– Как тебя зовут?
Я застыла, пораженная тем, что пегас еще и разговаривает. Тогда он подмигнул.
– Сегодня мне хочется поговорить.
– Мне тоже! – обрадовалась я. В последние дни приходилось сдерживаться, но с таким слушателем я могу оторваться по полной…
Когда Тир вернулся с корзиной фруктов, застал меня сидевшей на спине пегаса. Мы смеялись и травили шутки за шуткой:
– Бабушка, а ты пришла сама? Сама, внученька, сама! А папа сказал, что тебя черти принесли!
Мармеладик довольно фыркал, бил копытами и крыльями, и вообще не стеснялся показывать, что тоже обладает черным юмором.
И если подходил к нам Тир угрюмым, то, когда услышал, о чем мы разговариваем, возмутился.
– Я бегаю за яблоками, как слуга, а вы тут веселитесь?! – мажорик пытался держать лицо, однако мне показалось, что он сильно расстроился.
– Давай свои яблоки, – фыркнул Мармеладик и небрежно потянулся мордой к корзине. – Перекушу, и полетим.
– Ею перекуси! – проворчал Тир.
– Лучше тобой. Огонек не помешает! – съязвил конь.
– Это ты от нее набрался?!
Мажор выглядел таким ошеломленным и удивленным, что я рассмеялась вновь. Вскоре Мармеладик соизволил залезть себе на спину и Тиру.
Он уселся удобнее. Подумав немного, осторожно обхватил меня руками и крепче взял поводья.
– Чур, не кричать и не паниковать, – предупредил меня строгим голосом.
– Не дождешься, – отозвалась я и приготовилась к полету.
Однако, стоило Мармеладику взмахнуть могучими крыльями, поднять ветер, я перестала дышать, не веря, что происходящее со мной – правда.
Мы взмыли в небо, и я крепче сжала руки Тира.
Он, довольный, что я ищу в нем защиту, подобрел, крепче обнял меня – и мы понеслись вперед, позабыв о наших раздорах.
Временно.
Глава 14
Чувство полета, когда ветер треплет волосы и платье – нечто фантастическое. Это ощущение свободы, чарующее небо с перистыми облаками-барашками, скорость и драйв!
Мармеладик сделал крутой вираж, и дух захватило так, что я не могла ни слова сказать, ни звука не промычать, захлебываясь восторгом.
Под ногами, как игрушечные, мелькали холмы и реки, леса, редкие деревушки, над которыми вились узкие сизые дымки…
Я любовалась ими, как и Тир, вот только юбка – не самый удачный выбор для такого экстремального случая. То ли держаться, чтобы не упасть, то ли подол придерживать.
Лети я одна, не задумываясь выбрала бы безопасность, но со мной мажорик, которому пышная юбка тоже закрывала обзор. Пока он держался мужественно и терпеливо. И держал меня, поэтому я решила не наглеть: одной рукой высвободила поводья и подхватила юбку. Задираться она почти перестала, вот только с другой стороны неприлично обнажила мое бедро, на которое Тир покосился и нахмурился.
Еще подумает, что я это намеренно сделала!
Отпустила вторую руку и постаралась потянуть ткань вниз. Она не поддалась. Зато я ощутила, как Тир крепче обнял меня. Сильно-сильно, прижал к самой груди. Я даже почувствовала, как бьется его сердце!
Вспомнила, как однажды с друзьями ездила на мопеде. Мы так же держались близко друг к другу, но в этот раз всё было иначе, острее. Может быть, это мажорик так действовал на меня?
Задумалась, и тут Мармеладик, чтобы поразить нас полетом, взмахнул могучими крыльями и нырнул вниз. И так неожиданно, что я не сдержалась и закричала:
– Юх-ху! – от восторга, переполнявшего меня. И совсем немного от страха.
Тир не издал ни звука, хотя у него тоже дыхание сбилось, когда мы стрелой полетели вниз и под нашими ногами засияло чистое озеро, блестевшее в лучах закатного солнца. Ковром раскинулся густой лес, тонкими змейками редкие тропинки…
Больше я молчать не могла и крикнула:
– Мармеладик! Как здорово!
Похвалы оказалось достаточно, чтобы пегас с двойным усилием забил крыльями и начал стремительно подниматься, чтобы устроить нам с Тиром самые настоящие американские горки.
Я кричала и смеялась, иногда переставала дышать, пораженная красотой, раскинувшейся внизу, и сумасшедшей скоростью Мармеладика. Насколько он мощный, сильный – стало понятно только в воздухе, когда мчал на себе двух человек, отнюдь не тростинок, ныряя за облака.
Только всё хорошее когда-то заканчивается. Впереди показались шпили академических башен, и я с грустью поняла – наше чудесное путешествие подходит к концу.
Мармеладик, ловко лавируя между корпусами и переходами, нарезал круги над стадионами, выбирая место для приземления. Даже он заметил, что на мне легкие туфельки, поэтому подмигнул и начал прицеливаться, чтобы приземлить нас на мощеной дорожке, по которой бегал…
Ректор академии!
Сверху он был смешным и суетливым, но по его жестам, взглядам стало понятно, что он волнуется. Мы же исчезли внезапно, на целые сутки.
Тир махнул ему рукой, показывая, что у нас всё хорошо. Только тогда ректор остановился.
Как только мы приземлились, Тир ловко спустился и помог спуститься мне. А сам побежал к отцу. Я стояла и с радостью и одновременно с грустью наблюдала, как сын спешит к отцу… И думала о том, что мои родные сейчас сходят с ума, не понимая, что со мной происходит.
Радость от полета померкла, и я сжала губы.
– Не грусти. Ты лучше Лакрицы! – шепнул Мармеладик.
– Что? – не поняла я. Не сразу, но в памяти всплыло, что Лакрица – это не противная конфета, а невеста Тира… Кажется.
– Спасибо, малыш, – погладила я его морду. – Только мне до Лакрицы этой нет никакого дела. Как и до Тира.
Вместо слов Мармеладик прищурился, да так живописно, что я невольно улыбнулась.
– Имя у нее походит на мокрицу.
– Ты зришь в корень, – подмигнул Мармеладик. И увидев, что к нему спешит ректор, пробормотал: – Пока, красотка! Еще увидимся! – Сделал от меня шаг, другой и взмахнул крыльями. И пока ректор пытался его остановить, взмыл в небо.
– Где вы были? Да что вы себе позволили? Самовольный уход с территории академии карается исключением! – ректор не ругался. Он говорил тихо, чеканя слова, но от его такого тона было страшнее. Не думала, что он может таким быть.
А еще… он ругал не меня – Тира.
Мажорик, всегда гордый, надменный, стоял перед ним, свесив голову, и молчал, хотя вины его в исчезновении не было. Он мог сразу оказать на меня, обвинив во всех грехах. Я этого и ждала, однако маг не произнес ни слова.
Не желая поступать подло, я подошла к ним и тихо призналась:
– Это моя вина, магистр Марцепен.
– Не важно, – выдохнул он. – Студент Марцепен, как старший, несет за вас ответственность, поэтому… – махнул рукой ректор и уставшим голосом добавил: – Я волновался.
– Прости, пап, – с заботой в голосе отозвался Тир.
Я бы не поверила, что он может быть таким, если бы не услышала сама.
И по упрямым глазам свежей зелени, как у ректора, видно, что он ни капли не боится отца, однако выслушал нотации из уважения.
– Магистр Фундук уже не раз интересовался, где ты и почему не на празднике.
– Точно! – стукнул себя по лбу Тир. – Я совсем забыл о вечеринке.
– Остальные про нее не забыли. Устроили веселье под пологом, чтобы драконы ненароком не заметили магические фейерверки, – ректор оглядел нас внимательно. – Вижу, вы времени не теряли и выглядите достойно. Поэтому извольте следовать на праздник.
– Я бы предпочел потренироваться, чем тратить время впустую, – отозвался Тир.
– Успеешь еще, – улыбнулся ректор. – Иди покажись.
Тир развернулся, чтобы уйти. Я последовала было за ним, но ректор остановил нас.
– Впредь, куда бы вы ни направлялись. Пусть даже на самые сумасшедшие выходки, прошу ставить меня в известность.
– Обещаю, – кивнул Тир.
Я повторила его жест, и мы быстрым шагом направились на праздник.
Еще недавно мы неслись на Мармеладике, он держал меня и согревал, а теперь шел быстрым шагом, неприступный, гордый, позабыв обо мне и не заботясь о том, что я не поспеваю за ним.
