приносить надо будет?
— Зачем? Я их аккуратно с вечера около кровати ставлю. Да и вообще, я вассалов не унижаю бессмысленной работой.
Взял Владыка и посвятил Эника в тёмные рыцари.
— Ты, — говорит, — теперь Эник дер Вёдер. Вот тебе чёрный шлем, из которого слышно жуткое сопение. Это чтобы тебя все враги боялись и союзники уважали.
Надел тогда Эник шлем, засопел и вернулся в лагерь светлых рыцарей. Вызвал их всех на бой и победил разом. Только двоих в живых оставил — зелёного гоблина Иодиума и Обу фон Кенябу.
— Вот теперь, — сказала мудрый Иодиум, — настоящее равновесие. Их, тёмных, двое, и нас светлых, тоже две штуки. Настоящее равновесие Тьмы и Света.
Но слушать его в этот раз опять было некому…”
Честно признаюсь, конец истории я не дослушал. Задремал, чтоб его, под голос Клэр. Уже через сон я услышал, как она закрыла книгу, погасила свет и чмокнула меня в щеку. И знаете, мне такое окончание вечера очень даже понравилось. Я совершенно не против, если она и дальше будет мне читать на ночь.
* * *
Разбудили меня крики. Визгливые, переходящие в ультразвук, с ругательствами и причитаниями. Что у нас, переворот, пожар или наводнение? Я оделся, подозвал трон и заполз на сидушку.
— К окну!
Я выглянул и удивился — во дворе замка было пусто, а крик доносился аж от самых ворот. Это какую глотку надо иметь, чтобы верещать с такой силой? Придётся лично посмотреть, что там за крикун.
Казна открыла мне прямой ход в караулку. Трон выбрался из двери, и я увидел трёх орков-стражников, рядком сидящих на лавочке и затыкающих пальцами уши. Звук здесь был такой, что я тоже прикрыл уши ладонями.
Орки, увидев меня, вскочили. Старший из них что-то пытался доложить, но слышно всё равно не было. Я покачал головой и скомандовал трону выйти на улицу.
Возле опущенной решётки стоял один из сотников и с ужасом смотрел наружу. Там, уперев руки в бока, как пароходная сирена, вопила орка.
Я убрал руки от головы, сложил ладони рупором и заорал в ответ:
— Ти-хо!
Перекричать её мне не удалось. Но то ли мой вид на троне произвёл впечатление, то ли нога в синем гипсе, но кричать орка перестала. В опустившейся оглушительной тишине было слышно, как бьётся о стенку ошалевшая муха.
— Владыка! — сотник поклонился.
— Владыка? — орка пристально посмотрела на меня, — ты-то мне и нужен. Пошто мужа моего законного в застенках прячешь?
— Что? Какого мужа?
— Моего! Законного!
Она стала повышать голос, переходя на крик, и я выставил перед собой ладонь.
— Тихо, я сказал! Дети спят, между прочим.
Орка захлопнула варежку, возмущённо вращая глазами.
— А теперь спокойно, лучше шёпотом, и с самого начала.
— Мужа моего верни, — прошипела орка.
— Что за муж? Как зовут?
— Владыка, — вмешался в разговор сотник, пришедший, наконец, в себя, — это тот шаман, что жанималшя агитачией против ваш, помните? Мы его в подвал пошадили тогда.
— Вот! Вот! — орка ткнула пальцем в сотника, — а возвращать кто будет? Он, хоть и шаман с придурью, а всё в дом тащил, огород держал. Кто теперь меня обеспечивать будет? Вертай взад мужа!
— Так мы его выпустили, давно уже.
— Да говорил ей! — скривился сотник, — не шлушает.
— Мужа верни, ирод!
— Гражданочка, спокойно. Был муж, не отрицаем. Сидел в подвале, шил рукавицы. Но мы его отпустили, честное Владыческое слово.
— А где он тогда? Домой не явился, у знакомых его тоже нет. Где муж, я спрашиваю?
— Владыка, — сотник наклонился ко мне, — мои бойчы говорили, что видели этого шамана в городе.
— Если видели, значит найдём, — я строго посмотрел на орку, — гражданочка! Вы сейчас прекращаете орать и беспокоить обитателей замка. Вам принесут что-нибудь перекусить, передохнёте, а мы поищем, куда делся ваш благоверный.
— Ладно, — согласился орка, — кормите, раз так. Только я отсюда никуда не уйду! Буду сидеть, пока не вернёте кормильца.
Я кивнул и тихонько попросил сотника учинить поиск. При необходимости, подключить Гуго и его скелетов. А нервной дамочке выдать еды, много, чтобы рот был занят.
* * *
После обеда сотник явился ко мне на доклад.
— Нашли, Владыка, — ухмыльнулся орк, — долго ишкать не пришлошь — в таверне шидел.
— И что?
— Отвели к жене, хоть и упиралшя. Кричал, что не хочет вожвращатшя в штепи, что ему тут хорошо. Мне шкажали, что он в городе шалон открыл, гадательный — будущее по мухоморам предшкажывает.
— О как! А жена его что?
— Побила шначала. Потом помирилишь. Я пошлал пошмотреть, что будет: она решила в городе ш мужем оштаться. Ей тоже город понравилшя.
— А шаман?
— Выглядит раштроенным, но мужештвенно принял шудьбу. Шкажал, что не жря вчера мухоморы шнилишь.
Я улыбнулся и сделал себе пометку — как вылечу ногу, надо сходить в этот салон. Пусть и мне что-нибудь предскажет, прорицатель. Если не сбудется — подниму ему налог вдвое, за жульничество.
Глава 8
На следующий день ко мне в башню пришёл Уру-Бука. Несмотря на культю левой руки, замотанной бинтами, выглядел генерал бодро и весело.
— Доброго утра, Владыка!
— И тебе доброго, Бука. Уже бегаешь?
Орк хищно улыбнулся. Впрочем, когда у тебя такие клыки, улыбаться, как добрая фея, не светит вовсе.
— Я шходил к магиштру Гебизе. Проштите, что недождалшя ваш.
— Что говорит дедушка?
— Руку обещал шделать, — он улыбнулся ещё шире, — нешложно, шкажал.
— Отлично!
Уру-Бука потёр культю и вздохнул.
— Я шпрошить хотел, Владыка.
— Давай.
— Можно, я бойчов награжу? Которые хорошо дралишь в Кемнаро.
— А чего это ты? Награды и поощрение раздавать — дело государственное. Ты списки на награждение подготовишь, а я выделю средства.
Орк просветлел лицом.
— Так можно?
— Нужно. Кстати, погибшие были?
— Угу, — он тяжело вздохнул, — двадчать орков потеряли и тридцать пять шкелетов.
— Их первыми в список запиши. Семьям орков назначим пенсию, а скелетам поставим памятник, с перечислением имён и заслуг.
Я задумался: чем лучше всего награждать живых? Понятное дело, выдать премию, золота мне не жалко. Но хорошо бы устроить парад и торжественно вручить знаки отличия. Для памяти, гордости и следа в истории. Вот только никаких орденов и медалей у меня нет. Ещё прошлым летом я интересовался у мумия, и тот развёл руками: награждали исключительно золотом.
— Бука, давай бумагу.
Орк принёс со стола несколько листов и перо.
— Сейчас будем придумывать награды.
— Дешять золотых, пятьдешят золотых, што золотых.
— Нет, это премия. А мы с тобой ещё медали будем давать лучшим бойцам.
— Жачем? — поинтересовался Уру-Бука, — чтобы деньги не тратить?
— Да нет же. Для памяти и гордости. Вот пройдёт лет двадцать, достанет боец свои награды на праздник, расскажет детям и внукам, как воевал за Владыку под руководством великого генерала Уру-Буки. Так сказать, патриотическое воспитание молодёжи, ну и гордость для солдат.
Несколько минут Уру-Бука раздумывал над непривычной идеей. Чесал в затылке, морщил лоб и кривил губы.
— А эти медали золотые будут?
— Обязательно! Небольшими, но вполне себе ценными.
Орк кивнул:
— Хорошая идея. А мы их ражными шделаем?
— Давай подумаем, за что и чем награждать.
Для начала мы выдумали медаль “За верную службу Владыке” для тех, кто хорошо дрался, но подвигов не совершал. Затем медали “Боец Тьмы”, “Отличник Калькуары” трёх степеней, “За доблесть” для самых отважных, “Щербатый топор” для раненых, “Стальной боец” и “Рука смерти” для скелетов, орден “Великая тьма” и значок “Зелёный разрушитель”.
