Я откусил от пирога. Он напоминал шарлотку, но только с бананами вместо яблок.
— Отлично! Попробуйте.
Капитан придвинул к себе блюдце.
— Гораздо большее беспокойство вызывают англичане.
— Вот как?
— Да. Англичане сожрали Новые Нидерланды, французскую Канаду, испанскую Флориду, а малонаселенную Русскую Америку они сожрут не поморщившись. И никакая помощь от Империи ничего не изменит. Но…
Я поднял палец восклицательным знаком.
— Но?
— Но самих англичан сожрали американцы, — завершил я мысль. — То есть бостонцы. И в этом есть наша надежда. Потому что мы тоже своего рода американцы.
— Не слишком ли смело?
— Не думаю. Для Российской империи гораздо выгоднее было бы уподобиться англичанам и высылать сюда всех неисправимых преступников, гулящих девок, бродяг. Дикая природа или исправляет или убивает.
— Для этого есть Сибирь, — заметил Колычев.
— Сибирь недостаточно удобна.
— Отчего же?
— Понимаете, у меня есть философская идея, — признался я. — Представьте, что есть человек, склонный, допустим, к разбою. Но станет ли он обязательно разбойником? Думаю. что нет. Он может отправиться на край света, чтобы попытать удачи в каким-нибудь предприятии сулящем еще больше золота чем разбой. Тут полно таких людей. Если честно, каждый второй.
Колычев кивнул.
— Но! — продолжил я. — Если его не отпустить, натура никуда не исчезнет. Он выйдет на большак или начнет бунт, устроит вторую Пугачевщину. Мало того что сам сгинет, так совратит и вполне добропорядочных крестьян. А сколько солдат и офицеров будет за ним гоняться, и сколько их сложит головы? А здесь он приносит пользу. А если не дай бог, учинит какой вред (случается и такое), то местные быстро с этим разберутся. Без казаков и армии. Сук, петля, вот и весь суд.
Я думал, что размышлениями в конце концов, выведу из себя капитана. Для того и начал разговор, чтобы прощупать почву. Капитан, однако, лишь усмехнулся.
— Всё вами сказанное только подтверждает мудрость императрицы, — заявил он. — Ведь коммерц-коллегия не ведёт войн. Не занимается она ни подавлением мятежей, ни надзором за порядком. Коллегия всего лишь ведает торговлей, в том числе с Америкой, присматривает за торговым мореплаванием, ярмарками, строительством портов; постройкой, продажей и наймом купеческих кораблей, продажей товаров шкиперами и матросами. На нашем ведомстве таможенные сборы, их откуп, осмотры судов и конфискации, тарифы и регламенты. А кроме того, коллегия выдает купцам разрешение на торговлю с иностранными городами.
Перечислив все это, Колычев с удовольствием выпил залпом бокал лимонада, а затем бросил в рот несколько орешков.
— Перечислять можно долго, — сказал он затем. — И полагаю, что большая часть ваших здесь дел так или иначе попадает под внимание коллегии. А войну предоставим армии и флоту.
Да, этому палец в рот не клади.
— Не боитесь зарезать курицу, несущую золотые яйца? — поинтересовался я. — Человек он ведь как калан. Начнете снимать шкуру с одного, остальные уйдут в другое место.
— Про золотые яйца это аллегория?
— Да. Эллинская или латинская. Уже не припомню.
— У меня еще есть время во всем разобраться.
Что ж, я и не надеялся вот так сразу перетащить Колычева на свою сторону.
— Как вам обед? Мясо во рту тает, не правда ли?
— Здесь неплохо готовят, — признал капитан.
— Вы еще не пробовали всего! Уверен, что многие блюда смогут удивить вас. — Ещё бы! Половину рецептов я надиктовал хозяину лично. — Всегда ужинаю здесь, когда бываю в Виктории.
— А почему, кстати, поселение назвали Викторией?
— В ознаменование победы над суровой природой здешнего края и усмирения диких народов Америки, — процитировал я нашу легенду.
— Всё же странно.
— Ну а как его ещё назвать, Владиамерика?
Шутки капитан не оценил.
Нагуляли мы аж на четыре с половиной астры. Но большая часть стоимости пришлась на портвейн. Расплатился я, разумеется, нашими деньгами. Сдачу хозяин выдал такими же.
— Позвольте взглянуть? — заинтересовался капитан.
Я протянул ему астру с изображением охотящихся алеутов и другую с кокосовыми пальмами.
— Деньги?
— Астры, — пожал я плечами. — Местная замена деньгам. Ассигнации вывозить за пределы России запрещено, векселя не всегда удобны, серебра мало, а медь таскать тяжело. Вот кто-то и придумал пустить в оборот бумажки.
Капитан повертел «бумажку» превосходящую по качеству печати и защиты любую купюру этого времени и вернул мне.
— Однако я смотрю у вас и своя монета в ходу?
На наших медных монетах не было надписей. Лишь арабские цифры с одной стороны и Большая медведица с другой. Большинство русских называло их копейками, англичане могли назвать пенсами, а индейцы говорили «теле» или вовсе не называли никак.
— Монету бить подсудное дело, — улыбнулся я. — А эти… мало ли с какой целью их могли отчеканить? Медали, жетоны, пуговицы, украшения…индейцы точно используют их как украшения.
Колычеву явно было что возразить, но он промолчал.
* * *
Когда мы вернулись к гарнизонному домику, казаки ещё не появились и Царев обрадовался появлению начальника. Впрочем, увидев меня, секретарь сник и убрался на первый этаж.
Обведя взглядом голые стены капитан вздохнул.
— Как же здесь жить? И как работать? Ни стола, ни шкафов. Ничего!
Это правда. Шарль перебираясь на новое место жительство забрал с собой всю мебель. Здесь осталась лишь сработанная под китайскую ширма да чугунная ванна, которая стояла за ней. Компанию им составляли два сундука и несколько узлов с капитанскими вещами.
— Могу посоветовать хорошего краснодеревщика. Сделает мебель не хуже дворцовой. Правда за работу берёт немало, но так и качество отменное.
— Я уже не удивляюсь, что у вас есть краснодеревщик и не сомневаюсь, что он может поставить мне обстановку. Но что делать в пустых комнатах пока он не закончит работу?
— Можете снять номер в гостинице, или вообще целый дом. Здесь часто сдают дома, когда уезжают по делам. Капитаны, то есть, прошу прощения, мореходы. Или купцы, или промышленники.
— Нет, это как-то уж слишком.
— Ну не знаю… хотите я одолжу кое-что из компанейских запасов. Тотчас и отдам распоряжение, а вы пришлите казаков, когда они вернутся.
— Прислать куда?
Я подошел к окну.
— Вон в тот дом, последний на набережной. Это главная контора компании. Не перепутают.
* * *
Комков встретил меня с тревогой на лице.
— Ну как прошло? — спросил он.
— Трудно сказать. Легко с ним не будет. Но человек умный.
Отдав распоряжение на счет мебели (софа, небольшой стол, пара кресел, конторка, вешалка) и пересмотрев нужные бумаги, я решил из интереса заскочить в пельменную.
Пельменную мы с Тропининым основали на паях, когда предались неожиданной ностальгии по общепиту. Все остальные заведения такого рода обычно совмещали кабак, гостиницу и харчевню. Там было много суеты, требовался большой персонал, а кухня и кладовка отбирали довольно большую площадь. Мы же сосредоточились на пельменях, тем самым сократили расходы на обслуживание, готовку. Заведение получилось демократичным, обеспечивая моряков и рабочих торговой гавани дешёвой и калорийной пищей. Более того, пельмени оказались удобны, чтобы брать обед с собой, поэтому их стали продавать на вынос в плетеных из лыка или бересты коробках.
Заведовать пельменной поставили Прохора — старого сибиряка, потерявшего на промыслах пальцы правой руки. Травма эта стала поводом для городской легенды, что хозяин якобы потерял пальцы в мясорубке. В помощь отрядили пару выкупленных индейцев-калги, а женщину он нанял уже сам после приватизации.
Я расспросил Прохора о казаках.
— Ничего парни, — сказал он. — Вели себя прилично. Выпили, поели. Заплатили честно. Интересовались, как тут жизнь, как люди живут?
