только не говори, что в здании КГБ на Воробьёвке.
— Зачем на Воробьёвке, — удивился Аскольд, — никаких Воробьёвок, улица Луначарского, 43б.
— Так, — начал соображать я, — это что, психушка что ли?
— Она самая, — спокойно отвечал он, — её главврач Горлумд мой хороший и давний знакомый, легко войдёт в положение.
— Долю поди потребует, — высказал свои опасения я.
— Куда ж денешься-то от этого, но он много не запросит, отвечаю.
— А с пациентами вопросов не возникнет? А то в колхозе у меня уже был один прецедент с товарищем оттуда… даже с двумя сразу.
— Горлумд со своими подопечными разберётся, не волнуйся.
— Кстати-кстати, — вспомнил я, — тот же самый Мишка предложил мне ещё импортные шмотки, а смотреть их надо в той же психушке… подозрительно как-то у нас все нити туда сходятся.
— Что за шмотки? — заинтересовался он.
— Да как обычно, джинсы с кроссовками.
— Давай вместе сходим — мне бы тоже надо.
А вечером мать пришла с работы весёлая и оживлённая, из чего я сделал вывод, что вопрос с физруком то ли отпал, то ли перешёл немного в другую плоскость.
— Да, — вспомнила она, — тебя тут во дворе спрашивал один мальчик…
— Димон что ли? — вспомнил я о своём обещании.
— Да, кажется его Димой зовут — что у тебя за дела с ним?
— Ничего особенного, — на ходу сочинил я, — у него магнитофон барахлит, просил посмотреть, я же электронщик в конце концов.
— Аааа, — обрадовалась мама, — ну иди посмотри, а я пока пироги поставлю в духовку.
И я спустился во двор — а никого на привычном месте возле десткого грибочка и не сидело… хм, подумал я, еда за желудком сама не бегает, ты сам виноват, Димон. И накаркал — тут же вывернулся он из-за гаражей, со своей привычной свитой из двух парней.
— Смотри ты, — сплюнул он сквозь зубы, — не обманул — пришёл.
— Привычка у меня такая, своё слово держать, — отвечал я. — Ну чего, будем матч-реванш играть? Как эти… как Метеоры с Вымпелами в мультике.
— Слушай, — слегка сбавил тон Димон, — давай вместо реванша ты мне магнитофон починишь и на этом разойдёмся краями.
Ну надо ж, пронеслось у меня в мозгу, выходит, что я матери-то и не соврал ни разу…
— Что за мафон-то? — спросил я.
— Кассетник, — ответил тот, — Романтик-306.
С ума сойти, продолжил я свою мозговую деятельность, я ж в предыдущей жизни именно эту модель изучил вдоль и поперёк, с закрытыми глазами разберу и назад соберу.
— Договорились, — подал я ему руку и он её пожал. — Давай его сюда.
Димон сделал знак одному парню из свиты и тот мигом исчез, а когда снова материализовался, в руках у него было это самое чудо производства завода имени товарища Петровского.
— Что за неисправность-то? — уточнил я напоследок.
— Звук плавает и плёнку жуёт, — ответил Дима. — Началось дня три назад, до этого всё нормально было.
— Завтра в это же время будет готово, — ответил я и вернулся домой.
— Во, — потряс я Романтиком в воздухе перед мамой, — дополнительный заработок нашёл.
— Ты у меня молодец, — расцвела она, — иди руки мой, пироги готовы.
Начинка была двух сортов — яблоки и мясной фарш, и то, и это очень вкусным. Выпил чаю (грузинский, за неимением чего-то более продвинутого) с пирогами, сказал маме большое спасибо и отправился изучать димонов Романтик.
Ну я так и думал — и прижимной ролик, и тонвал были засраны так, что дальше некуда. Вековечная проблема отечественного магнитофоностроения — некачественная плёнка марки Свема или как её там… Тасма что ли. Если использовать продукцию фирмы Сони, ничего подобного не будет, даже и БАСФ с Агфой подойдёт, а Свема только и может, что портить аппаратуру. Снял верхнюю крышку, протёр ролики, подтянул пассик и перещёлкнул прижимную пружину в соседнее гнездо. Вставил свою кассету для контроля — все окей, можно и отдавать аппарат. Только торопиться не стоит, пусть Дима подумает, что я целые сутки над его проблемой трудился.
— А чего там у тебя с физруком-то? — зачем-то решил я расставить точки над ё во время вечернего чая.
— Он ко мне больше не пристаёт, — сообщила мама, — наверно твой разговор помог.
— Ну не пристаёт и ладно, — ответил я, — одной проблемой меньше. Меня наверно скоро в командировку пошлют, возможно, что не на один день… может даже на месяц.
— И куда же тебя пошлют? — всполошилась мама.
— Одно из двух, — отвечал я, — либо в Мурманск, либо на Камчатку.
Глава 9. Психушка и фарцовка
82 год, фарцовка
А на следующий день мы, наконец, собрались в узком кругу, определённом товарищем Бессмертновым для продвижения идеи персоналки — я, Шурик и Ишаченков (последнего, как оказалось, звали Игорем). Собрание было недолгим, я тупо выдал первому приблизительную принципиальную схему Спектрума, как я её запомнил из прошлой жизни, а второго озадачил написанием операционки, расписав основные задачи.
— А монитор? — задал удивительно логичный вопрос Шура.
— Выводить информацию будем на стандартный советский телевизор, мониторы у нас пока слишком дорогими выходят.
— А ввод-вывод программуль с чего?
— С обычного кассетного магнитофона… да хоть бы и Романтик-306 взять.
— А клавиатура? — продолжил тот.
— Клавы в Юном технике продаются, не так уж и дорого, надо купить парочку — с ними и будем состыковывать.
— А софт какой будет? — это уже Игорь спросил.
— Игрушки, Игорёк, игрушки, — вздохнул я, — это я на себя беру… ну еще текстовый редактор можно впихнуть и что-то музыкальное… эмулятор пианино например. И инженерное что-то, расчёт синусов с тангенсами. Чисто чтоб контрольным органам очки втереть, на деле же никому это не понадобится.
— Сроки? — уточнил ещё Ишаченков.
— Начальник сказал, что месяц… но в этот срок мы явно не успеем, так что рассчитывайте до Нового года — вот тогда точно с нас результат спросят.
— И что мы с этого будем иметь? — спросил практичный Шура.
— В ходе разработки ничего, а когда запустим всё в полном объёме, клятвенно обещаю вам по 10 процентов акций нашего предприятия и, значит, столько же процентов от всех прибылей.
— Там ещё и прибыли какие-то планируются?
— А то как же, — с самым серьёзным лицом сказал я, — для этого и стараемся. От одного тетриса может выйти очень приличная сумма.
— Что за тетрис? — поинтересовался Игорь, я вкратце пояснил, после чего мы разошлись по местам, а я ещё напоследок не отказал себе в удовольствии сказать, чтоб они шевелились, потому что время пошло.
А вечером мы с Аскольдом выдвинулись по адресу, указанному Мишкой Шифманом. С целью приодеться. Оказалось, что на этой Литвинова, параллельной нашей, целиком и полностью царит 19 век — асфальта там совсем не просматривалось, кое-где из грязи выглядывала булыжная мостовая, сработанная явно еще при Николае-батюшке. И домушки соответствующие стояли.
— Вот сюда, кажется, — сказал я, сличив номер на двери в зелёном заборе со своей бумажкой — там, кстати, была рядом табличка «осторожно, злая собака».
— Стучи, — предложил мне Аскольда, — звонка тут не предусмотрено.
Я и побарабанил в эту дверь изо всей силы — ответом мне был заливистый лай, надо ж, не соврали насчёт собаки. Через полминуты дверь распахнулась, и в проёме нарисовался хмурый и высокий санитар в грязно-белом халате.
— Чо надо? — грубо спросил он у меня.
— Алексея Готлибовича надо, — прочёл я с бумажки, — мы от товарища Шифмана.
— Ну заходите, раз от Шифмана, — и он всё с тем же зверским выражением лица пропустил нас на территорию, попутно рявкнув на злую собаку.
Собака, как тут же выяснилось, оказалась не такой уж и злой — мигом поджала хвост и спряталась в своей будке. А мы проследовали по небольшому двору и зашли в одноэтажный домик со страшной надписью «Кубовая» на входной двери.
— Лёха, — громогласно провозгласил санитар, — принимай клиентов, — и он тут же испарился, как будто никого и никогда тут и не стояло.
А вместо него появился практически такой же санитар, но пониже ростом и в более чистом халате, я повторил ему мантру с бумажки.
— Лёха, — протянул он мне руку, мы в ответ сказали, как нас зовут, — джинсы в этой комнате, всё остальное там, — и он указал, где чего лежит. — Когда подберёте размеры, согласуем цены…
Нас уговаривать не надо было — тут же и зашли в джинсовое отделение… лежало тут это добро в навал высокими штабелями вдоль трёх стен, только та, что примыкала к двери, свободной осталась. Я выцепил Вранглеры вроде бы не самострочного типа, явно не Турция, а Индия или Малайзия на крайний случай. Аскольд тоже себе что-то присмотрел, и мы было уже совсем перешли в соседнюю комнату, но тут вдруг один
